Дочь Снейпа

гриффиндорцы. Он понимал, что за каникулы что-то произошло, что он упустил, чему не

придал значения. Только сейчас он осознал, что кто-то упоминал о каких-то деньгах, письмах, но он тогда отмахнулся от всего этого. Глядя на детей, он вдруг понял, что

опоздал, слишком долго ждал, и теперь не просто опаздывает, он отстал, далеко отстал.

Каждый в школе шли дебаты. Студенты вдруг стали задавать много вопросов, интересоваться темами, которые раньше никому не приходили в голову. Вдруг случилось

так, что сами идеи, которые существовали в мире были поставлены под сомнение. «Почему

мир Черный или Белый? Ведь существует такое количество цветов. Почему одно запрещено, а другое нет? По каким правилам надо действовать? Почему одни законы забыли или

заменили другими?» - вопросы были разные и зачастую на них было сложно ответить.

Он отстал от поезда, который с каждым днем набирал скорость все быстрее и быстрее. Он

не успевал схватиться за ниточку, как та превращалась в клубок, связывалась с другой. Ему

казалось, что он стоит внизу горы, с которой на него с огромной скоростью несется лавина, вот-вот готовая его смести. На его глазах рождался совершенно другой мир, в котором ему

не было места, ни ему, ни тем, кто его поддерживал.

Первый месяц после рождественских каникул вызвал огромный ажиотаж в обществе.

«Придира» вдруг стала самым читаемым изданием. Журнал стал толще почти в три раза.

Информация делилась на разделы, ко всем материалам давались исторические справки и

комментарии специалистов. Из недр архивов поднимались законы, на страницах журнала

разворачивались целые дискуссии, которые затем перекочевывали в дома магов, в бары и

рестораны, в уличные разговоры. Мир менялся быстро и безвозвратно. То же самое

происходило и в школе. Старшекурсники дискутировали, вовлекали профессоров, спорили

до хрипоты. И Дамблдор потерял контроль, вожжи выпали из его рук и кони понеслись в

одну ведомую лишь им сторону. Он пытался, честно пытался, но опоздал. Министерство

менялось быстрее, чем это могло бы показаться. Даже министр был неспособен остановить

мчащийся на всех парах поезд. Новые идеи, вернее, давно забытые, те, на которых испокон

веков держался магический мир, завоевывали все новые умы. Вопросов появлялось все

больше. Министерские перестановки происходили в одно мгновение. Кингсли понял, что

еще чуть-чуть и пост министра он потеряет, но он к тому же оказался одним из немногих

членов Ордена феникса, кто поддержал новый курс магического мира. Через месяц после

начала действия фонда, Кингсли подал в отставку, и министром стал мало кому известный

политик, молодой, ставленник фонда. Великолепный экономист, аналитик, выдающийся

выпускник Дурмстранга, он с самого начала поддержал идеи фонда. Ему понадобилась

всего неделя, чтобы вычистить министерство и аврорат. Многие ожидали, что в политику и

министерство вернется Малфой и многие другие чистокровные семьи, но ничего такого не

произошло. Кингсли предложили пост главы аврортата, и тот согласился. Огромное

количество юристов засело за создание законов и норм для общества. Все отделы

претерпели изменения, в том числе и Визенгомот. Где и как был откопан документ, где

говорилось, что если состав Визенгмота принял решение, когда был обвинен невинный

человек, то он может быть разогнан и вместо него выбран другой. Что и было сделано в

кратчайшие сроки. Дамблдор снова не успел. Как он ни старался, он все время не успевал.

События пробегали мимо него, а профессор даже не мог ухватиться за них, они

проскальзывали сквозь пальцы, просачивались, как песок. Единственное, что у него еще

было - это школа, но даже здесь все было уже по-другому.

Но он решился. Он созвал новый орден феникса, который должен был начать бороться, только вот было непонятно, с чего начать, куда податься. Время летело слишком быстро, а

он застрял в прошлом. Январь и февраль пролетели так, словно их и не было, март

мелькнул, помахав хвостом. Апрель принес новые проблемы. Противостояние, как ни

странно, началось именно в школе. К этому времени уже было понятно, что идеологами

нового движения стали студенты – четыре слизеринца и два гриффиндорца, которых

поддержало большинство старшекурсников, ну, кроме гриффиндорцев, за редким

исключением. Против выступил Джереми Поттер и его партия. Его подняли на смех почти

сразу, как только он заявил, что надо придерживаться политики победителей. Ему

популярно объяснили, куда эта самая политика может привести.

Тогда же в апреле открылся первый магический приют для детей сирот, которым было

больше некуда деться. Через неделю после открытия там уже было десять детей, магические дети, которых перевели из маггловских приютов. А счет фонда все пополнялся и

пополнялся, люди готовы в это благое дело пусть кнат, но вложить. Кнат оттуда, кнат

отсюда, а сумма набиралась внушительной. И это было только начало.

А школа начинала бурлить.

– Снейп, ты слишком много на себя берешь, - схватив девушку за руку, прошипел Джереми.

/Отпусти меня/, - выдала та рассержено на парселтанге. Джереми отскочил от нее как

ошпаренный и в ужасе уставился на девушку. На нее так смотрел не только он.

– Мисс Снейп, пройдите в мой кабинет, - раздался голос Дамблдора. – Мистер Криви, попросите профессора Снейпа и его супругу подойти ко мне, - попросил он директор

младшего Криви.

Саломея была спокойно и собрана. Драко взял ее за руку и улыбнулся. Они вместе пошли в

сторону директора.

– Я просил зайти только мисс Снейп, - сурово глянул он на Драко.