Дочка, не пиши!

Допускаю, что ты многого не знаешь из-за твоего тогдашнего равнодушия ко мне-подростку. Я рассказала правду о детстве, увиденную глазами ребенка. У тебя были глаза взрослого, якобы умного человека. Они не видели несчастного ребенка? Не хотели видеть? Об этом я и написала.

Что же касается событий последних лет, то прости, но ваше поведение было за гранью добра и зла. Я так и не поняла: чем я провинилась перед вами, уйдя от нелюбимого мужа? Чем я вам «навсегда испортила жизнь» (мамины слова)? Вы тогда еще с Женей даже не были знакомы. Мы с ним до сих пор так и не знаем, чем прогневали вас и что вас заставило начать настоящую войну против меня и моего мужа.

…И все-таки, как опытный редактор и журналист, объясни значения в данном контексте слов «только» и «вдруг»: «только в понедельник» и «вдруг увидел». Вроде бы что-то неожиданное, ранее невиданное… Так вдруг или не вдруг? Только что или когда?

А. С. Щербаков:

Катя! Я не понимаю, что ты хочешь от меня услышать. Я сказал все, в том числе и то, что не буду обсуждать содержание твоего сочинения. Это было бы с моей стороны непристойно. Правда, там у тебя еще есть и преамбула. С чего ты взяла, что «удаление желчного пузыря, абсцесс в печени… оказалось несовместимо с жизнью»? Была сделана отличная операция, была выписка из больницы. После этого была еще одна больница уже с другой болезнью – и снова выписка. А умерла твоя мама дома от другой причины, что и зафиксировано в справке реанимационной бригады. Так у тебя во всем (из того, что я прочел): вроде что-то было («удаление пузыря») – и вроде на самом деле все по-другому. Я знаю, ты уверена, что все было так, как тебе представляется и помнится. Это свойство человеческого мозга. Многие это знают и в самом конце творческого процесса меняют имена (иногда чуть-чуть). И тогда получилась бы какая-никакая правда. А сейчас, с названием имен и произвольной интерпретацией действительности, ну, в общем, сама знаешь, как это называется. Мама-то сейчас все видит сверху. А вот тебе… Я жалею тебя.

Автор:

Я говорю лишь о том, что знаю со слов Алисы так, как ты ей сказал. Хотя на самом-то деле, какое такое принципиальное значение это имеет? Мне пришлось указывать причину смерти потому, что (этого следовало ожидать) ваши сторонники начали обвинять меня в смерти мамы – в данном случае это очень легко и удобно. И выгодно. Приходится защищаться. Теперь ты хочешь меня в этом обвинить? Твое право. Как и мое право обвинять вас в своей болезни и испоганенной половине жизни.

Ради бога, обвиняй. Хотя не очень убедительно получается, слишком много нестыковок. Хочешь, чтобы все знали полную правду о маминой смерти, так напиши, что да как, не интригуй и не напускай тумана. И почему Алисе не сказал, когда она спрашивала?

Про свойство человеческого мозга: да, ты прав, есть у него такое свойство. И у твоего мозга оно есть. Ты счастливым образом стираешь в своей памяти то, что должно бы мучить любого нормального родителя. Я тебе, отцу, говорю: мне было плохо, я была несчастна и указываю на некоторые (всего лишь некоторые!) факты. Ты говоришь, что не будешь это обсуждать. Опять же – твое право. «Непристойно обсуждать» – почему же? Стыдно? Страшно? Это я могу понять, но тогда не говори, что это – неправда. Потому что я буду продолжать утверждать, что все так и было. Потому что так и было! Просто это правда, которая очень неприглядна и неудобна. И не вписывается в образ. Но я – тоже человек и, как мне кажется, имею право на жизнь. И буду отстаивать это свое право.

Неправда, ты не жалеешь меня. Никогда теперь в это не поверю. Ни грамма жалости ни ко мне нынешней, ни ко мне маленькой.

А если мама сейчас «сверху» все видит и видит меня (в это я, правда, не верю), то ей должно быть очень плохо от того, какие руины остались после нее…

После этого моего поста отец снова ушел в личную переписку. Думаю, потому что почувствовал слабость своей позиции и не хотел допускать, чтобы я публично побивала его аргументы. И боялся, очевидно, что в запале я еще много о чем могу его спросить прямо там, в форуме… Вот его следующее личное письмо.

Катя! А ведь я только говорю об одном: не ври. И больше ни о чем. Ты приводишь слова мамы:

«– Знаешь, я с самого детства, и Сашкиного, и твоего, очень боялась, что вы будете видеть перед собой мать-неудачницу. Мне всегда казалось, что это самое страшное. Дети должны видеть свою мать всегда с прямой спинкой, победительницу, успешную и гордую. Поэтому я так страдала, пока не получилось то, что получилось.

Я, помню, очень удивилась, хотя не сказала ничего: мысли по этому поводу еще не оформились».

Но ведь потом они оформились, и ты написала любопытный материал «Мы сами сеем семена неудач». Он начинался так: «Я должна держать спинку перед ними!» – так говорила моя мама. Она твердила эти слова как заклинание, имея в виду под «ними» своих подрастающих детей – меня и моего старшего брата». А кончался: «Знаешь, доча, – говорит теперь моя мама, – „прямая спинка“ очень даже помогла мне преодолеть все жизненные гадости. Так что я благодарна вам, детки мои, за то, что не позволили мне раскиснуть». А уж как мы благодарны тебе, мама!»

И я же это помню!

Зачем ты вытащила в Интернет мое личное письмо? Ведь опять вранье. В письме говорится: «Мне показалось, что это заняло немного времени, но Галя, ждавшая меня, когда я приду к ней, сказала: „Как ты долго сегодня работал“. Это ей показалось, что я „долго работал“, а я не мог этого сделать по определению. А ты написала, что я надолго застрял над твоим сочинением. Ну, как могло такое быть? Ну, что это?

Извини. О чем я думаю и пишу? Конечно, о ерунде по сравнению с моей потерей. Так что можешь не отвечать на это послание (хотя я его писал весьма серьезно и только сейчас понял всю мелочность всей этой истории на фоне такой потери).

Я ответила отцу.

По поводу потери я тебя прекрасно понимаю. И я писала тебе об этом в своем письме, потому что мне стало тебя безумно жалко. Что говорить об этом теперь, когда ты так напал на меня по поводу якобы вранья? Для чего это копание в диагнозе, в причине смерти? Я понимаю, что проще всего обвинить меня в этом. Но это так глупо, что я даже не знаю, что тут еще обсуждать? Долго ты сидел за компом, недолго – неужели и это так важно? Неужели это важнее того, что ты не ответил ни на один мой вопрос? Ты их игнорируешь, возвращаясь все время к конкретной причине кончины матери, как бы подлавливая меня на лжи.

Да, я писала тот материал про «спинку»… Так ты так и не прочитал полностью мою книгу? Да, я признаюсь там сто пятьдесят раз, что большую часть жизни имела не свое мнение, а ваше. Что была под полным и абсолютным вашим влиянием. Я написала и об этом тоже! И что в результате этого резала себе вены! Ты и это не заметил? И это «пустяк» или «ложь»?

Неправда то, что я не чувствовала любви матери? Ты мне будешь говорить, что это – неправда, а я, по-твоему, должна тебе внимать? Или все-таки я буду доверять своим собственным чувствам, которые душили меня всю жизнь?

Ты не был ко мне равнодушен? Возвращаю тебя ко всем предыдущим вопросам: любящий отец не заметил бы всего происходящего, по-твоему? Ты хочешь оспорить, что ты – равнодушный отец? Разве, прочитав мою книгу, ты ужаснулся тому, что происходило с твоей дочерью на протяжении десятков лет? Нет. Значит, я права и не солгала ни в чем.

Еще можно припомнить передачу «Большая стирка» с Малаховым, где я пела вам с матерью осанну. Вот тогда я лгала, потому что на самом деле мне жилось плохо с вашими мерками, мне ужасно жилось с вашим ныне любимым Шуричком, но я и думать не смела перечить, возражать и критиковать родителей. А вам это нравилось. Вам только этого и было надо. Вам было плевать, что у меня в душе творится. Я пыталась пару раз поговорить с мамой, но… Читай мою книгу, там все написано. Не хочешь читать – твое право, но тогда и не обсуждай ее – попадешь впросак.