Дочь нечестивца

Коридор был шириной в четыре локтя или в две плиты, под каждой из которых могла затаиться смерть. Дорога шла под уклон. Темнота и спёртый воздух гробницы действовали на людей угнетающе, но Диктис не решался зажечь все светильники разом. По этой же причине он не взял с собой факелы. Огонь поглощал кислород, а его в замкнутых туннелях пирамид катастрофически не хватало.

Голые гранитные стены подсказали Диктису, что они находятся в одном из боковых коридоров, примыкающих к главному. Когда бандиты его найдут, дальше ориентироваться станет легче. В который раз главарь разбойников поразился глупости номархов и работающих на них строителей. Архитекторы раз за разом допускали одну и ту же ошибку, покрывая рисунками стены только основной галереи, ведущей в погребальную камеру. Не важно, каким сложным и запутанным был лабиринт, — те, кто об этом знал, без труда достигали цели.

До первого поворота бандиты добрались без особых потерь, но продвигались вперед очень медленно: сначала человек Диктиса простукивал плиты бронзовым стержнем, а уже потом окончательно проверял их безопасность на шлюхах. Пока они потеряли только женщину, свалившуюся в неожиданно открывшийся люк. Вторая только и делала, что рыдала, раздражая бандитов бесконечными воплями. Дойдя до развилки, Диктис осветил стены сначала одного, затем другого тёмного коридора, но, к огромному своему огорчению, не заметил никаких надписей. Похоже, трещина выбросила их далеко от главного входа, в незначительный боковой туннель в системе обширного подземного лабиринта. Если это действительно так, они могут несколько часов блуждать в его недрах, пока нехватка кислорода и топлива не заставит их повернуть назад. Представив, каково это — оказаться в кромешном мраке без единой возможности найти дорогу обратно, Диктис с сомнением посмотрел на обуглившийся фитиль и подлил масла в светильник.

«Надо решать», — подумал он и с уверенностью, которой не испытывал, повернул направо. Мужчина не знал, приближаются они к нужному коридору или, наоборот, от него удаляются, но отчетливо понимал, что своим решением, возможно, подписал им всем смертный приговор. Успокаивало одно: в дальних галереях ловушки встречались реже. Их количество возрастало с приближением к погребальной камере.

Диктис поймал себя на том, что пытается вдохнуть глубже. Тяжёлый воздух приходилось с силой проталкивать в лёгкие, словно застрявший в горле огромный камень. Плач идущей впереди шлюхи раздражал. Темнота и замкнутое пространство нервировали ещё больше. Гладкие, идеально подогнанные плиты начинали расплываться перед глазами из-за того, как напряжённо он на них смотрел. Стук бронзового стержня о пол эхом отдавался в висках. Диктис не мог отделаться от ощущения, что каждый шаг приводит в действие скрытую пружину, запускающую механизм смерти.

Пока они простукивали очередную плиту, последняя оставшаяся в живых шлюха сорвалась с места и, охваченная паникой, бросилась вперед, в непроглядный мрак. Диктис инстинктивно выставил руку, пытаясь её задержать, но схватил воздух. Бандиты застыли в оцепенении, с ужасом вслушиваясь в эхо и ожидая, что оно оборвётся криком и уже привычным треском ломающихся костей. Через несколько секунд до них донесся глухой звук удара и стон — женщина со всего размаха впечаталась в стену.

«Тупик», — понял Диктис. Он и другие разбойники подняли светильники выше, слепо щурясь в чернильный мрак. Боялись, что глупая шлюха, убегая, заденет какой-нибудь опасный выступ и запустит скрытую под полом систему ловушек, но всё было тихо. Дрожащая граница света заканчивалась прямо под их ногами.

«Проклятье Сета! Ничего не видно! Масло слишком быстро сгорает! По крайней мере, мы прошли всего с десяток локтей, прежде чем обнаружили, что здесь тупик».

Не успел Диктис порадоваться последнему обстоятельству, как в тишине раздался характерный щелчок и прямо с потолка хлынул песчаный ливень, заполняя коридор со стремительностью прорвавшей дамбу реки. В воздух поднялась жёлтая пыль, забивая глаза и ноздри. Диктис закашлялся, едва не выронив потухший светильник и прикреплённый к поясу бурдюк с водой. Те, кто стояли ближе к невидимому в темноте люку, погибли сразу, погребённые песчаной лавиной. Другие потеряли несколько бесценных секунд, пытаясь оценить ситуацию и прийти в себя. Дышать было невозможно. Даже закрытые глаза жгло из-за попавших под веки частичек. Выбираться приходилось почти вслепую. Уровень песка в галерее всего за минуту поднялся выше колен, но смертоносный поток всё продолжал и продолжал сыпаться из отверстия в потолке, вздымая в воздух клубы едкой пыли. Шуршащий шум нарастал, напоминая стрекот сотен тысяч крылышек насекомых. Со всех сторон слышался громкий кашель. Диктис почти ничего не видел, но устремился прочь от этого грохота, с трудом передвигая ноги в быстро увеличивающейся скрипучей массе. Упавшие сотоварищи хватали его за руки, пытаясь подняться или просто не желая умирать в одиночестве. Диктис грубо, вслепую отпихивал их от себя. Неожиданно в эту какофонию криков, кашля и шума сыплющегося песка ворвался ещё один звук — холодящий душу скрежет опускающейся решётки. Несмотря на острую боль в глазах, Диктис заставил себя разодрать слипшиеся от слёз веки и посмотреть, что происходит. Увиденное повергло мужчину в панику. Сверху, там, где галерея примыкала к другому, более широкому коридору, медленно, рывками опускалась бронзовая решётка, перекрывая единственный путь к спасению. Она должна была упасть мгновенно, как только открылся резервуар с песком, но что-то, к счастью, тормозило её движение.

Большинство грабителей уже добрались до безопасного места и теперь в изнеможении опирались на стены, но Диктис знал: они и пальцем не пошевелят, чтобы помочь своему предводителю. Решётка опустилась уже наполовину. Диктис остервенело работал ногами, локтями, всем туловищем, но ему казалось, что он двигается крайне медленно. Спасшиеся бандиты его заметили, но наблюдали за ним с тупым безразличием, уже оценивая собственные шансы занять место нового главаря. Наконец мужчина скользнул под решётку, ощутив острый приступ паники, когда на две долгие секунды застрял под металлическими штырями, пропоровшими ему спину до мяса. Когда он вынырнул с другой стороны, его руки и плечи были расцарапаны в кровь, и он долго лежал в куче сыпавшегося между прутьев песка, пытаясь прийти в себя и откашляться. В горле першило. Глаза жгло, но он выжил, в отличие от трех его товарищей, заживо похороненных в песчаной ловушке.

Немного переведя дух, Диктис и девять его сообщников (из шестнадцати, сопровождавших грабителя изначально) снова двинулись в путь. Теперь они шли ещё осторожнее, внимательно осматривая стены и проверяя каждую плиту по три раза. Стало ясно: Кархедон, отчаянно боявшийся Бестелесного, потратил половину золота нома, устанавливая в своей последней обители дорогостоящие ловушки в количестве, которое не снилось и фараону.

Спина болела ужасно ещё и потому, что в раны попал песок, но Диктис скрывал от сообщников своё состояние. Он и так существенно подорвал свой авторитет тем, что завел их в ловушку. Наконец разбойникам повезло, и, свернув за угол, они наткнулись на статую Упуаута — бога-волка, проводника умерших людей в загробном мире, Дуате. За ним начиналась просторная галерея, стены которой от пола до потолка были испещрены надписями, повествующими о великих деяниях покойного. Приблизившись, Диктис разглядел изображение глаза Хоруса — символа, который отгонял демонов и приносил удачу. Главарь бандитов ощутил новый прилив азарта и в предвкушении подумал, как будет раздирать мумию Кархедона на куски. Затем он представил, как рыжеволосая девчонка отблагодарит его за спасение. Мужчина вспомнил тот единственный раз, когда оказался в ней, и его скрутило острое сексуальное желание. В ту же секунду Диктис понял, что время для мечтаний выбрал неподходящее, и едва успел увернуться от огромного камня, летящего сверху из темноты. Гранитная глыба со свистом пронеслась всего в локте от его лица и рухнула, подняв столбы пыли. Разбойники, идущие следом, отпрянули под прикрытие стен, и один случайно задел незаметный в темноте выступ, запуская новую цепь ловушек. В этот раз Диктису повезло. Услышав знакомый звук, он сразу понял, в чём дело, и плашмя рухнул на пол. Прямо над головой просвистел отравленный дротик, вонзившись в руку менее расторопному и сообразительному грабителю. Целую вечность воздух над ним вспарывали невидимые смертоносные стрелы. Снова и снова тишину галереи разрезал тонкий свист, за ним следовал приглушённый стук, когда дротик отскакивал от стены, не достигнув цели. Диктис чувствовал вибрацию воздуха над спиной. Несколько раз крошечная отравленная стрела проносилась в опасной близости от его уха. Мужчина не знал, какая участь постигла его сообщников, — он лежал неподвижно, вжавшись лицом в плиты пола, и поднял голову, только когда в коридоре вновь установилась мёртвая тишина.

Перед Диктисам, прислонившись к стене, сидел бледный как смерть грабитель и растерянно рассматривал торчащий из руки дротик. Он крутил его так и этак, изучая с неподдельным интересом. Двумя пальцами вытащил стрелу и с ещё большим недоумением уставился на маленькую отметину, едва заметную на широкой смуглой ладони. Эта красная точка ни в какое сравнение не шла с длинными кровавыми бороздами на спине Диктиса, но никто — ни главарь бандитов, ни сам раненый разбойник — не заблуждались на её счет. Яд попал в кровь и положил начало разрушительному процессу. Взгляды грабителей встретились, и Диктис, всё ещё лежащий на животе, увидел, как проступает в глазах сообщника понимание, сменяясь решительностью и гневом. Бритый наголо египтянин вытащил из-за пояса меч и с размаха опустил его на своё запястье. Внутренне Диктис вздрогнул, но внешне остался невозмутим. Из обрубка фонтаном брызнула кровь, и разбойник быстро прижёг рану раскалённым лезвием, нагретым над огнём светильника. Затем он оторвал от схенти широкую полосу ткани и, помогая себе зубами, перевязал культю. Диктис завороженно следил за его движениями, не в силах отвести глаз от покрасневшего льна. Заметив его взгляд, раненный усмехнулся, и мужчина прочитал в кривом оскале вопрос: а у него самого, их главаря, хватило бы духу поступить так же?

— Ничего, выберемся отсюда, сделаю себе золотую.

Несмотря на то что ловушка сработала неожиданно и застала всех врасплох, многие последовали примеру Диктиса и упали на пол, вовремя выйдя из-под обстрела. Только двое из его людей оказалались недостаточно расторопными, или им просто повезло меньше, чем остальным.

Впервые Диктис столкнулся с такими потерями. Некоторых из погибших он знал много лет, ещё с тех давних пор, когда они впервые забрались в одно из незначительных захоронений. Но печалила его вовсе не смерть товарищей и уж тем более не их страдания и увечья. Нет, Диктис жалел о том, что у него только две руки, и с горечью представлял, сколько золота придётся из-за этого оставить в гробнице.

Глава 34

Иногда время сыпалось, как пропущенный сквозь пальцы песок, и его нельзя было удержать, даже сжав руку в кулак. Но порой, как сейчас, оно превращалось в патоку. Нейт была уверена: в темноте общепринятые законы времени непостижимым образом менялись, и часы тянулись в два, в три раза дольше. Интересно, Ра уже отправился в своё путешествие по подземному Нилу или его лодка лишь коснулась линии раскалённых барханов? Казалось, прошла вечность. Нейт ни разу не поднялась с саркофага, к которому её подвёл Рахенем. Всё, что она делала, — до боли вглядывалась в зияющий чернотой проём, в котором исчезли носильщики и жрецы, бросив её одну в компании мумий. Нейт видела перед собой только плотную стену мрака. Где-то среди сваленных в беспорядке ящиков стояли подносы с едой, но девушка не ощущала голода. Значит, прошло не так много времени, как казалось. Её больше мучила жажда. Нейт решила было отыскать среди похоронного багажа номарха кувшин с вином, но передумала, боясь оказаться погребённой под всей этой неустойчивой грудой вещей, которые в темноте могла легко свалить себе на голову.

И всё-таки интересно, ночь уже наступила? Здесь это совершенно невозможно было определить. Нейт прислушалась, надеясь уловить в тишине звук приближающихся шагов, грохот упавшей плиты — ловушки или принесённый эхом стук разбивающей облицовку кирки. А что если Диктис не придёт? Это был один из тех вопросов, которые она запрещала себе задавать даже мысленно. Семьдесят дней назад, передавая главарю бандитов письмо с просьбой о помощи, Нейт ни секунды не сомневалась в его решении, но, с тех пор как последний факел удаляющейся процессии растворился во тьме, эта уверенность неуклонно таяла. Во второй раз в жизни девушка испытывала такой панический страх. Она хорошо запомнила ощущение, когда темнота окончательно поглотила силуэты уходящих жрецов, и Нейт могла видеть только трепещущие вдалеке языки пламени. Но и те делались всё меньше и меньше. Нейт до ужаса боялась того момента, когда последний факел исчезнет и она останется одна в непроглядном мраке. Она всё смотрела на эти алые точки, пока ещё могла различать их во тьме, и глаза слезились от напряжения. Когда же огоньки пропали совсем, эхо долго доносило до неё звуки удаляющихся шагов, и Нейт до боли напрягала слух, боясь потерять эту последнюю связь с внешним миром. Грохот упавшей гранитной глыбы, замуровавшей вход, прокатился по всем галереям обширного лабиринта и заставил вздрогнуть. В тот момент Нейт едва не бросилась вслед за жрецами, умоляя не оставлять её здесь одну. Вот и теперь ей с трудом удалось взять себя в руки.