Дочка, не пиши!
Шрифт:
А ты, Режабек, навсегда забудь, что ты когда-то был мужчиной, врачом и считался приличным человеком. Больше этого не будет никогда. Никогда! Понимаешь, что это означает? Не хочется ли себе сделать «пробу Пирке»? Основания есть.
Можно было спорить со мной. Можно было описывать свое счастливое детство и утверждать, что наша мать – самая лучшая на свете. Можно было по-разному пытаться защищать ее «честь», но, за неимением других аргументов, взять за основу отрицание моего заболевания, осмеивать то, что мучает меня столько лет, что сделало меня инвалидом – это уже последняя степень подлости, тем более что ты прикрываешься дипломом врача.
Оставить все это безнаказанным я не могла. Скажу откровенно, во многом благодаря твоему «эссе» появилась эта книга.
На первый
А еще этот «эссеист» отчего-то скромно умолчал о том, как лет десять назад он приезжал в Москву лечиться от алкоголизма. Врача, кстати, для него нашла я. Он приехал и поселился у родителей. Со слов матери, начался ужас. Она находила водочные заначки в самых невообразимых местах, вплоть до мусоропровода. Сашка постоянно должен был «принимать на грудь», иначе он становился агрессивным, злобным, хамил матери, как последний грузчик. Она плакала каждый день, звонила мне и плакала.
Лечение было начато, но в один момент Режабек забуянил, заявив, что не желает больше лечиться. Мать снова позвонила мне и, рыдая, сказала, что больше не может выдерживать присутствие сына. Я испугалась за мать, и пришлось мне проводить молниеносную операцию по высылке Режабека из страны. Буквально через пару дней братец улетел в Израиль. А мать потом еще очень долго болела, не могла прийти в себя. Ну что бы братцу не рассказать эту милую историю? Что за скромность на него напала?
Что-то подсказывает мне, что моя «активная» родня собирается сменить тактику и вскоре начнет утверждать, что я вовсе не здоровая симулянтка, а, напротив, совсем больная, совсем сумасшедшая, к примеру, шизофреничка. И тогда какой с нее (с меня) спрос? Ну, мелет что-то ненормальная, нельзя же ей верить. А что, с них станется: после всего сказанного и написанного «на голубом глазу» начать утверждать прямо противоположное. Только кто же им после этого поверит?
Ну, и в конце, так сказать, «до кучи», «эссеист» обвинил меня и в смерти матери. Врач Режабек знает, что абсцесс в печени – это, разумеется, моя вина. А как же иначе?
Самым интересным оказалось то, что публикация на сайте «Комсомольской правды» сделала великолепную рекламу моей книге. Количество новых читателей только на одном сайте СИ превысило 500 человек в день! А сколько дивных писем посыпалось на меня буквально со всего света! Я уже не говорю о реакции на эту историю СМИ и издательств. Моя книга стала объектом их пристального интереса. На этот побочный эффект братец с отцом явно не рассчитывали. Так часто происходит при дефиците серого вещества в черепной коробке.
…Я стараюсь придумывать себе всякие «задания», чтобы у меня был повод сесть в машину и поездить. Кататься совсем без цели как-то неправильно. Поэтому я заглядываю в холодильник и шкафы, вижу, что почти кончается молоко, нужен новый стиральный порошок, осталось мало корма для моих кошаков. В общем, придумав задание, я спускаюсь на подземную парковку, сажусь за руль, не забыв взять с собой сигареты (да-да, срыв по полной программе!), и еду. По дороге я продолжаю размышлять над всем тем, что происходит, вести бесконечные мысленные споры и думать, как поступать дальше.
После публикации «эссе» я поняла, что никакого возврата к диалогу с братом и отцом быть не может. Не может больше никогда быть даже просто пристойных отношений. Это война. Собственно, атаки на меня вели уже давно, просто я не сопротивлялась, поэтому в большей степени это напоминало не войну, а избиение. Такое в России в чести, нашему народу это понятно: очень весело оттягиваться на том, кто не сопротивляется, а уж «здоровым» коллективом – совсем по кайфу! Ну, надо же где-то на ком-то сбрасывать свой накопившейся негатив! На чужих опасно – можно нарваться на сильного и получить
сдачи. Остается кто-то свой, близкий, домашний, кто будет терпеть и продолжать всю жизнь любить мучителей. Но и тут, оказывается, может выйти промашка! Пожизненная любовь не получилась – она издохла. А уж если нет любви, то с какой стати в таком случае терпеть?Люди! Не надо призывать жертву к христианскому смирению, не надо верещать о святости родителей-мучителей. Это так же безнравственно, как помогать истязателю глумиться над его жертвой. Такие призывы – ложь и лицемерие, они не в помощь пострадавшему, они направлены против жертвы, которую эти фарисеи заставляют чувствовать себя виноватой перед всеми на свете. А не послать бы всех этих ханжей далеко и надолго?!
Непостижимое
Иногда пугаюсь, что я все-таки сумасшедшая, потому что не могу объяснить ни с точки зрения здравого смысла, ни даже с морально-этической позиции того, что порой со мной происходит. Или происходило? Не буду обманывать себя: последний раз это случилось совсем недавно… Пару лет назад, еще не собираясь ничего писать, еще не прочитав последние гнусные книги матери, я узнала про интернет-журнал отца. Естественно, я заинтересовалась и изучила этот сайтик. Не буду ничего о нем писать, не буду анализировать и критиковать. Речь о другом… Посмотрев статистику сайта, увидев его посещаемость, я вдруг вспомнила, как трепетно отец всегда относился к своей работе, как старался делать все как можно лучше, как мог чуть ли не ночами практически полностью переписывать за своих горе-корреспондентов их заметки и статьи… Как он радовался сделанной работе… И вот я вижу результат его пенсионных трудов: типичный продукт деятельности отца с… почти нулевой посещаемостью. То есть выплеск информации в никуда. Получается, труды для самого себя, практически для чтения одной семьи. Этакий домашний сайт, хотя отец явно хотел сделать очень посещаемый ресурс, популярный и даже громкий.
И такая жалость скрутила меня, что перехватило дыхание и я с удивлением ощутила слезы на щеках. Я… плакала от жалости к отцу, мне было невыносимо больно думать о его стараниях, усилиях – и все ради чего? Ради пары десятков читателей в месяц? Бедный мой папа… Бьется, бьется… Пишет, придумывает… Ох, жалко-то как! Что это со мной? Я даже сама себя ущипнула. О ком я плачу? Кого жалею? Что за атавизм? Эта странная жалость стала посещать мою душу с тех пор, стоит вспомнить об отцовском сайте.
Так и это еще не все! Я узнала, что несколько лет назад братец разместил свои творения на СИ, и тогда же их прочитала. И черт меня дернул посмотреть статистику, посещаемость его страницы. Случилась та же история: перехватило дыхание, а в носу я почувствовала подозрительное щекотание. Да что за черт? Ну, ладно, если бы так случилось один раз, тогда, года четыре назад! Так ведь недавно, уже после всего произошедшего, опять повторилось! Я идиотка? Мне мало, что ли, от этих людей досталось? Я попыталась анализировать свои чувства: возможно, это на самом деле настоящий атавизм – трепетное отношение к родне, к тем, кто когда-то был ближе всех, кого любила. Странно: любви-то нет, а жалость, получается, осталась? А так бывает?
И вот что интересно: ни разу чувство жалости не возникло по отношению к матери, даже в тот момент, когда я знала, что она болеет, что ей плохо. А ведь ее я раньше любила больше всех. Или количество причиненного ею зла оказалось настолько велико, что полностью стерло из моей души даже остатки прежних добрых чувств? Похоже, любовь все-таки зависит от количества причиненного зла: чем его больше, тем меньше остаточных нежных чувств наскребается в душе. И кажется, я поняла главное: то, что поднимается из глубин нашего подсознания, наших потаенных ощущений, никак не зависит от логики и разума. Потому что мои логика и разум уже ненавидят этих людей – отца и брата, а нечто непостижимое уму по сей день жалеет их.
Мария
Вчера я дочитала вашу книгу… Было такое ощущение, что это написано про меня. Мои мысли, чувства, переживания. Мне 41 год, я всю свою сознательную жизнь пытаюсь добиться маминой любви, стараюсь сохранить с ней добрые отношения. Но все это бесполезно! Я только и слышу от нее, что я «сволочь», «проститутка», «кусок идиотки», а мой сын «ублюдок» и «выродок». Всю жизнь она вопит, вытаращив глаза: «А что ты для меня сделала?!» Мне становится стыдно, что я ничего не делаю для матери, и я стараюсь, стараюсь…Только она этого не замечает…