Дочь времени

— Правда? Очень любопытно.

— Вы знаете, что у него высохла рука?

— Да? Нет, не помню. Кажется, он был горбатым.

— И это тоже.

— Зато я помню, что он родился с полным набором зубов и ел живых лягушек. Кажется, я не ошибся в диагнозе.

— Удивительно. А почему именно полиомиелит?

— Если честно, не знаю. Вероятно, из-за выражения лица. Такое всегда бывает у больного ребенка. Но если он родился горбатым, я мог ошибиться. А художник-то вроде горб не нарисовал?

— Да нет. Художники, работавшие при дворе, были людьми тактичными. Только во времена Кромвеля начали писать портреты «со всеми бородавками». [5]

— Что касается меня, — сказал хирург, привычно осматривая шину на ноге Гранта, — то я считаю, что Кромвель изобрел снобизм шиворот-навыворот, от которого мы все сегодня страдаем. «Я самый обычный человек, самый-самый обычный, во мне нет ничего такого». Заодно нет умения себя вести, соблюдать приличия. — Грант видел, с каким нескрываемым интересом врач ущипнул его палец. — Эта болезнь пострашнее многих. Чудовищное извращение. Кое-где в Штатах доходит до того, что политическая карьера может рухнуть из-за не так повязанного галстука или пиджака не того покроя. Ерундистика. Идеал — когда все на всех похожи. Ну что ж, вроде поправляемся, — заключил он, закончив обследование большого пальца на правой ноге Гранта. — А все-таки любопытно, болел он полиомиелитом или нет? Наверное, болел, судя по руке, — размышлял хирург, не двигаясь с места. — Очень любопытно. Портрет убийцы. Как по-вашему, похож он на убийцу?

5

Речь идет о приказе Кромвеля, отданном художникам.

— Нет. Знаете, убийства бывают самые разные, но ни один из убийц, которых я помню по собственной практике или по занятиям в архиве, не похож на него.

— Несомненно, он hors concours [6] среди своих. К тому же ему были неведомы угрызения совести.

— Да.

— Мне довелось видеть, как его играл Оливье. Он показал захватывающую картину абсолютного зла. Все время балансировал на грани гротеска, но ни разу не оступился.

— Взяв в руки этот портрет, вы не подумали, что перед вами преступник? — спросил Грант.

6

Вне конкурса (фр. ).

— Нет, — ответил хирург. — Я подумал: этот человек болен.

— Странно, не правда ли? И я тоже. А потом я прочитал, кто это, и теперь не могу не видеть в нем преступника.

— Мне кажется, злодейство, подобно красоте, не существует без зрителя. Ну, хорошо, я еще загляну к вам на этой неделе. Сильных болей не бывает? — И он ушел, добрый и легкомысленный врачеватель.

Грант никак не мог отложить в сторону фотографию (его самолюбие было всерьез задето: принял за судью одного из самых страшных преступников всех времен, не распознал убийцу под благообразной внешностью) и еще долго упрекал себя за некомпетентность, пока ему не пришло в голову, что принесенная Мартой фотография не что иное, как иллюстрация к очередной исторической загадке.

Но что за тайна связана с Ричардом III?

И Грант вспомнил: Ричард убил своих племянников, но никто не знает как. Они просто исчезли, когда, если он правильно помнит, Ричарда не было в Лондоне. Он послал к ним кого-то. Однако все это одни догадки. Уже при Карле II нашли два скелета под какой-то лестницей и перезахоронили их. Решили, что это и есть принцы, хотя не было никаких доказательств.

Удивительно, до чего же плохо мы знаем историю, даже получив хорошее образование. Ему известно о Ричарде лишь то, что он был младшим братом Эдуарда IV. Эдуард же был красавцем блондином, шести футов ростом и пользовался грандиозным успехом у женщин. Ричард захватил трон после его смерти, хотя у Эдуарда были прямые наследники, которых горбун убил как соперников. Еще Грант помнит, что Ричард погиб в битве при Босуорте, перед смертью приказывал привести коня и был последним в своем роду, в роду Плантагенетов.

Любой школьник, переворачивая страницу с описанием жизни Ричарда III, испытывает облегчение, потому что от бесконечных перипетий войны Алой и Белой розы переходит к скучной, но легко запоминаемой истории Тюдоров.

— У вас случайно не сохранился учебник истории? — спросил Грант Пигалицу, когда она зашла к нему вечером.

— Учебник истории? Нет. Зачем он мне?

Хотя этот риторический вопрос не требовал ответа, молчание Гранта показалось ей обидным.

— Если вам вправду нужен учебник истории, — сказала она чуть погодя, — спросите у сестры Даррелл, когда она придет с ужином. По-моему, она таскает за собой все учебники. Они у нее в комнате на полке.

Похоже на Амазонку! Наверно, все еще скучает по школе, недаром она сама не своя, когда зацветают нарциссы. Едва дождавшись ее появления с тушеным ревенем и творожным пудингом, Грант в первый раз смотрел на ее неуклюжую фигуру почти с приязнью. Сейчас он видел в ней не чересчур крупную женщину с тяжелым дыханием, а возможную обладательницу вожделенной книги.

— О да. Учебник истории. У меня их даже два. Я любила школу, вот и сохранила все учебники.

Грант с трудом удержался, чтобы не спросить, не хранит ли она заодно и своих кукол, но вовремя одернул себя.

— Правда-правда, я любила историю, — лепетала Амазонка. — Любила больше всех других предметов, а мой любимый король — Ричард Львиное Сердце.

— Вот уж нахал из нахалов!

— Как вы можете? — обиделась Амазонка.

— У него была увеличенная щитовидная железа. — Грант не знал жалости. — Вот он и метался туда-сюда, как ракета, пущенная неумелым пиротехником. Вам еще долго сегодня?

— Вот накормлю всех ужином…

— Значит, сможете принести учебник сегодня?

— Ночью надо спать, а не читать учебники истории.

— Лучше учебник, чем потолок. Так принесете?

— Вряд ли мне захочется идти к себе, а потом возвращаться обратно ради человека, который плохо говорит о Ричарде Львиное Сердце.

— Ладно, — сдался Грант. — Мученика из меня не выйдет. Если вам так хочется, Ричард Львиное Сердце — самый замечательный рыцарь, chevalier sans peur et sans reproche [7] , безупречный воин, трижды кавалер Ордена за боевые заслуги. [8] Ну, принесете учебник?

7

Рыцарь без страха и упрека (фр. ).

8

Орден учрежден в 1868 году.

— Одна история у вас в голове, — буркнула Амазонка, поправляя сбившуюся простыню большими ласковыми руками. — Принесу я вам книгу, все равно вечером пойду в кино.

Она пришла через час в немыслимых размеров пальто из верблюжьей шерсти. Горела одна настольная лампа, и она материализовалась в полумраке палаты как добрый ангел.

— Я-то думала, вы уже спите, — сказала Амазонка. — Не надо сейчас читать.

— Единственное, чего я еще не пробовал в качестве снотворного, — это учебник истории. Идите в кино с чистой совестью.

— Мы с сестрой Берроуз.

— Тем более.

— С вами нужно ангельское терпение, — с мягким укором заметила Амазонка и растворилась во мраке.

Она принесла две книги.

Одна состояла из популярных рассказов на исторические темы и имела такое же отношение к истории, как библейские легенды к Священному писанию. Канут на берегу моря ругает своих военачальников, у Альфреда горят лепешки, Рейли бросает плащ под ноги Елизавете, Нельсон прощается с Харди в каюте «Виктории». Все это изложено длинными фразами на целый параграф и отпечатано крупным шрифтом, да еще каждый эпизод иллюстрируется картинкой на всю страницу.