Дочери тьмы
Шрифт:
В воображении Мэри-Линетт мгновенно пронеслось видение: Эш медленно поднимается. Его движения полны восхитительной ленивой грации сродни неторопливому потягиванию сонного кота.
– Привет!
Он протягивает руку. Мэри-Линетт касается ее влажными и холодными от банки с колой пальцами и смотрит ему в лицо.
– Привет.
На самом деле все было совсем не так.
Входя в гостиную, Мэри-Линетт опустила глаза и смотрела под ноги, на ковер. Поэтому она хорошо разглядела его теннисные туфли фирмы «Найк» и потертые на коленях джинсы. Потом он встал, и Мэри-Линетт обратила внимание на его футболку с мрачным рисунком – черный цветок на
Мэри-Линетт показалось, что она прикоснулась к его сути, вторглась в самые потаенные уголки его сознания, что он перед ней беззащитен.
Эй, разве ты меня знаешь?
Нет, она его не знала. В том то и дело. Она его не знала, но чувствовала, что знает. Казалось, будто кто-то проник в нее и коснулся ее позвоночника электрическим током. Это было крайне неприятно. Комната окрасилась в блеклый розовый цвет. У Мэри-Линетт перехватило дыхание, и она ощутила, как на шее пульсирует жилка. Это тоже было неприятно. Но если сложить все эти ощущения воедино, то в целом было похоже на легкое головокружение, наподобие... наподобие того, которое она ощущала, глядя на туманность Лагуна. Или когда представляла себе галактики, собирающиеся в скопления и сверхскопления – все крупнее и крупнее, пока их размеры не выходили за грани воображаемого, и ей не начинало казаться, будто она летит в пропасть...
Вот и сейчас она падала. Она не видела ничего, кроме его глаз. Это были странные глаза. Они, словно призмы, меняли цвет – как звезды, которые наблюдаешь сквозь плотный слой атмосферы. Только что они были голубыми, а теперь – золотистые... фиолетовые...
Прекрати! Пожалуйста, я не хочу, мне это не нравится!
– Как приятно видеть новое лицо, правда? У нас здесь очень однообразная, скучная жизнь, – проговорила Клодин совершенно будничным, хотя и слегка взволнованным голосом.
Мэри-Линетт внезапно очнулась и отпрянула, словно Эш протянул ей не руку, а змею. Она старалась смотреть на что угодно, только не на него. Ей казалось, будто она только что избежала смертельной опасности.
– Что ж, – произнесла Клодин со своим очаровательным акцентом, теребя прядь волнистых темных волос, что случалось, только когда она очень нервничала. – М-м... может, вы уже знакомы друг с другом?
В гостиной стояла тишина.
«Надо ведь что-то сказать, – в оцепенении подумала Мэри-Линетт, уставившись на облицованный плиткой камин. – Иначе это будет как-то странно. Я поставлю Клодин в неловкое положение.
Но что же все-таки сейчас произошло? Неважно. Потом разберемся».
Мэри-Линетт судорожно сглотнула и изобразила на лице подобие улыбки:
– Ну, и надолго вы к нам?
Она сделала ошибку, взглянув на него. Все повторилось снова. Но не так ярко, как прежде, – возможно, потому, что в этот раз она к нему не прикасалась. Однако ей вновь показалось, будто ее ударило током.
А Эш выглядел как кот, получивший пинка: шерсть дыбом, несчастный, удивленный...
«Ну, наконец-то пришел в себя», – подумала Мэри-Линетт. Они неотрывно смотрели друг на друга, а комната медленно кружилась, окрашиваясь в розовый цвет.
– Кто ты? – спросила Мэри-Линетт, попирая все приличия.
– А ты кто? – спросил он тем же тоном.
Они продолжали пристально смотреть друг на
друга.Клодин слегка прищелкнула языком и убрала со стола томатный сок. Мэри-Линетт испытывала неловкость перед мачехой, но сейчас ей было не до нее. Все ее сознание сконцентрировалось на молодом человеке, на безмолвной схватке с ним. Она пыталась избавиться от странного ощущения, будто оказалась частью головоломки, которая только что совпала с другой.
– Ну, так... – начала Мэри-Линетт натянутым голосом в тот самый момент, когда Эш отрывисто произнес те же самые слова: «Ну, так...»
Они опять молча уставились друг на друга. Наконец Мэри-Линетт удалось оторвать от него взгляд. Что-то щелкнуло в ее сознании, и она вспомнила:
– Эш, – сказала она. – Эш. Миссис Бердок что-то говорила о тебе... о маленьком мальчике по имени Эш. Я не знала, что она рассказывает о своем племяннике.
– Внучатом племяннике, – уточнил Эш. Его голос звучал не совсем уверенно. – А что она говорила?
– Что ты был скверным мальчишкой и, возможно, когда вырастешь, станешь еще хуже.
– Ну, в этом она была права. – Внешне Эш несколько расслабился, будто почувствовал наконец почву под ногами.
Мэри-Линетт тоже немного успокоилась, ее сердце билось ровнее. Она обнаружила, что, когда концентрируется и не смотрит на него, непривычные ощущения отступают.
«Дыши глубже! – приказала она себе. – И пусть все идет, как идет. Ничего не случилось. Подумаешь об этом позже. А что важно сейчас?»
Сейчас важно вот что: во-первых, этот парень – брат тех девушек; во-вторых, он может быть замешан в том, что случилось с миссис Бердок; и, наконец, если он не замешан в этом, то может поделиться с ней какой-нибудь информацией. Например, он может знать, не оставила ли его тетя завещание, а если да, то кому достанутся фамильные ценности.
Она искоса следила за Эшем. Он явно сник, дышал ровнее и спокойнее.
Они оба пришли в себя.
– Итак, Ровена, Кестрель и Джейд – твои сестры, – проговорила Мэри-Линетт со всей вежливой небрежностью, на которую только была способна. – По-моему, они очень... милы.
– Я не знала, что ты с ними знакома, – сказала Клодин, и Мэри-Линетт только теперь заметила, что ее мачеха застыла в дверях, опираясь изящным плечиком о косяк двери, скрестив руки на груди и держа кухонное полотенце. – Я сказала Эшу, что ты не встречалась с ними.
– Мы с Марком были у них вчера.
При этих словах в лице у Эша что-то вспыхнуло. И тут же исчезло – прежде, чем Мэри-Линетт смогла сообразить, что это было. Но ей почудилось, будто она стоит на краю обрыва под пронизывающим ветром.
Почему? Что могло быть плохого в том, что она встречалась с девушками?
– Ты и Марк... Марк, должно быть... твой брат?
– Именно так, – сказала Клодин, все еще стоя в дверях.
– А у тебя есть еще братья или сестры?..
Мэри-Линетт прищурилась.
– Ты что, проводишь перепись населения?
Эш изобразил слабое подобие своей высокомерной ленивой улыбки.
– Просто я предпочитаю знать, с кем дружат мои сестры.
«Интересно, зачем?»
– Думаешь, им необходимо твое одобрение?
– Безусловно. – На сей раз его улыбка выглядела естественней. – Мы – старомодная семья. Очень старомодная.
Мэри-Линетт застыла с открытым ртом. Но в ту же минуту ее охватила внезапная радость: сейчас ей не нужно думать об убийстве миссис Бердок, о розовом тумане или о том, что известно этому парню. Сейчас нужно действовать.