Дочь пирата

— Поверить не могу, что твои родители доверяют ему: он ведь просто дикарь, — проговорила Кара, заворожено наблюдая за Дариусом.

В глазах ее светились страх и восхищение. Девятнадцатилетняя Кара, миниатюрная голубоглазая блондинка, была самой младшей, но и самой уравновешенной из их неразлучной троицы.

Ранее Серафина прилагала усилия, чтобы свести Кару с Филиппом Сен-Лораном, но после всего случившегося нынче вечером испытывала глубокое облегчение от того, что ее попытки не удались.

Филипп проявил было вялый интерес к Каре, но та, прогулявшись с французом по саду, доложила потом Серафине и Эль, что находит его слишком дерзким, надменным и льстивым.

Вновь повернувшись к Серафине, Кара озабоченно спросила:

— Неужели твоя мать не посылает с тобой компаньонки?

— Ну, сейчас уже поздно. А утром мама пообещала подыскать кого-нибудь. Правда, отец велел ей не беспокоиться по этому поводу.

— Не беспокоиться? — удивилась Кара, широко раскрыв большие голубые глаза.

Родители полностью доверяют Дариусу. Он и раньше охранял меня, так что это вполне разумно. Кроме того, бы они усомнились в его чести, он был бы смертельно оскорблен.

— Я знаю, что их величество верит ему, но, дорогая, — настаивала Кара, — подумай, что скажут люди?

— Что нам за дело до этого? Пусть говорят что хотят! — беззаботно фыркнула Эль, рассеянно поправляя принцессе рукав. — Люди так глупы. — Никто об этом не узнает, — пояснила Серафина. — Мама скажет, что я отправилась погостить к моей старой тетке Изабелле, которая так слаба и больна, что не может приехать в город на мою свадьбу.

— Но твоя матушка могла бы послать с тобой кого-либо из своих фрейлин, — нахмурилась Кара.

— Дариус этого не потерпит — он сказал, что пока враги, притаившиеся среди нас, не разоблачены, никому нельзя верить. Кроме того, по мнению Дариуса, женщины станут отвлекать его мужчин от дела.

— Его мужчин! Ха! Скорее самого Сантьяго, потому что, говорят, он переспал со всеми! — ехидно прошептала Эль, сверкая зелеными глазами.

— Вовсе нет! — возразила Серафина. — Просто не нужны лишние люди, которых тоже придется охранять. Послушайте, мне пора ехать, — сказала она. — Кажется, мы поговорили обо всем? Надеюсь, между нами не осталось никаких недоразумений?..

— Не беспокойся, все хорошо, — заверили Серафину подруги.

Обнимая их, принцесса радовалась, что помирилась с ними после ссоры на балу, происшедшей несколько часов назад. Серафину все еще мучила мысль о том, что, возможно, они такие же, как все: не настоящие подруги, а приятельницы, которые ценят ее лишь за королевский титул и считают, что близость к ней повышает их статус. Серафина попросила их на балу поехать с ней в Москву, чтобы она чувствовала себя там увереннее. Но обе они уклонились от предложения под благовидными предлогами.

— Нам очень жаль, — объяснила Кара, — но сделать этого мы не сможем. Как я покину свою семью?

— А мне здоровье не позволяет, — объяснила Эль. — От холода я всегда заболеваю. Я умру в этих снегах… если только не найдется мужчины вроде твоего Анатоля, который согревал бы меня, — закончила она на шутливой ноте.

— Можешь воспользоваться им, — сухо отозвалась Серафина. — Что ж, нельзя так нельзя. Эта мысль случайно посетила меня. Я не в обиде.

— Это правда? — мило улыбнулась Эль.

— Да.

— Не понимаю, что тебя не устраивает в этом золотоволосом боге, за которого ты выходишь замуж? — пожала плечами Эль. — Он само совершенство. Кроме того, Анатоль богат, знаменит…

— И большую часть времени будет проводить на войне, — заметила Кара.

— Она права, — кивнула Эль. — Но если он тебе и в самом деле не нравится… ты легко разрешишь эту проблему…

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Серафина.

— После замужества возьми в любовники его. — Эль посмотрела на Дариуса и расхохоталась. — А почему бы нет? — прошептала она. — Это же самое простое решение. Конечно, у тебя должен быть любовник. У всех элегантных дам есть любовники.

Серафина с трудом овладела собой.

— Боюсь, дорогая, Россия не похожа на Италию. Там мужчины еще не привыкли к подобным вещам.

Принцессу предупредил об этом сам Анатоль.

— Ничего сложного: тебе просто придется делать это украдкой.

Шокированная и смущенная, Серафина рассмеялась:

— Ох, Эль! Ты такая проказница! Как я буду жить без тебя? — Она порывисто обняла подругу.

Серафина! — внезапно позвала ее мать. Иду! — откликнулась она и печально обратилась к Ругам: — Не забывайте навещать Кви-Кви и Бьянку. Пишите мне!

— Где ты будешь? Вдруг понадобишься нам, — спросила Кара. Не привыкнув скрывать что-либо от них, Серафина чуть не сказала, куда едет, но вдруг заметила настороженность в голубых глазах Кары и вспомнила предостережения Дариуса.

— В какой-то сельской лачуге. Я толком не знаю.

Серафина укорила себя за недоверчивость. Ей, наверное, показалось, что Кара слишком заинтересована местом ее пребывания. Ведь вот сейчас Кара смотрела на нее с нежной озабоченностью.

— Если не можешь взять с собой компаньонку, я готова отправиться с тобой. Я соберусь через несколько минут…

Серафима ласково сжала ей руку.

— Спасибо, я хотела бы этого, но Дариус очень строг. Он говорит, что это слишком опасно.

— Серафина! — Королева направилась к подругам.

— Ладно, пора убираться отсюда, — смущенно пробормотала Эль, прекрасно зная, что королева стала относиться к ней неодобрительно после того, как несколько месяцев назад она соблазнила кронпринца.

Очаровательный Рэйф бахвалился этим направо и налево, но, как только об этом прослышала королева, сник и поджал хвост. Серафине пришлось вступиться за подругу, чтобы ту не изгнали из Белфорта и разрешили по-прежнему общаться с принцессой.

А вот Кара лучезарно улыбнулась королеве и направилась к ней. Серафина часто думала о том, что Кара была бы идеальной дочерью для матушки: они обе такие благонравные!

Эль быстро чмокнула Серафину в щечку.

— Береги себя, — прошептала она и растворилась в полумраке холма.

Кара обняла принцессу.

— Доброго пути, дорогая, — промолвила она и также поспешила удалиться.

Серафина осталась с матерью и, с нежностью любуясь ею, подумала, что если и есть на свете что святое для нее, избалованной, ленивой и сумасбродной, это Аллегра. Конечно, находясь с подругами, она могла подшучивать над пристрастием королевы к благотворительности и «добрым делам», но в глубине души питала к ней уважение, почти благоговение.