Дочь волшебника

При одной мысли об этом ее кожа покрылась мурашками.

Но она должна была вытащить Артемуса из темницы. Он хоть и не жаловался, но Уиллоу знала, что любое ограничение свободы было для него мучительным, а потому не могла согласиться, чтобы отец сто лет страдал под грудами каменных развалин — даже двадцать пять лет.

Не могла этого допустить, пока была в состоянии применить свои способности, чтобы добиться его свободы.

Она скакала до глубокой ночи, пока наконец не остановилась на ночлег на окраине маленького городка у реки Грит. Девушка устало раскатала свои одеяла, готовая тут же уснуть. Стояла поздняя осень, и ночной воздух был прохладен, но она не рискнула развести костер, чтобы не привлекать внимания. Она только хотела глубоко заснуть, надеялась, что Сон Артемуса все еще может достичь ее. Если ему каким-то образом удастся вызвать в воображении образ логова Тролля и точное место в нем, где спрятано ожерелье Ниссы, ее задача значительно облегчится.

Через мгновение Уиллоу уже лежала, растянувшись под звездами, закутавшись в свою накидку и одеяло из великолепной зеленой шерсти, засыпая под убаюкивающие звуки ночного леса.

И ждала сна.

Артемус расхаживал взад и вперед все время, пока дочь скакала на север к Гиблому лесу. Он знал, что не может остановить ее, но мог помочь ей. Когда поднялась блестящая полная луна, ему неожиданно явился мерцающий образ ожерелья. И не только ожерелья, но и комнаты, в которой оно было спрятано. Он ясно увидел — все это. Лестницу, возвышающуюся в мрачном Большом зале, помост в комнате с мраморным полом и золотисто-алой драпировкой, тяжелый ларец с золотой и серебряной инкрустацией, где было заперто ожерелье. Крышку ларца, украшенную рубиновыми фигурками троллей. Более того, Артемиус увидел само логово Тролля — крепость с зубчатыми башнями, построенную из кроваво-красного камня, которая призрачно маячила в болотистых глубинах леса.

Все эти образы он пошлет Уиллоу во сне, они приведут ее к ожерелью, и она сможет быстро — и, он надеялся всем сердцем, безопасно, — вытащить его отсюда.

Но он собирался сделать больше, чем только это. Артемус разработал идеальный план, чтобы помочь дочери, — неважно, понравится он ей или нет.

Он посылал сны не только Уиллоу, но и другому человеку. Человеку, который — он знал это — поможет в беде любой леди, встретившейся ему на пути, рыцарю самому стойкому, надежному и благородному, какого Артемус когда-либо встречал. Сэр Дадли из Мулкавии был средних лет, среднего роста и — среднего ума. Надежный воин, с седеющими усами и бородой, с многолетним опытом, со строгой приверженностью рыцарскому кодексу чести, он будет идеальным защитником для отважной, но импульсивной Уиллоу. Артемус знал, что как только сэр Дадли увидит ее, он будет неотлучно рядом с ней, как верный пес, способный защитить ее ценой своей жизни.

И тогда не придется переживать, размышлял Артемус, сдвинув брови, что какой-нибудь рыцарь-молокосос, пораженный красотой Уиллоу, воспылает к ней страстью. Нет, ничего подобного не будет. Сэр Дадли был слишком стар, слишком надежен и слишком безупречен во всех отношениях, чтобы даже подумать об этом. Артемус не сомневался, что тот будет вести себя подобающим образом.

Довольный собой, волшебник прислонился больной спиной к холодной каменной стене, осторожно скатал свою серебристую мантию и подоткнул под голову вместо подушки. Он зажмурился и начал вызывать сон.

Это оказалось труднее, чем он ожидал. Проклятье Лиши ослабило его волшебную силу. Он не мог четко увидеть Уиллоу — или сэра Дадли, если на то пошло. Продолжая держать глаза плотно закрытыми, он несколько раз глубоко вздохнул и наконец сумел представить себе золотисто-рыжие локоны Уиллоу. Этого достаточно, с облегчением подумал Артемус. Достаточно, чтобы послать ей сон.

Затем он сконцентрировался, чтобы увидеть мысленно толстое лицо сэра Дадли с двойным подбородком, но черты рыцаря оставались расплывчатыми, и вместо этого ему пришлось сосредоточиться на знаменитой золотистой накидке того. Поговаривали, что ее даровал ему сам король в знак высокой оценки заслуг, и сэр Дадли так гордился этой накидкой с застежками из драгоценных камней и меховой подкладкой, что носил ее всегда, независимо от времени года.

Артемус улыбнулся от удовлетворения. Ах да, накидка. Вот и она.

Шепча заклинания и слегка покачивая пальцами, он откинул голову назад, прислонился к шероховатому камню, еще раз глубоко, равномерно вздохнул и обратил все свою энергию на отправление сна.

Из треснутой вышки разваливающейся главной башни поднялись и поплыли в ночном небе две струйки, похожие на обрывки серого дыма. Они были бледнее дыма и мерцали, отлетая от главной башни и проплывая под пологом неба, луны и звезд.

В каждой струйке был сон, и у каждой был свой собственный путь. Одна направилась к Уиллоу, дочери волшебника, которая лежала, свернувшись калачиком, и крепко спала возле реки Грит. Другая двигалась по небу в поисках рыцаря, одетого в подбитую мехом золотистую накидку.

Но вдруг планы Артемуса пошли наперекосяк, причем без его ведома. В этот самый момент в нескольких милях отсюда, в Долине Уай, разворачивались события, которые изменили планы Артемуса так, как ему не могло присниться и в самом жутком сне.

Сон, предназначавшийся сэру Дадли, попал к человеку, который отличался от него, как день от ночи: молодому зоркому бесстрашному мужчине.

Это был мужчина, которого враги боялись, а друзья уважали. Наемный солдат, который несмотря на свои двадцать с небольшим лет был закален в боях и служил у того, кто платил больше других.

Мужчина, чье сердце никогда не знало любви к женщине, но чьи озорные инстинкты и грубоватая красота завлекли к нему в кровать немало покоренных женщин всех вообразимых сословий.

Мужчина по имени Блейн из Кендрика — известный также среди друзей и врагов под кличкой Волк.

Блейн из Кендрика стоял над сэром Дадли, со слабой улыбкой слушая храп, который издавал закутавшийся в накидку рыцарь.

— Ты не возражаешь, мой друг? — мягко пробормотал он. В темноте пронзительные черные глаза Блейна сверкали как угли. — Я верну ее тебе прежде, чем ты узнаешь, что она пропала.

Одним стремительным движением он выхватил роскошную золотистую накидку из-под коренастого тела рыцаря и заменил ее своей — из черной шерсти.

Сэр Дадли дернулся, рот его приоткрылся, и снова раздался храп.

В этот самый момент знакомый Блейна пил эль в деревеньке Стрэчдейл, менее чем в десяти милях отсюда — старый товарищ, который поспорил с ним, что тот не сможет заполучить накидку Дадли. Блейн намеревался выиграть это пари, чтобы произвести впечатление на некую щедро одаренную природой девицу из таверны, которая испытывала слабость к дорогим вещам.

Бери от жизни все, что тебе нужно, иначе будешь винить за свои проблемы только себя самого, — подумал Блейн, представляя Чандру, которая через час поведет его в свою маленькую комнатку в постоялом дворе. Он довольно хмыкнул в предвкушении удовольствия и поздравил себя.

Но события стали развиваться не так, как он планировал. Когда Блейн добрался до постоялого двора и забрал у своего друга золотые монеты, выигранные в пари, он узнал, что Чандра уже занята с другим мужчиной.

Единственной свободной девушкой, которая работала в эту ночь, была Айна, в последнее время слишком навязчиво цеплявшаяся к нему всякий раз, когда он заходил в таверну. Когда он был с ней в постели последний раз, она даже сказала что-то насчет свадьбы. Тогда Блейн чуть не подавился своим элем и не мог говорить целый час.