Дочь Вороньего Короля

— Интересно, — меланхолично заметил Вилнар, чья правая рука болталась плетью, а из ноги торчал обломок стрелы, — почему он не сделал этого раньше?

— Потому что ему плевать на нас всех? — предположила Мислия.

— Да, вы угадали, — донесся из-за спины знакомый голос.

Лариэс радостно обернулся, да так и застыл с открытым ртом. Мелис не солгал — простым разрыванием на куски и сожжением останков Ридгара, и правда, нельзя было прикончить, вот только выглядел он…

Да чего уж там, выглядел он, точно живой мертвец: бледный, с запавшими щеками и сеточкой синюшных шрамов, пересекающих лицо. И, конечно, все теми же болотными огнями вместо зрачков.

— Господин, вы…живы?

Этот непроизвольный вопрос изрядно позабавил Древнего, чьи губы изогнулись в жутковатой пародии на улыбку.

— Можно сказать и так. Но на объяснения у меня нет времени.

Древний поднял меч одного из убитых солдат, пару раз взмахнул им, проверяя баланс, и взошел на основание снесенного крепостного зубца, после чего произнес:

— Отдохните, мы с Мелисом поработаем немного.

Он спрыгнул вниз, растворившись в тенях, и появившись уже возле яростно сражавшегося оборотня.

— Кажется, привал, — решил Лариэс, пошатываясь от боли. — Предлагаю добраться до Орелии, пока есть время.

* * *

В лазарете пахло кровью, гноем, содержимым кишечника и медикаментами. Запахи, к которым Орелия успела привыкнуть за долгие годы своей жизни. Иногда Целительнице казалось, что эти ароматы будут преследовать ее и за Гранью.

Она вздохнула и, проведя пальцем по рваным краям раны, срастила ее. За то время, что длилась битва, Древняя успела поставить в строй, наверное, каждого защитника замка, причем по нескольку раз, но чем дольше длилось сражение, тем меньше и меньше людей ей приносили.

И это также было знакомо той, что видела самые страшные войны последней тысячи лет. Число защитников тает и, если ничего не изменится, очень скоро бой переместится со стен непосредственно во двор, а потом — в донжон. Да, она могла бы бросить лазарет и двинуться наружу, сея смерть вокруг себя — очень немногие вещи могли повредить ей, но тогда и раненые, и женщины с детьми, укрывшиеся в замке, останутся без поддержки и помощи, а этого она допустить никак не могла.

— Готово, — произнесла Орелия, отпуская пациента, — можешь возвращаться на стены.

Она прислушалась. Кажется, бой во дворе затихал и, судя по радостным крикам, побеждали люди, а не изначальные. Хоть какая-то хорошая новость. Впрочем, она означала, что сейчас у нее прибавится работы.

Целительница уже изрядно вымоталась. Шесть воскрешений за месяц с небольшим изрядно подточили силы, и сейчас Ступившая на Путь Вечности была далеко не в лучшей форме. Впрочем, уже во время ночного сражения в Ничейных Землях она была измотана, иначе легат ни за что не сумел бы откусить руку. Останься у Орелии человеческое тело, наверное, из ее носа и ушей уже текла бы кровь, и кто-нибудь из старших заставил бы ее лечь и выспаться.

«Хорошо, что металл не умеет кровоточить», — подумала она, отворяя двери лазарета, чтобы удивленно воззриться на приковылявших воинов.

Лариэс с Вилнаром выглядели, так, будто вот-вот умрут. Они едва шли, поддерживая друг друга, но ни один не снял покореженных и покрытых кровью доспехов, не выпустил из свободной руки оружия. Вилнар, так и вовсе опирался на копье, как на посох.

Быстро схватив их, она втолкнула раненых и разложила их на ближайших кроватях. С первого же взгляда Орелия определила, что раны Лариэса опаснее, и несколькими отточенными движениями стянула нагрудник.

— Скверно, — заметила Орелия, разглядывая измазанную кровью рану, — тебе повезло: коготь, что пробил нагрудник, чуть-чуть не добрался до печени.

Ее пальцы коснулись кровоточащей плоти, притупляя боль.

— Знаю, госпожа, — слабо улыбнулся Лариэс. — Но Вилнару досталось сильнее.

— Кажется, мы уже обсуждали это, нет?

— Да.

— Тогда умолкни и не мешай мне работать.

Орелия пустила толику магии в рану, очищая, сращивая и восстанавливая.

— Если бы не я, ты бы умер от заражения крови.

— Знаю, госпожа, — повторил Лариэс. — Хорошо, что знаешь, — закончив с боком, Орелия перешла к арбалетному болту.

«Подумать только, люди, сражающиеся на стороне изначальных», — покачала она головой, выдирая обломок, засевший в тканях. Хорошее ранение: ни поврежденных артерий и вен, ни задетой или раздробленной кости. Лишь дырка в мясе, но мясо легко зарастить, нужно лишь помочь ему и ускорить.

Пока она делала это, в лазарет начали вносить раненых. Много, очень много раненых. Помощницы бросились к ним, девочки отсортируют тех, кто может подождать, от тех, кому помощь потребуется немедленно, а пока…

Целительница, заметив приличных размеров шишку, надувающуюся на голове полукровки, бесцеремонно оттянула веко Лариэса изучила реакцию зрачков.

«Ну конечно же, сотрясение. Сражался исключительно на мастерстве и адреналине».

— Что там творится? — задала она вопрос, приводя голову юноши в покое.

— Маги защищают три стены, мы держали западную. Основные войска барон отвел во внутренний двор, куда начали сыпаться центурионы.

— Что с Ридгаром?

В этот момент Орелию отвлекли — трое раненых нуждались в немедленной помощи, которую она незамедлительно оказала. Когда Целительница вернулась к спутникам, Лариэс, уже заметно поздоровевший, спешно облачался в доспехи, намереваясь вернуться на стену.

— Лежать, — приказала она. — Ты уйдешь отсюда, когда я прикажу.

С этими словами Древняя перешла к Вилнару и занялась двумя арбалетными болтами, второй из которых, действительно, был плох — засел в плече, раздробив несколько маленьких косточек. Лишь чудом этот мальчишка держался на ногах, хотя жизни его ничего и не угрожало.

— Итак, я задала вопрос: как дела у Ридгара? — спросила она, прикрыв глаза и внимательно исследуя раненую руку рыжеволосого северянина.

Скверная, очень скверная рана. Не один человек после нее становился инвалидом, но… В принципе, ничего такого, с чем бы она не сладила.

Орелия медленно и нежно начала собирать кости, скрепляя и восстанавливая их при помощи своей силы.

— Сложно объяснить, госпожа, — подал голос Лариэс.

— Почему?

— Ну… Он был мертв, разорван на куски, которые затем сгорели.

Рука Орелии дернулась, а с губ сорвались недостойные святой слова.

— Когда это случилось?

— Минут двадцать назад, — голос Лариэса был озадаченным, по всей видимости, он не понимал, причину ее волнения.

— А когда он воскрес?