Дочь по контракту

Я плюхаюсь за адвокатский стол. Марк недоволен моим настроем, но держится безупречно. Умещается возле. Кладет свою папку на столешницу, сверху планшет.

Я облокачиваюсь, исподлобья взираю на Олега, а он на меня. Между нами так и искрит обоюдная вражда. Поворачиваюсь к матери. Зинаида Федоровна глаза прятать изволит. Стыдно, наверное.

Еще раз оглядываю весь зал. Девушка, что будет протоколировать заседание странно на меня пялится. Ревностно. Словно я у нее жениха увела. Померещится же…

Подпрыгиваю на стуле, когда в сумочке громкой трелью оживает телефон.

— С ума сошла? Быстро отключи звук, — ругается Марк.

— Сейчас-сейчас…

И как я могла забыть?

Суетливо копошусь в сумке, достаю трубку. На экране высвечивается номер Веры.

При других обстоятельствах не задумываясь, выполнила указ Лютольфа. Но муж приятельницы остался следить за Стефанией и няней. Вера бы не побеспокоила меня из-за ерунды. Сердце сжимается, будто в тесках. Золотов. Он явно постарался и сделал какую-то гадость.

— Р-р-романова… — рычит Лютольф, потому что я не слушаюсь.

— Минуточку, — отмахиваюсь от адвоката и шепотом начинаю разговаривать с Верой, — алё… что-то случилось?

— Бобриха окотилась! — весело заводит подруга. — Настюш, анализ на родство готов. С пылу с жару. Я подумала, он тебе пригодится на заседании.

Внутри меня захлестывает адреналином. До испарины на лице.

— И? Они ошиблись? Я же права?

— Не-а. Золотов действительно не отец Стешки, но…

— Хватит тянуть, — нервничаю.

— На стакане я выделила два образца мужского ДНК. И как раз таки второй имеет полное совпадение…

«Всем встать, суд идет!» — раздается голос секретаря.

— … Настюх, ты знаешь кто настоящий отец Стефании? Алло! Слышишь меня? Алло!

Глава 8

— Достаточно, — Лютольф вырывает телефон из моих рук, второпях жмет кнопку и вырубает устройство.

А я больше не могу себя контролировать. Впадаю в прострацию, перестаю ощущать мир вокруг, забываю, как управлять телом. Тупо смотрю на адвоката, стараясь переварить услышанную новость.

За мгновенье я будто возвращаюсь в прошлое, в тот день, когда Марк Лютольф первый раз вошел в мою квартиру. Это же он прикасался и пил из стакана. Но как? Каким образом адвокат имеет отношение к зачатию Стефании? Мы не были знакомы прежде. Бред.

— Романова, да что с тобой происходит? — Марк злится, хватает меня за плечо и заставляет встать. — Ты должна встречать судью и смотреть на него, — грубовато дотрагивается моего подбородка, насильно разворачивает лицо.

Дверь возле подиума распахивается и к нам выходит седовласый мужчина в черной мантии. Я душой замираю, наблюдая за каждым его шагом. Вид у судьи крайне недовольный, уставший. Словно мы осточертели мужчине до коликов и он хочет лишь одного. Отделаться от всех поскорее и умотать на рыбалку!

— Прошу садитесь, — безразлично произносит судья, а у меня сердце в груди разбивается. — Рассматривается дело о лишении родительских прав Анастасии Евгеньевной Романовой…

Ох… каждое слово из уст судьи огненной пулей вонзается в голову. Невыносимо больно слышать его фразы. Но я держусь. Стараюсь ради дочери.

Судья представляется сам и поочередно опрашивает личности присутствующих. Мне удается твердо подняться, внятно объявить свою фамилию, имя и отчество. Процесс двигается по плану, который мне заранее объяснял Лютольф. До момента, пока судья не решает вызывать меня первой к трибуне ответчика…

— Почему так? — тут же оборачиваюсь к Лютольфу, — сначала должен говорить Золотов…

— Судья посчитал иначе, — вполголоса произносит Марк, — иди, Анастасия.

Меня колотит. Придерживаясь за стол, встаю, шатко ковыляю к трибуне. Надо было обувать сапоги на плоской подошве, но по совету Марка выбрала каблуки. На ходу я подворачиваю ногу. Быстро оправившись, выравниваю шаг, хватаюсь за деревянные борта трибуны и останавливаюсь.

Теперь мне видно весь зал. Лицо каждого. От этого еще хуже. Я не наблюдаю органов опеки, хотя они должны тут быть и дать отчет о проверках, которые совершали после развода с Олегом.

Глубоко вдохнув, перевожу внимание на Золотова. Он слишком уверен, в его глазах нет ни капли сомнений в проигрыше. Олег ухмыляется, хитро щурится. Представитель Золотова под стать Олегу, будто его оппонентом является не Марк, а вчерашний выпускник института.

Я вижу маму. Зинаида Федоровна по-прежнему сурова, только достала из кармана белый платочек и взволнованно теребит ткань в пальцах. За Олега беспокоится? Не факт.

Лютольф…

У Марка всегда каменная мина, но сейчас особенно. Он смотрит на меня пристально, округлив глаза шире, чем обычно.

Судья что-то говорит. Неразборчиво его понимаю. Уши закладывает от подскочившего давления. Внутри до предела ускоряется сердечный ритм, новый прилив крови бьет в голову до темноты в глазах. И тут до меня доходит…

— Я… я хорошая мать. Я очень люблю свою дочь…

Марк сжимает шариковую ручку в кулаке и едва заметно ударяет об стол. Это не те слова, которые мне прописал адвокат для ответа. Я придерживаюсь за трибуну, ведь колени безбожно подгибаются.

Вездесущий Олег поймал меня в ловушку. Загнал как мышку в лабиринте. Меня предали. Все. Родная мать, Вера и ее муж, Лютольф.

Золотов, имеющий безграничную власть, догадался, что, кроме Лютольфа, мне никто не сможет помочь. Бывший муж наперед все спланировал и подкупил Марка.

Известно же, что адвокат берет за свои услуги баснословные деньги, а ради меня, вдруг, непостижимым образом согласился помочь задарма. Фантастика. Неправда?

Неслучайно Лютольф и Олег оказались в моей квартире единовременно. Таков был их план.

А Вера… Боже. Моя подружка знала, что корень зла закопан на почве измены. Олег подозревал меня. И теперь все выкручивается так, будто я действительно бегала на сторону от законного мужа, а сейчас явилась в суд с любовником!

Интересно, Марк услышал наш разговор по телефону с Верой? Ничего у него не ёкнуло?

Какая шумиха теперь забурлит. По городу поползут сплетни, а телевизионные каналы будут пестрить рожей страдальца-Олега. Золотов привлечет общественность и добьется своего.

Матери жалко меня, поэтому она смахивает слезу платочком, но еще жальче ей потерять деньги, которыми помахал перед носом драгоценный зять.

Я же, круглая идиотка, надеюсь, именно тут в суде, наконец, потерять доверие к людям.