Дочь Вороньего Короля

Все это говорило об одном: оба телохранителя одинаково мыслят и с одинаковой серьезностью относятся к своим обязанностям.

Щит принцессы повернул голову, несколько секунд ничего не говорил, а потом выдавил из себя:

— Вилнар.

— Лариэс, — с готовностью представился полукровка. — Как тебе Дилирис?

— Красиво.

«Идти на контакт он явно не торопится», — беззлобно подумал виконт. — «Ладно, и не таких убалтывали».

— Что скажешь о нашей миссии? — задал Лариэс коварный вопрос.

Ему было интересно, что именно ответит Щит принцессы и Вилнар не подвел.

— Безумие, — односложно проговорил северянин, после чего бросил короткий хмурый взгляд на собеседника, демонстративно переведя его в сторону на якобы подозрительного всадника неподалеку.

— Приятно сознавать, что мы сходимся с тобой в мыслях, — елейным тоном проговорил телохранитель принца.

На сей раз Вилнар выглядел чуть удивленным.

— Ты был против? — медленно, будто выдавливая слова из себя, спросил он.

— Естественно. У господина хватает людей, которым по долгу службы надлежит совать голову в пасть дьявола. Зачем лезть туда самому?

— Незачем, — горестно вздохнул северянин. — Но кто нас будет спрашивать.

— Никто, — эхом отозвался Лариэс, повторив его вздох.

На губах раскосого воина появилась неуверенная улыбка и Лариэс счел это своей полной и безоговорочной победой. Начало дальнейших отношений было положено и для этого оказалось достаточно поговорить с человеком. Слова вообще имеют приятную особенность решать множество конфликтов. Главное, уметь говорить и — слушать.

«Что ж, на вечернем привале продолжим», — решил Лариэс, полной грудью вдыхая приятный майский воздух. — «Поглядим, чего я сумею добиться».

На обед отряд остановился в большом постоялом дворе. Орава численностью в пятьдесят человек полностью заняла все свободное место — хозяин ради такого случая выгнал всех остальных клиентов на улицу. Лариэс, как и всегда, лично посетил сперва кухню, затем — второй этаж. Не найдя ничего подозрительного, он сообщил принцу, что можно приступать к приему пищи.

Все зверски проголодались, а потому, когда слуги, сопровождаемые Лариэсом, Клариссой и Эриком, проверившими еду и напитки на наличие яда, принесли наконец угощение, на него набросились с жадностью и рвением. Поглощение пищи сопровождалось непрерывной болтовней. Гвардейцы начинали мало-помалу привыкать чужакам, но все-таки должно было пройти какое-то время, прежде чем они смогут общаться с ними более-менее нормально.

Хотя это не касалось Эрика, принца и Непобедимого. Таривас с Мелисом и главным болтуном Сентия спелись буквально за несколько часов, и теперь травили байки, похвалялись победами над противоположным полом и собственной доблестью в бою. Лариэс смотрел на это и диву давался! Нет, он, конечно, знал, что его высочество далек от снобизма и может запросто выпить пива с простолюдином, но очень уж нечасто у него появлялась подобная возможность. Всегда на виду, всегда — пример для подражания.

«А ведь это, наверное, очень скучно», — подумал телохранитель. — «Ходить, говорить, действовать по указке, потому что так правильно. Прятать лицо за тысячей масок» …

Он помогал принцу не в одной его безумной затее, но раньше как-то всерьез не задумывался о том, насколько же в действительности одинок наследник престола.

«Быть может, если бы я захотел, мы могли бы стать друзьями, а не просто слугой и господином», — мелькнула у него в голове еретическая мыслишка, и Лариэс стремительно запрятал ее поглубже — нечего выдумывать всякую ерунду.

В этот момент Эрик закончил какую-то скабрезную шутку, и оба его слушателя разразились смехом.

«Ну, с ним-то все понятно», — улыбнулся Лариэс. «Вырвался из дворца, и совсем потерял берега».

Тут его внимание привлекла Орелия, которая сидела, скрестив ноги, и почему-то ничего не ела. Телохранитель взял свою тарелку с кашей и мясом и подсел к Целительнице.

— О Ступившая на Путь Вечности, дозволь задать вопрос.

Орелия повернула к нему голову и юношу пронзил алый свет, бьющий из-под капюшона.

— Я чем-то похожа на Ридгара, — проговорила Целительница. — Не люблю этот титул, он напоминает о тех, кого больше нет рядом. Просто Орелия.

— Хорошо, о госпожа моя.

— Хм?

— Хорошо, — Лариэс сглотнул, но выдавить из себя прямое обращение к столь важной особе попросту не мог, — Древняя.

Из-под капюшона донеслось нечто, напоминающее скрип.

— Это — лучшее, на что ты способен? Ладно, сойдет.

Лариэс едва сдержал улыбку. Орелия почти слово в слово повторила то, что Ридгар сказал ему вчера.

«Весь вопрос в том, специально ли она это сделала, или так вышло случайно?»

Из-за того, что голос легендарной волшебницы был лишен даже намека на эмоции, было трудно понять, когда она шутила, а когда говорила серьезно, но Лариэсу показалось, что чародейка, пережившая все самые разрушительные войны последнего тысячелетия, на сей раз демонстрирует чувство юмора.

Он чуть улыбнулся и задал свой вопрос:

— Госпожа, почему вы не едите? Каша невкусная?

— Нет. Дело не в еде, а во мне, — ответила Целительница. — Я не притрагиваюсь к пище уже больше восьми сотен лет. Или даже девяти — память в последние десятилетия начинает шалить. Экономия пищи — один из плюсов того, что со мной произошло.

— Произошло? — Лариэс затаил дыхание.

У него возникла безумная надежда узнать правду об Орелии, о бессмертии и внешнем виде которой ходили сотни самых разных историй.

— Это неважно, — ответила она, давая понять, что разговор окончен, и юноше осталось лишь принять это.

* * *

Четыре дня прошли один за другим, а отряд продвигался по дорогам Дилириса, ведущим на север. Им предстояло скакать еще неделю, после чего, перебравшись через герцогство Виннифис, вступить в Лес Гарпий и заявить о своем желании встретиться с Вороньим Королем.

Нельзя сказать, что Лариэсу сильно нравилась идея пообщаться с жителями Виннифиса — страны, получившей свою независимость в длительной и кровавой войне против Дилириса. Марравы, составляющие две трети населения герцогства, до сих пор грязно ругались при одном лишь упоминании о Вентисах, так сильно правящая династия королевства отличилась, подавляя восстание. Впрочем, дилирисцы, оставшиеся в стране, тоже не были в восторге от своей бывшей королевы. Мислия как-то обмолвилась, что с каждым годом все большее их число принимало оракула как главу церкви и свою единственную госпожу, и заступницу, замаливающую перед Господом нашим и сыном Его все грехи людские.