Дочь погибших альпинистов

Степан Геннадьевич Кординов оказался среднего роста, коренастый, грузный, наполовину седой брюнет. Кожа чисто выбритого лица была изрезана глубокими морщинами. На бронзовом загаре ярко выделялись выпуклые светло-голубые глаза, что немного не вязалось с выраженными тюркскими скулами. Лет ему на вид было куда больше, чем предполагала Марина. По первому впечатлению – под семьдесят. Но когда он обаятельно улыбнулся Марине и заговорил, то словно помолодел. Его низкий бархатный голос и манеры очень располагали к себе.

– Вы ко мне? Из Москвы? Присаживайтесь, пожалуйста, Марина Николаевна.

Марина присела на предложенный стул и мимолетно оглядела небольшой офис «Горы зовут». Типичное турбюро, среднего разряда, два стола с компьютерами, стопочки проспектов, стенды с фотографиями, в основном – горные пейзажи с крутыми острыми скалами и бело-голубыми ледниками.

– Можно – Марина. А где же ваш персонал?

– Девочки обедают, они живут рядом. Марина, хотите чай, кофе?

– Нет, спасибо. Лучше – к делу.

– А вы, собственно, по какому делу, Марина? Мне звонили с кафедры, но я не понял, что вы ищете.

– Я собираю материал для книги о погибших альпинистах.

– Книгу пишете? А я-то надеялся, что вы хотите в горы поехать. Москвичей обычно привлекает наш Алтай. Я бы вам организовал экспедицию в любой район мира. Как говорится, «раскатал губу», – он улыбнулся уже иронично. – Но кто конкретно вас интересует из альпинистов?

– Безрыбкины. Вы их помните?

– Безрыбкиных? Помню, конечно. Но ведь это было так давно… Какой же год?

– Семьдесят седьмой.

– Да, спасибо. Мы тогда сделали пик Ленина, вернее сказать – совершили восхождение. А Вася и Света погибли на Короне, на спуске. Прошло уже тридцать два года…

– Значит, Степан Геннадьевич, вы – автор этой статьи? – Марина развернула и положила на столик ксерокопию.

– Нет, что вы, Марина, это преувеличение.

– Но здесь написано «С. Кординов». Это был другой человек из «Буревестника»?

– Нет, я один был такой в «Буревестнике», председатель федерации альпинизма. Просто со мной в одной группе учился такой Женька Терпугов, он очень хотел стать журналистом, даже поступил на заочное в какой-то литературный институт. И все время статейки писал: то про студентов, то про альпинистов. Его понемногу печатали. Он уже стал своим в нашей местной «Вечерке». А «Комсомолка» – это была его мечта. А тут – Безрыбкины разбились. Жалко было ребят. Я речь написал на поминки, мы секцией институтской собирались, а Женька Терпугов увидел мои тезисы и говорит, давай сделаем статью в «Комсомольскую правду». Он альпинистом был только начинающим, всего раза два в альплагерь съездил, больше – за компанию, но сочинял здорово. Он так все расписал и приукрасил, такие слова нашел про горы, про одержимость, про судьбу, что я даже подписывать не соглашался.

– Почему? – Уточнила Марина. Ей самой в статье о погибших альпинистах показались неуместными похвалы в адрес этого вида спорта, что-то вроде агрессивной рекламы.

– Потому что чересчур красиво. Как говорится, слишком хорошо – тоже нехорошо. Но у Женьки был резон: ты – мастер спорта, тебя напечатают, а я – третьеразрядник. Зато вся страна прочитает про Безрыбкиных.

– А гонорар?

– Пополам поделили, не так уж много было денег. Удивительно, что еще у кого-то сохранилась эта газета. А что, книги ещё кто-то покупает, читает?

– После кризиса восьмого года всё упало, но сейчас некоторый подъем прослеживается.

– Да, турбизнес тоже не сразу оживился. Многие фирмы утонули. Я пересидел за счет дешевой рабсилы. Студентам засчитывается практика, а я имею гидов-проводников и офисных менеджеров. Девушки настоящий кастинг проходят: и умные, и вежливые, и привлекательные, даже цвет глаз и волос подбираю. Но путешествия всегда будут притягательны. А книги? Молодёжь, по моим наблюдениям, вообще не выходит из чатов. Вот вы, например, читали Ремарка?

– Конечно. «Три товарища», «Триумфальная арка».

– Действительно читали. Не ожидал даже.

Неподдельное удивление Кординова возмутило Марину. Она невольно выпрямилась и вскинула голову:

– Эрих Мария Ремарк входит в университетский курс.

– Так вы, наверное, в МГУ учитесь? Тогда с вами всё ясно. А я своих студенток-практиканток спрашиваю – ни одна не слышала. Ну, если вы писатель с университетским образованием, то вам нельзя допускать дурацких ошибок из-за своей некомпетентности в альпинизме. Может, в порядке ознакомления, свозим вас на Алтай? Совершите хоть одно восхождение в жизни – будете понимать, как надо писать об этом, – он опять улыбнулся своей обаятельной улыбкой.

– Простите, нет. Сроки поджимают. Спасибо, конечно, за причисление к студенческой молодёжи, но я уже десять лет, как работаю. – Марина тоже умела обаятельно улыбаться. – Я в Новосибирске с семьей отдыхаю в гостях у родственников. Всё уже по дням распланировано. Пожалуйста, просто расскажите что-нибудь помимо этой статьи.

– Ну, в память о Безрыбкиных я вам сейчас целую лекцию прочитаю о советском альпинизме.

– А можно я на диктофон запишу?

– Да хоть кино снимайте!

***

Лекция заняла больше часа. Пришли с перерыва две девушки: длинноволосая голубоглазая блондинка и коротко стриженная брюнетка с азиатскими чертами. Они приготовили для шефа и его гостьи кофе и бутерброды с сыром, застелили столик чистой салфеткой и проводили Марину помыть руки. Телефон звонил всего два раза, наплыва туристов не было. Кординов увлеченно рассказывал Марине, изображавшей живой интерес, о системе подготовки альпинистов в СССР. Конечно, ведя расспросы в этой среде, полезно отличать значкиста от разрядника, лагерный альпинизм – от экспедиционного, представлять заслуги мастера спорта по альпинизму и «снежного барса». Описание снаряжения Марина ещё как-то вытерпела, недаром она ходила в байдарочный туристский поход. Ледоруб и страховочный карабин Сергей Геннадьевич вынес из подсобки и дал ей подержать. Как именно спускаются по леднику, в частности, по леднику вершины Корона, она выяснила в мельчайших деталях. Кошки, крючья ледобурные, движение в связках – не всё понятно, разберём потом. Но тратить время на названия трещин на леднике, камней, ям и бугров Марина не собиралась.

– Всё, хватит! – Запротестовала она. – Не стоит перенасыщать литературное прозведение спецтерминами.

– Но и путать бергшрунд с рантклюфтом не стоит. Не надо недооценивать массовость занятия альпинизмом в 60-70 годах. А ведь это и есть ваши предполагаемые читатели. Ладно, вольному – воля, но хотя бы посмотрите в Интернете «Виды горного рельефа».

– Хорошо, посмотрю. А ещё я хотела бы узнать о судьбе детей погибших альпинистов.

– Детей? Нет, одна у них была одна дочь, Катя, кажется. Да, точно – Катюшка.

– У вас нет её фотографии?

– Нет. Когда мы с ними вместе ходили, тогда все были молодые и бездетные. Да вот, кстати, у меня висит один снимок с вершины Бокс, с нашего первого восхождения. Вот этот – черно-белый. Это недалеко от Короны, тоже над Аксайским ледником. Здесь и я, и Света. Только мы все в темных очках, один Вася ради кадра очки снял, что для него характерно. Ну, и «поймал зайчиков».

– «Зайчики» – это что? – По привычке уточнила Марина.

– Ультрафиолетовый ожог сетчатки глаз, но не сильный, до рези, а не до слепоты.