Дочь похитительницы снов

– Голодный пес набивает брюхо, – сказала она. – А потом блюет, обожравшись.

– Цинизм вас не красит.

– Знаю. Мы, рыцари Равновесия, от века сражаемся за гармонию, о которой вы говорите.

Я уже слышал про этих рыцарей. И теперь попросил Оуну объяснить, кто они такие.

– Так называют людей, которые сражаются за справедливость во всех мирах без исключения, – ответила девушка.

– Я могу причислять себя к этим рыцарям? – спросил я осторожно.

– Думаю, вы сами знаете ответ, – Оуна указала на струящийся каскад лунных цветов (так она их назвала), ниспадающий по террасам одной из городских башенок.

Несмотря на все опасности, которые мне угрожали, несмотря на все тайны, уже открывшиеся мне, я не мог не признать про себя, что узреть подобную красоту дано не каждому. С прелестью этих цветов ничто не шло ни в какое сравнение. Их красота обладала ощутимой, осязаемой реальностью, какой не воспринять даже курильщику опиума. Должно быть, и вправду существует некая материальная субстанция, из которой состоят сновидения. И здесь, в подземном мире, эта субстанция проявилась во всем своем великолепии.

Оуне явно расхотелось отвечать на какие бы то ни было вопросы, так что дальше мы пошли в молчании, любуясь искусством местных зодчих, которые сумели сохранить шедевры Природы и добавить к ним свои собственные, не нарушив целостности, органичности города, чем оставалось лишь восхищаться.

Когда мы вдосталь налюбовались на прозрачную каменную стену, словно раскачивавшуюся в исходящем от озера свете, и двинулись было далее, я внезапно увидел футах в четырех от себя мужчину. Узнавание было мгновенным и болезненным; к горлу подкатил ком. Это снова был он, мой двойник, по-прежнему в вычурном черном доспехе. Мое лицо – высокие скулы, слегка скошенные брови, кроваво-красные глаза, матово-бледная кожа. Он кричал на меня. Кричал во все горло – и понимал, что я не разбираю ни слова, потому что не слышу.

Оуна тоже заметила его – и узнала. Направилась к нему, но он попятился в аллею, маня за собой. Я подчинился. Он ускорил шаг, и вскоре мы уже почти бежали, чтобы не отстать. Поворот, другой, третий; налево, направо, снова налево по узким улочкам, вверх и вниз по каменным лестницам, по мостикам и мостам. Мой двойник вывел нас на окраину Мо-Оурии, к реке. Как мы ни старались, поравняться с ним у нас не получалось. Он споро шагал впереди, то и дело оглядываясь и обращая к нам свое обрамленное шлемом озабоченное лицо. Интересно, куда мы так спешим?

Я зачем-то посмотрел на реку и на мгновение ослеп. Оуна вырвалась вперед. Я побежал за ней, предположив, что она следует за моим двойником.

Внезапно раздался крик, исполненный боли, – женский крик. Я кинулся вперед, не разбирая дороги, и чуть не сбил девушку, опустившуюся на колени перед… Сперва мне почудилось, что на земле распростерся мой двойник в черных доспехах.

Но он исчез. А на земле лежала та самая саблезубая пантера, которая мчалась по берегу, когда наш волу к подплывал к городу.

Оуна подняла голову. По ее лицу текли слезы.

– Это Гейнор, – проговорила она. – Кто еще может убивать просто так?

Я огляделся, рассчитывая увидеть своего двойника. Может, это он прикончил пантеру? Мне почудился тусклый блеск серебра, послышалась насмешка в плеске воды, но я никого не заметил.

– Вы ее знали? – спросил я прильнувшую к бездыханному телу Оуну, опускаясь на колени рядом с ней.

– Знала? – девушка задрожала всем телом. – Да, граф фон Бек, я ее знала! – она умолкла, явно сдерживая рвущиеся наружу эмоции. – Мы с ней были как сестры, – из глаз Оуны вновь полились слезы, отливавшие серебром на ее белоснежной коже.

Сестры? Видимо, я что-то не правильно понял.

– Только Гейнор, – прошептала Оуна. Она отпустила тело пантеры, поднялась и принялась осматриваться. – Только ему хватит безумия и храбрости первым напасть на наших пантер. Без них Мо-Оурия беззащитна.

– Вы назвали ее сестрой? – не удержался я от глупого вопроса. Огромная кошка неподвижно лежала у моих ног, ее клыки были каждый длиной со шпагу или меч. – Но это же зверь…

– И что? – отстранение отозвалась Оуна. – Я же, в конце концов, дочь похитительницы снов. Я сама выбираю себе сестер и подруг. И друзей И тут из-за каменной колонны выступил Гейнор, все в той же эсэсовской форме. В одной руке он держал короткий костяной лук, а другой натягивал тетиву. Гейнор – и лук… Смешно. Но на тетиве лежала серебряная стрела, нацеленная точно в сердце Оуне.

Девушка потянулась было за своим луком, но замерла, сообразив, что Гейнор при любом раскладе успеет выстрелить первым.

– Привет, – сказал мой злополучный кузен. – Я тут кое-что повидал, кое с кем повстречался. Кое-чему научился, между прочим. Время-то как пролетело. А у вас какие делишки?

Глава 3 Сквозь время

Равенбранд находился там, где я его непредусмотрительно оставил, – в моем новом жилище. У Оуны был при себе ее лук, но воспользоваться им она не могла. Так что мы оба оказались безоружными. А Гейнор наслаждался моментом и нарочито выбирал, в кого из нас выстрелить первым. Руки у него слегка дрожали – видимо, от радостного волнения, – но расстояние между им и нами было слишком велико, чтоб я успел добежать до него, прежде чем он выстрелит.

Внутренний голос, правда, твердил, что мой кузен не станет нас убивать. Гейнору нужен мой меч, а убив меня, он не сможет узнать, где тот находится. И потом, он, похоже, забыл об уроке, преподанном ему Ученым Фи. Против офф-моо его лук бесполезен.

– Кузен, ты помнишь, что оружие здесь не всесильно?

Он с кривой улыбкой отмахнулся от моих слов.

– Ерунда! С нашей последней встречи я многое испытал, многое повидал и многому научился. У меня появились могущественные союзники. Сверхъестественные союзники, кузен. Мы уже осадили Танелорн. А офф-моо… – он пренебрежительно повел рукой. – Тут совсем неплохо, надо только привыкнуть, так сказать, пообтереться. Я узнал кое-что полезное, что непременно мне пригодится, когда я добуду Грааль.

– Думаешь, вернуться будет легко?

– Мне – да. Видишь ли, кузен, с тех пор как мы расстались с тобой, отнюдь не добрыми друзьями, я успел обзавестись новыми приятелями. Когда ты с ними познакомишься, тебе сразу захочется извиниться передо мной за все те неприятности, какие ты мне доставил. И ты будешь счастлив сбегать домой и принести Равенбранд; а пока ты будешь отсутствовать, я поразвлекаюсь с твоей симпатичной подружкой.

За бравадой Гейнора угадывалась неуверенность.

– Будь при мне мой меч, кузен, – произнес я, вложив в голос изрядную толику презрения, – ты бы вел себя как подобает воспитанному человеку. Опусти лук, в конце концов. Это ты убил пантеру?

– Если не возражаешь, Ульрик, лук я опускать не стану. Так спокойнее, знаешь ли. А кошка сдохла? Чем-нибудь отравилась, наверное. С кошачьими такое случается: раз – и эпидемия… – стрела на тетиве была по-прежнему нацелена мне в сердце, а стрелой словесной он метил в Оуну.

Девушка отреагировала совсем не так, как ожидал Гейнор. Она ничем не показала, уязвила ли ее насмешка моего кузена.

– Принц Гейнор, ваши притязания незаконны. Вас погубит ваш собственный цинизм. Ваше будущее – вечное отчаяние.