Дочь Тора

Сегодня вечером ее королевская красота походила на прыгающее пламя. Ее бриллианты глаз охватили жестоких воинов, игнорируя Фаллона.

— Бог и капитаны сонма богов! Этой ночью мы пойдем к тому, что вы все очень давно хотели — к войне! — зазвенел ее голос. — Да, к честной войне, меч к мечу, справедливому, жестокому бою, который мы знали и любили прежде, чем прибыли в эту долину.

— Война! Снова хорошая и чистая война! — завопили наиболее нетерпеливые воины в жестоком восхищении.

— После вечернего перехода, вы снова познаете сражение, — пообещала Бринхилд.

Она указала на Виктора Хейзинга. — Этот человек сказал мне, что отважные немцы, которые должны стать нашими союзниками, находятся меньше чем в ночном переходе отсюда.

— Это верно! — громко провозгласил Хейзинг. — Я связался с армией своих соотечественников, которые расположены недалеко от этой долины.

Фаллон понял. Нацист, выйдя из долины к своему самолету в ущелье, использовал радио для общения с самыми ближними немецкими силами.

Лицо Хейзинга запылало с волнением.

— Я узнал, что прошло почти два года в течение тех дней, что я был в этой долине! И в течение этого времени наши немецкие силы завоевали все северные земли, за исключением одной большой партизанской полосы, которая все еще сопротивляется. Немецкие силы теперь перемещаются, чтобы напасть на эту полосу.

Британские обманщики ввели в заблуждение прибрежную деревню на берегу Северного Ледовитого океана, которая теперь оказывает нам сопротивление. Она в нескольких часах перехода отсюда через горы.

Ясный голос Бринхилд подвел итог.

— Мы пересечем горы, чтобы присоединиться к отважным немецким силам в этом нападении! Впредь, мы будем их союзниками против изменнических чужеземных народов. Этой самой ночью, мы, сонм богов, пробудимся от вялого мира и снова присоединимся к открытой, мужественной войне!

Оглушительный рев одобрения приветствовал ее жестокое обещание. Когда он еще отражался, дочь Тора легко скользнула в седло своего черного жеребца. Остальные также торопливо оседлали своих коней.

Фаллон отчаянно воззвал к ней.

— Бринхилд, ты должна выслушать меня! Эта цель, которую вы начинаете — зло!

Тебя обманули, втянув в это ложью…

— Ты тот, кто прибегнул к уловке! — возразила она ему. — Теперь ты пойдешь с нами, чтобы увидеть плоды своего хитрого предательства.

Она поскакала с валькириями, Хейзингом и Тиалфи к фронту большого войска. Ее рука подняла факел в особом сигнале.

— Сонм богов, мы выступаем!

Трубачи немедленно затрубили в медные рожки длинным, волнующим звуком. Твердь дрогнула от шага тысяч ног. Сонм богов, состоящий из жестоких воинов, галопирующих колено у колена, стал продвигаться вниз, к долине.

Фаллон и Хелверсон, трясясь в седле как тюфяки, находились во главе кавалькады с их охранниками, позади валькирий. Фаллон ощущал горечь разочарования. И та же самая эмоция овладела норвежцем, которая засквозила в его хриплом голосе.

— Фаллон, ты понимаешь, что сказал проклятый немец? — прокричал Хелверсон сквозь рев стремительного движения ног. — В нашем собственном мире к настоящему времени наступил 1942 год! Нацисты завоевали всю Норвегию, кроме далекой северной дикой местности, и теперь они послали армию завоевать ее!

— И сонм богов Бринхилд едет на помощь нацистам сделать это, сокрушив длительное сопротивление норвежских партизан, — горько заключил Фаллон.

— Они не могут сделать этого, — возразил Хелверсон. — Дочь Тора никогда не будет использовать свои возможности против нас, норвежцев.

Но Фаллон не имел никакой надежды в запасе. Он проиграл игру Хейзингу. Немец, скачущий впереди, был на пути к высшему триумф. Этого не должно было случиться, чтобы нацисты проникли в тайну возможностей Бринхилд. Их ученые прибыли бы в эту скрытую долину, изучили бы космические силы, сосредоточенные здесь, и изготовили бы оружие сокрушительной силы.

И лейтенанты Гитлера нашли бы способ избавиться от Бринхилд, когда она удовлетворила бы их цели. Раздражала мысль, что ее открытая любовь к бою будет использоваться как инструмент против приведенных в боевую готовность демократических государств.

Они ехали внизу по темной долине, в прекрасной тишине за исключением пульсирующего грома тысяч ног. Напрягавшему нервы Фаллону это не показалось долгим, прежде, чем они приблизились к западному концу долины.

Впереди ничего не было видно, кроме стены в темноте. И невозможно было видеть из этой странной мертвой точки. Когда Бринхилд и валькирии волшебно исчезли, Фаллон понял, что они появились во Внешнем мире.

Сверхъестественный чистый барьер вырисовывался впереди его собственной ведомой лошади. Тир, Хеймдалл и все другие вожди сонма богов бесстрашно ехали к нему. Они достигли барьера. И когда американец прошел через него, то он снова почувствовал тот острый, мучительный удар через каждый атом его тела.

Он оказался во внешней задней части долины Асгарда, снова в своем собственном мире более быстрого времени.

— Здесь снова зима, — пробормотал, Хелверсон, глядя недоверчиво. — Две зимы прошло с тех пор, как мы разбились здесь два дня назад.

Фаллону было трудно поверить, что здесь, возможно, прошло два года. Все белоснежное ущелье выглядело одинаково. Небо сверху пылало от блестящих зимних звезд. Но уже первые отсветы и течения Северного сияния ускорились поперек ночных небес, когда Бринхилд повела воинов в быстрой скачке вниз по длинному ущелью.

Фаллон мучался от этого ускорения, и задавался вопросом, правда ли что танец Авроры поперек небес такой быстрый, и верно ли, что Бринхилд вызвала те спектральные огни, чтобы осветить их путь. Он имел небольшую толику сомнения относительно этого, зная ее владычество над штормом и небом.

В течение многих часов, сонм богов двигался через снежные горы. Бринхилд следовала вперед, на север, через ущелья и узкие проходы. Фаллон знал, что они близки к норвежской деревне дикого арктического побережья, которое он сам облетал перед тем, когда его самолет потерпел крушение.

В тишине жестокой напряженности, воины Асгарда подтягивались со всех направлений. Наконец, дочь Тора остановилась возле склона последнего, длинного, снежного, горного хребта.

— За этим горным хребтом — прибрежная полоса, где мы присоединимся к немцам! — объявила она. — Теперь дайте перевести дыхание вашим лошадям и обнажите ваши мечи и топоры, так как скоро мы столкнемся с лезвиями наших врагов.