Дочь врага для Темного

Каждое слово резало без ножа. Меня и резало? Почему ее боль так легко трогала меня? Человека, которого мало что может тронуть. Жену я убил, оказывается, это вообще забавно. Но эти слухи ходили давно, что вполне ожидаемо.

Я не отрицал их по большей части потому, что не видел смысла доказывать что-то. Убил и убил, так будут больше бояться, казалось мне тогда.

Но, когда содрогающаяся от страха и ужаса девушка рыдала на моей груди, сжимая ткань руками, больше всего мне хотелось, чтобы она меня не боялась.

— Ты моя, и я буду душить тварей, кто попробует поменять ход этих вещей, — прошептал, поглаживая макушку.

— Я ничего не сделала, — касаясь губами шеи, повторила.

— Знаю, — скользнул по щеке, опустился вниз. Дыхание девушки становилось поверхностным. Вот так, цветочек, ты должна задыхаться не от истерик, а от наслаждения. — Сорвался я, такой характер. Если мое, то мое. Другим трогать и смотреть нельзя.

С детства такой, не жадный, но до своей собственности одержимый. И ты не станешь исключением, девочка.

— Я боюсь, что мне будет больно.

Она откинула голову назад, чтобы посмотреть в лицо. Пока я нагло водил руками по бедрам, скрытым тонким свободным платьем. Оно закрывало так много, но при этом нравилось больше других. Загадка интриговала, пусть я и вкушал уже ее, знал, какая она на вкус, запах, мог бы наощупь определить.

— Ты же моя девочка, тебе бояться нечего.

Морщинка между бровей разгладилась, девушка слабо улыбнулась мне. Снисходительно. Не так закупорено, как раньше, но уже ощутимо проще. Словно мои слова и правда немного послабили ее страх.

Провел пальцами по позвоночнику. Собирая губами трепет, скользящий по коже. Надя цеплялась за меня, пока я как обезумевший, снова и снова погружался в нее с головой.

Расстегивая пуговицу за пуговицей, следил за реакцией. За мурашками, которые начали проступать на коже. Касание. Вот она вздрогнула, закусила пухлую губу и прикрыла глаза, обрамленные пушистыми ресницами.

Провел языком по губе, неотрывно следя за мимикой. Ну же, девочка, дай мне свои глаза. Дай глотнуть неприкрытые эмоции. Прикусил и оттянул нижнюю губку, и вот Надя открыла свои бесовские глаза. В которых видишь свое отражение. И тягучее желание.

Платье плавно осело на пол, показывая, что она в одном тонком топике, сейчас он не скрывал крупную возбужденную грудь. Соски упирались в ткань и манили. Прикусил прямо сквозь ткань, оставляя темное пятно.

— Арслан, я не могу…

Надя попыталась оттянуть мою голову назад. Что за фокусы? Сжал талию руками, продолжая гладить языком выступающие соски. Зацепил зубами ткань и стянул, оголяя горошинку. Вот так. Горячая плоть приятно уместилась во рту. Сожрал бы ее всю, но вместо этого прошелся зубами по ореолу, придавливая сосок языком.

Рваный стон разнесся в пространстве. Вот так, моя красивая. Вспотевшая, горячая, моя.

Быстро стянул мокрую ткань с нее, скользя ладонями по спине.

— Не можешь что?

Вел языком по шее, собирая капельки пота. Жарко.

В доме сейчас Сахара, кто-то уверенно косячил. Перестали бояться…долго же меня тут не былою Распустили языки и не выполняли указаний четко. Уволить. Займусь этим завтра.

— У меня…нельзя в общем.

Прикусил мочку, а сам чуть не взорвался от тихого стона, что последовал за моим действием. Ну не злись, девочка, хочешь же.

— Ну, у девочек бывает раз в месяц, — тихо прошептала и отвернулась.

В другой жизни я бы сказал отсосать мне. А здесь, я совершил абсолютно не понятную вещь.

— Болит? — поднял на руки полураздетую и раскрасневшуюся от смущения девушку. На удивление, отвращения я не испытывал.

— Да, есть такое, — выдохнула в область шеи. Руки обвили мою шею, но как-то неуверенно, словно боялась, что я скину их.

Я сжал оголенные бедра сильнее, притягивая к себе максимально близко.

— Значит, примем ванну.

Если мои яйца не разорвутся от перевозбуждения рядом с ней, голой, влажной, со мной рядом. Усадил на парапет ванной, и пока вода набиралась, решил продемонстрировать кое-что. Надо приручать.

Я скинул одежду показательно, стоя прямо перед ней. Девочка кусала губы, краснела и бледнела одновременно, старая прикрыть свою наготу. Не знаю даже, когда она перестанет смущаться.

Меня забавлял сам факт того, что после всего она еще могла смущаться. Вот уж диковинка. Не чета тому, что я видела в своей обычной жизни.

— Нет, — выдал резко. — Не прячься.

Девушка замерла от грубого приказа. Такой вот я. Вскинула на меня свои невозможно манящие глаза и странно перебирала пальцами ног, поджимая и отпуская.

Когда вода набралась, притянул красотку к себе и опустил голову на плечо, ведя губами по бархатной коже. Невозможно прекрасная. Поддел пальцами трусики и начал стягивать их, но девушка опять перехватила мои руки.

— Не надо.

Фигурка напряглась, но я снова провел пальцами вдоль тела, цепляя подушечками проступающие мурашки. Реакция на меня. Нравится ведь. Улыбнулся.

— Ты смущаешься?

От нее пахло неловкостью. Чистотой. Да несмотря что не девственница, еще и невинностью. Я как наркоман вдыхал аромат, сжимая в объятиях податливое тело. И уверенно снянул ненужный атримбут одежды. Ну месячные и что? Почему-то от нее это воспринималось нормально.

Первым залез в теплую ванну и притянул девушку на себя, усаживая сверху. Невинный взгляд приковывал, губы подрагивали, она нарочно пыталась полностью погрузиться в воду, чтобы не было видно грудь.

— Привыкни ко мне, не бойся, — взял за руку и уверенно опустил на подрагивающий член.

Ох, я сегодня свихнусь точно, или кончу как подросток в пубертате.

— Я не умею, — напряглась моментально, но нежные пальчики все-таки обвили ствол.

— Просто сожми посильнее и двигай рукой вверх, — она сделала ровно то, что сказал. Черт, почему с ней все кажется таким ярким, даже обычная дрочка.

Пару неумелых движений, еще и еще. Грудь мерно покачивалась в такт фрикциям. Надя закусила губу и поерзала на ногах, член выпал из рук и коснулся плоского животика.

Черт, я сейчас слечу с катушек.