Дочь Сатаны
Шрифт:
Как медленно ползли месяцы! На дворе весна, а ее младенец должен родиться только в декабре!
Однажды летним днем, когда подруги сидели с шитьем в саду, Аннис сказала:
— Мне кажется чудом, что вы с мистером Брауном соединились. Мы всегда думали, что у вас будет знатный жених. Один здешний джентльмен был без ума от вас. А вы вышли за пуританина! Ясное дело, добрее и благороднее человека не найти, я знаю. Я сказала Джону: «С таким человеком женщина должна быть счастлива, да только…»
— Что «да только»? — резко спросила Тамар. А Аннис вспыхнула и еще ниже склонилась над шитьем.
— Женщина должна быть счастлива
— А разве вы не спаслись, мисс?
— Нет, Аннис.
— Ах, это такое трудное дело — спастись. Дьявол крепко держит человека в своих когтях. Но ведь в вас нет ничего худого. Я говорю Джону: «В ней есть колдовская сила, но ведь не всякое колдовское худое. Ведь коли оно помогает людям, стало быть, не может быть плохим».
— Ты славное создание, Аннис.
— Я хотела бы всю свою жизнь служить вам, мисс.
— Ты не только моя служанка, но и подруга.
Аннис подвинулась поближе к Тамар.
— Одно время я думала, что вы возьмете в мужья мастера Бартли Кэвилла. Святые угодники! Подумать только! Кабы он был жив и вы вышли за него, вы были бы теперь леди Кэвилл и хозяйкой большой усадьбы. Я так и представляю вас себе во главе стола… в платье из шелка и бархата…
— Да, Аннис.
Вспомнив, что говорить о земных радостях грех, Аннис запнулась.
— Боюсь, я грешница, видно, я никогда не стану доброй пуританкой. Я тщеславна и радуюсь земным утехам. Ох и тяжко мне карабкаться к золотым звездам.
— Ты доберешься до звезд, я обещаю, — ответила Тамар, — про твои грехи никто и не вспомнит.
Аннис широко раскрыла глаза.
— Вы не сможете там помочь мне, мисс. Там дьявола никто не слушает.
Тамар засмеялась.
— Все эти разговоры о небесах надоедают мне. Я хочу быть счастлива здесь. Аннис, я все думаю, кто у меня родится. Мальчик или девочка? Надеюсь, что девочка, потому что мальчик, верно, будет похож на Хьюмилити… а девочка на меня. Как прекрасно видеть себя в миниатюре… Еще одна Тамар… но у которой отец не дьявол, а пуританин!
Она засмеялась так громко, что испугала Аннис.
После Аннис сказала Джону:
— Беременные женщины иной раз бывают до того чудные!
Младенец родился снежным декабрьским днем. Аннис находилась с Тамар, потому что за последние годы приобрела опыт повитухи. Ричард пригласил из Плимута лучшего врача. Но Тамар захотела, чтобы рядом была Аннис.
Тамар родила мальчика. Когда наконец боли прекратились и ей дали подержать младенца, она почувствовала, что наконец обрела счастье.
Мальчик был темноглазый с густым вихром на голове. Увидев его, она радостно засмеялась.
— Ах, мисс, вы не должны огорчаться, что родили не девочку, мальчик-то такой славный, — говорили ей.
— Я хотела девочку? Чепуха! Я хотела именно его.
Все мысли Тамар были только о сыне. Она приказала поставить его колыбель возле своей постели и никому не позволяла ухаживать за ним. Она не пеленала его, потому что ее в младенчестве тоже не пеленали, и не хотела закрывать его прекрасное тельце.
Аннис качала головой. Мол, нехорошо это. Дитя помереть может.
— Не умрет, я буду держать
его в тепле. Пусть растет красивым, как его мать.— Но, мисс! — воскликнула огорченная Аннис.
— Я знаю, что хорошо для моего малыша.
Ее глаза сверкнули.
Позднее Аннис сказала Джону, что из них выглянул дьявол. А Джон ей ответил:
— Аннис, ведь она — жена мистера Брауна. Она всегда была добра к тебе. Но она умеет колдовать. Разве не она дала тебе приворотное зелье для меня? А колдовство — не христианское дело. Так и знай, лучше тебе уйти от нее.
Глаза Аннис сверкнули почти так же грозно, как у ее госпожи.
— Да я скорее дам отрубить свою правую руку, чем покину ее, Джон Тайлер.
Джон испугался и замолчал. Он знал, что Аннис хотела сказать, что готова отдать за свою госпожу не только руку, а когда человек перешел в истинную веру и спасся, ни к чему, чтобы его жена богохульствовала.
Итак, Тамар растила сына на свой манер, и он прекрасно себя чувствовал, но когда пришло время окрестить его, родители поссорились.
— Назовем его Хьюмилити, — сказал отец ребенка, — это имя дали мне мои мудрые родители, они знали, оно будет для меня постоянным напоминанием, что следует быть скромным.
— Я не желаю, чтобы он носил это имя, — заявила Тамар.
— Почему, жена моя?
— Я решила назвать его Ричардом в честь своего отца.
— Быть может, я позволю вам дать это имя нашему следующему сыну. Хотя я предложил бы найти что-нибудь более подходящее.
— Что? — крикнула она. — Ристрейнт? Чэрити? Ветью? 9 Мне не нравятся ваши пуританские имена.
— Стало быть, вам не нравятся эти качества в людях?
— Мне не нравится, что их приклеивают к людям, как бирки к вещам. В этом есть нечто самодовольное и тщеславное. Мол, я скромен, ограничиваю себя во всем, или я добродетелен и милосерден. Поступки, а не слова говорят о качестве людей.
9
Restraint, charity, virtue (англ.) — строгость, милосердие, добродетель
Она увидела, как он покраснел и изо всех сил пытается сдержаться.
— Мы назовем его Хьюмилити, — сказал он, — моя дорогая, первая обязанность жены по отношению к мужу — послушание.
— Я не просто-напросто жена и прошу не разговаривать со мной подобным тоном. Этот ребенок мой, и я сама выберу ему имя.
— Сожалею, но вынужден проявить твердость, — ответил Хьюмилити. — Кабы вы попросили меня покорно, я, быть может, и позволил бы дать ему второе имя, поскольку вы желаете дать ему имя вашего отца, а это благородная мысль. Однако, учитывая ваше дерзкое поведение и необдуманные слова, я могу лишь отказаться дать ребенку второе имя и должен…
— Прошу вас не читать мне проповеди, — воскликнула она, — а не то останетесь жить в мансарде и детей больше не будет. Жаль, однако, потому что я надеялась иметь много детей.
— Я не понимаю вас, Тамар.
— Да, вы не понимаете меня. Но это вы поймете: моего сына будут звать Ричард.
— Я осуждаю ваше неподобающее поведение, — начал было он, но, взглянув на нее, осекся.
Она была очень хороша. Ее темные волосы разметались по подушке, огромные глаза горели, глубокий вырез ночной сорочки почти обнажал грудь.