Дочь тьмы

В один из таких дней, когда они совершали прогулку, Аманда открыла для себя еще одну грань замечательной натуры Кароли Оказалось, она страстная книгочея — к девятнадцати годам успела проглотить наиболее известные книги писателей всего мира. Особенно ее увлекали романы. Разумеется, она воспитывалась на пьесах и сонетах Шекспира, но, помимо того, сумела прочитать все, что можно было найти в библиотеках. Со многими произведениями самых разных писателей она была знакома так же хорошо, как с садом, по которому они с Амандой гуляли.

Аманде было приятно слушать, как красноречиво и со знанием дела ее подопечная рассуждает о таких писателях, как Виктор Гюго, Александр Дюма, Чарльз Диккенс, Натаниель Хоутори, Лев Толстой, Федор Достоевский, Марк Гиен и сестры Бронте. Конечно, она следила и за творчеством современников — Редьярда Киплинга, Герберта Уэллса, Хью Уолиола и сэра Артура Конан Дойла. У нее не было любимых авторов, по одно произведение привлекло ее особое внимание — «Маленькая женщина» Луизы Мэй Алкотт.

— Вот как? — с улыбкой спросила Аманда. — Вам правится эта книга?

— О да! Вы только подумайте: четыре сестры Марч, и у каждой своя жизнь, свои мечты. Мне так нравится этот роман.

— Хотелось бы знать почему.

— Ну как вы не понимаете? Все они молоды, как и я. Это для меня очень важно. Я даже воображаю, что я их пятая сестра. У меня никогда не было ни сестер, ни братьев. Мне кажется, с ними мне было бы веселее.

Аманда посмотрела на девушку с сочувствием. Ее слова напомнили ей о собственной нерадостной судьбе. Ей тоже многого недоставало в жизни. У нее не было родителей и даже близких родственников, с кем она могла бы поделиться своими радостями и печалями.

— Кажется, теперь я понимаю, чем вас, Кароли, привлек роман мисс Алкотт.

— Он такой чудесный. В нем столько чувства, такая любовь… — Кароли неожиданно умолкла, подняла с мшистого покатого берега Темзы камешек и бросила его в воду. — В Уэйлсли никогда не появится симпатичный учитель музыки, который мог бы покорить мое сердце. Отец этого не допустит.

— Неужели в Дарнингхэме нет никого, кто мог бы вас заинтересовать?

— Похоже, что нет. Одни невежественные фермеры да легкомысленные пареньки с соломой в волосах.

Аманда пристально посмотрела на Кароли. Лицо девушки было печальным.

— Сэр Гарри Алленвуд настоящий джентльмен. Наверное, там есть и другие достойные мужчины.

Глаза Кароли сузились.

— Ненавижу его. Если бы не он, отец был бы другим… — Она помолчала. — Кстати, о книгах… Вы бывали в Банбери?

— Город, куда вы ездили, когда я прибыла в Уэйлсли? Нет, я не бывала в нем.

Девушка самодовольно улыбнулась:

— Мы ездили в этот город, чтобы походить по книжным магазинам. Отец настоял на этом. Там есть палатки и киоски, где можно найти любую старинную книгу. Мы потратили несколько часов на поиски одной только книжки. Вы, наверное, удивились, узнав, что я читаю «Маленькую женщину», но удивитесь еще больше, если узнаете, что читает мой отец. Хотите знать, какую книгу мы так долго разыскивали?

— Интересно, какую?

— «Дракула» — вот так–то!

Аманда нахмурилась:

— Роман о вампирах Брэма Стокера. Да, около года назад он был необыкновенно популярен в Лондоне. — Она решительно стала на защиту сэра Перси. — А почему бы и нет? Пожалуй, я и сама с удовольствием его прочитаю.

Кароли посмотрела на нее с изумлением:

— Аманда, вам нравятся триллеры? Но в них же нет ничего, кроме ужасов?

— Вы читали этот роман?

— Нет, но…

— Тогда как вы можете судить? Насколько я помню, отзывы на этот роман были отнюдь не…

— Понятно, — перебила ее Кароли, повернулась к реке и наклонилась, чтобы поднять еще один камешек. — Хотите увидеть самое старое дерево в округе? Огромный старый вяз. Он растет неподалеку, в нескольких минутах ходьбы.

Не дожидаясь наставницы, девушка торопливо зашагала в сторону леса. Аманда пошла за ней с сознанием того, что каким–то непостижимым образом оскорбила чувства девушки. Но чем? Неужели тем, что защищала право сэра Перси читать то, что он желает? Или девушка хотела, чтобы Аманда вместе с ней осудила бы ее отца за увлечение оккультизмом и старинными книгами?

Вечером, после того как они вернулись с прогулки, сэр Перси принял Аманду в своем кабинете. О том, что он просит ее зайти, ей сообщила Баттл. Кароли в это время отдыхала в своей комнате.

Когда она шла к кабинету, старый дом начинал погружаться в темноту. Сэр Перси восседал за своим заваленным книгами и другими предметами столом. Причудливая обстановка комнаты вновь заставила Аманду поежиться. Чучела летучих мышей и ворона были как живые, блестящий белый череп зиял пустыми глазницами.

Задернутые бархатные шторы отделяли их от сумерек за окном, лишь пламя свечей в канделябрах освещало комнату.

— Добрый вечер, мисс Трент, — приветствовал он девушку.

— Вы звали меня, сэр Перси?

— Да, пожалуйста, присаживайтесь. Вот на это кресло. — Он сел обратно в свое роскошное кресло и вцепился пальцами в подлокотники. Его глаза, обычно такие выразительные, смотрели на нее спокойным взором.

Аманда уселась напротив него, чуть левее стола. Его взгляд заставил ее стушеваться. Она пожалела, что не успела причесать волосы.

— Вы с моей дочерью хорошо провели день? — спросил сэр Перси.

— Вполне, — ответила Аманда. — Боюсь только, у нас осталось мало времени для латыни. Но мы интенсивно поработали.

— Вы говорите «мы»? — спросил он с некоторым удивлением.

— О да. Я не только учу вашу дочь, но еще и многому учусь у нее. Она изумительная девушка.

— Вы, как всегда, любезны. Я очень доволен тем, как вы на нее влияете. Будь на вашем месте другая, не такая опытная и сильная наставница, Кароли давно бы смешала ее с грязью, поверьте мне. Если бы она не прониклась к вам уважением и почувствовала бы свое превосходство, вам пришлось бы немедленно собирать вещи и спасаться бегством от ее злого языка.

— Мне в это трудно поверить, сэр Перси.

— Тем не менее это правда. — Он усмехнулся. — Странно, однако я чувствую себя счастливым. Прошлой ночью я спал сном младенца. Я и не подозревал, что крепкий сон может доставить столько удовольствия.

Аманда понимала, что сэр Перси говорит правду. Лицо его посвежело, он уже не хмурил брови, как прежде. В нем не было прежней настороженности, он не пытался уловить каждый шорох.

— Я рада за вас. — Она помолчала и после некоторых колебаний призналась: — Я тоже сплю хорошо. Давно не слышала ничего, кроме скрипов и шорохов.