Дочь Вороньего Короля
Шрифт:
«И ничего с острыми углами, о которые можно проломить череп. Древний же говорил про приступы. Видимо, здесь они случаются чаще, чем в других местах. Или ясновидящая просто проводит большую часть жизни в комнате с мягкими стенами и потолком… Страшная цена могущества».
— Госпожа Катержина? — подал он голос.
Ответа не последовало.
— О Древняя?
И снова молчание.
Юноша сделал несколько шагов по направлению к ложу и в нерешительности замер. Неожиданно из-за ткани просунулась изящная женская ручка, которая резко отодвинула полог, и Лариэс отступил на шаг назад.
Ясновидящая сидела на кровати, укутанная сразу в несколько одеял. Ее короткие волосы были спутаны от пота,
— Лариэс Венатский, — медленно и отчетливо произнесла оракул, выбираясь из своего кокона. — Готов ли ты заглянуть в вечность?
Она была одета в простую ночную рубашку из грубой шерсти, плотную и некрасивую, совершенно не подходящую роскошной обстановке герцогской спальни. Говорила слепая чуть запинаясь, точно ей поминутно приходилось вспоминать слова, которые норовили вылететь прочь из головы.
От нее исходил слабый запах дурманящего макового настоя, из чего Лариэс сделал вывод, что даже в тех случаях, когда Видящая может пророчить по своему желанию, ей приходится жертвовать здоровьем, подхлестывая дар.
Однако Катержина не выглядела слабой. В ее маленьком теле ощущалась скрытая мощь, а из глаз на мир смотрело нечто вечное, как само время, и столь же неумолимое.
«Я должен ответить!» — догадался Лариэс.
— Да, Древняя, — проговорил он, становясь на колени. — Молю, яви мне свою мудрость.
— Да будет так, — кивнула Катержина.
И она, неожиданно легко спрыгнула со своего ложа и пустилась в пляс. Танец этот — дикий и невероятный, не походил ни на что, виденное Лариэсом раньше. Ни сложные и вычурные балы благородных господ, ни простые и полные жизни пляски селян, ни хитроумные ритуальные движения жрецов Мертвых Богов не были даже отдаленно похожи на это.
Катержина порхала, точно бабочка, затем, словно натыкаясь на стену, она резко останавливалась, ее движения становились рваными, резкими, а после — вновь начинала кружиться легко и воздушно. Голова оракула упала на грудь, и было видно, что женщина находится в глубоком трансе. Несколько раз она не удерживала равновесия и запиналась, один раз — приложилась плечом о стену, но ничто не могло уже вывести ее из странного состояния.
Юноша зачарованно следил за движениями оракула, пытаясь найти в нем какую-то закономерность. Наконец, ему это удалось — Катержина двигалась кругами, постепенно приближаясь к нему.
«Точно змея, сжимающая свои кольца».
В комнате постепенно становилось тяжело дышать и не потому, что воздух был спертым или стало слишком жарко. Нечто могучее, не принадлежащее Интерсису, обратило свой взор на маленькую хрупкую ясновидящую. Или на коленопреклоненного телохранителя.
Лариэс сглотнул. Последнее не слишком воодушевляло, хотя, с другой стороны, если устами оракула говорит Господь, то бояться нечего.
Катержина неожиданно оказалась перед ним. Причем Лариэс даже не понял, как это произошло. Юноша от неожиданности дернулся, но не успел отшатнуться — оракул рассмеялась и коснулась его макушки ладонью, отчего тело молодого человека налилось свинцовой тяжестью.
— Маленький лункс не знает, чего он просит. Он не видит дальше своего носа, он — точно мотылек — летит на свет, думая, что впереди ждет теплое солнышко, а на самом деле мотылек спешит к костру, на котором жгут трупы.
Этот низкий хриплый голос не мог принадлежать ясновидящей! Лариэс осмелился взглянуть на Катержину и с трудом сдержал рвущийся наружу вопль. Там, где еще несколько минут назад были глаза слепой, угнездилась непроницаемая глубокая чернота.
Губы существа, вошедшего в человеческое тело, искривились в усмешке.
— Не бойся меня, маленький. Тот, кто друг, станет враг, но не бойся его, бойся друга, что не друг еще. Мертвый
и живой укажет путь, но пройти его ты сможешь лишь под сенью крыла.Лариэс резко выдохнул, напряженно слушая пророчество.
— Сердце в огне, пламя станет кровью. Кровь наполнит чашу и возродит жизнь. Два мира сойдутся в пляске смерти, чтобы выбрать одну тропу.
Ларис слушал, не перебивая, намертво запечатлевая в памяти слова таинственной сущности. Он знал, что никогда и никому, даже его высочеству, не расскажет о том, что произошло в этой комнате.
— Древнее зло и зло древнейшее, но кто скажет, какое из них правит, а какое — преклонило колени? — продолжало существо. — То ведомо лишь человеку с тысячью имен и тысячью лиц. Имена… Имена закружат тебя в своем хороводе, даруя и любовь, и радость, и горе, и смерть. Выбирай лишь истинные, маленький лункс, и обретешь великую силу.
Лариэс слушал, затаив дыхание, и ничегошеньки не понимая, а существо, меж тем, продолжало вещать:
— Будешь предателем, не предавая, будешь проклинаем, но не проклят. Твой полет прервет ветер, и ты падешь на камни…Пройти по ним босыми ногами иль нет — решать тебе…
Существо замолкло, а в следующий миг Катержина осела на пол. Лариэс успел подхватить ее и, поднявшись на ноги, отнес оракула на кровать. Затем укутал Древнюю и остался рядом, ожидая, что будет дальше.
Спустя несколько мгновений ясновидящая застонала и открыла свои незрячие глаза.
— Ты слышал? — Спросила она.
— Да, госпожа.
— Хорошо. Запомни сказанное, но знай, что никому нельзя открывать слова пророчества.
— Да, госпожа.
— Постарайся понять их смысл, быть может, это спасет тебе жизнь.
— Да, госпожа, — в третий раз проговорил Щит принца.
— А теперь оставь меня одну, — улыбнулась она. — Хочу отдохнуть.
Лариэс поклонился и вышел, погруженный в тяжкие думы.
«И что это все могло значить?» — думал он. — «Похоже, мне предстоит изрядно попотеть, чтобы разобраться с пророчеством».
Он покачал головой и усмехнулся.
«Понимаю, почему Мелис вышел от нее таким».
Глава 8
Они гостили у ясновидящей еще день, после чего в сопровождении все того же эскорта пустились в дорогу. Все, кроме троих — Мелис наотрез отказался приближаться к Лесу Гарпий, сославшись на то, что даже его мощи и доблести не хватит, чтобы пережить встречу с Вороньим Королем. Возражать ему никто не стал, а потому принц условился с оборотнем о месте встречи, и тот поскакал на юго-восток в сопровождении двух гвардейцев, которых Лариэс, не доверявший Древнему до конца, выделил тому в качестве соглядатаев. Одного звали Ларсом, и этот светловолосый здоровяк, не блиставший умом, однако, был одним из самых преданных и надежных людей Щита, в котором тот не сомневался ни на одну секунду. Второго сопровождающего назначил Марк. Его звали Галитом, и это был невысокий худощавый воин в легкой броне, вооруженный арбалетом. Виконт помнил, как Галит управлялся этим старомодным оружием на последнем королевском турнире, а потому был спокоен за Ларса — с таким напарником тот точно не пропадет.
Три дня пути до Леса Гарпий пролетели, точно один миг, но Лариэс не мог не заметить, как менялось настроение спутников по мере приближения к землям Вороньего Короля.
Кающийся и Целительница заметно приободрились: Орелия даже пару раз пошутила, да и бледные губы Ридгара несколько раз приподнимались в жалком подобии улыбки, а вот у остальных настроение явно не улучшалось. Мислия стала еще более нервной и подозрительной, принц все больше молчал, обдумывая что-то в гордом одиночестве, Эрик с видимой тревогой то и дело поглядывал в небеса, да и остальные нет-нет, да и задирали голову вверх.