Догнать сирену

Ближе к вечеру появляется возвратившаяся от Лидии Эдна, сообщая, что на кухне потихоньку спиваются оборотень и дракон и что она пришла на смену караула на всю ночь. Мы с Ди благодарим ее, отправляясь в столовую. И на подходе я слышу слова Барса, произнесенные с тихой яростью:

– Узнаю, кто это - убью сразу же...

– Я тебе помогу, - совершенно трезвый голос Рида заставляет задуматься, а действительно ли мужчины напивались, но я гоню от себя эти мысли. Сегодня день траура по убитым тиграм, и лишь одно не дает покоя, когда мы, уже поднимаясь наверх, предварительно отчитавшись о состоянии Селии Барсу, собираемся лечь спать:

– Ди, ты ничего странного не заметил сегодня с Ридом?

– Нет...
– задумавшись, отвечает муж.
– А что именно тебя смутило?

– Его глаза...
– тихо ответила я, чтобы острый слух товарищей с кухни ничего не уловил.
– Они начали изменяться...

Дориан удивленно смотрит на меня, потом, проделав в уме какие-то рассуждения, прижимает к себе покрепче и впервые после появления из портала окровавленной Селии улыбается. Хоть что-то хорошее еще осталось в этом мире, синхронно понимаем мы.

На следующее утро нас вызывает Эдна с новостью о том, что девушка очнулась. Подходя к комнате, уже заранее знаем, что Барс там и проверяет состояние ее здоровья. Она молчит. Серо-голубые глаза не выражают абсолютно ничего, и только дорожки соленых слез начинают потихоньку очищать лицо от кровавых разводов.

– Как ты себя чувствуешь?
– дежурный вопрос Барса заставляет Селию вздрогнуть, однако она переводит пустой взгляд на него и начинает смотреть с мольбой.
– Сейчас мы поможем тебе дойти до ванной и стереть с тела грязь...

– Барс...
– выдыхает она, и хриплый голос прерывается от еле удерживаемых слез, а потом кивок на живот дает блондину понять, что именно ее интересует.

– Ты сможешь иметь детей, Селия, - отвечает ирбис на невысказанный вопрос, и с глухим стоном девушка бросается ему на шею.

Отдаленным куском сознания отмечаю, что Рида в комнате нет, а вот оказавшаяся в оконном проеме морда черного дракона наводит на определенные мысли. Потому что сияющий зеленью глаз неотрывно следит за Селией...

Еще пять месяцев спустя

– Арина, ты похожа на бочонок!
– суетится рядом со мной тот же вид сосуда для содержания винной продукции, только в три раза больше, на проверку оказывающийся кисой.

В ее задачу входит мое облачение на сегодняшнем приеме у президента республики Орфей, на котором планируется официально объявить о том, что его жена и дочка являются представителями расы крылатых сирен, а дочь - еще и законной супругой предводителя драконов. Поэтому платье мне подбирали такое, чтобы показывало атрибут любой уважающей себя сирены - татуировку с крыльями на спине. И вот я наблюдаю в зеркале прекрасную загорелую девушку с распущенными волосами в струящейся ткани цвета аквамарина и небольшим аккуратненьким животиком. Я же не виновата, что Пенелопа решила вместо роста вширь занять все свободное пространство от тазовых костей до желудка! Поэтому живот и не выпирает - мой малыш идет в высоту. И Инга постоянно на это пеняет - у нее-то пузико вполне милое и очаровательное, и Ван Гарден при каждом удобном случае так и норовит его поцеловать.

Наконец, закончив с примеркой, пантера в последний раз оглядывает результат своих трудов и, произнеся: "Талант не пропьешь!" - гордо удаляется, перепоручив меня заботам мамы и Эдны. Терри, как любовно называет маму тетя, сооружает на моей голове высокую прическу, чтобы освободить спину, Эдна же после всех приготовлений надевает на шею колье с аквамаринами. Сегодня я ношу лишь традиционные цвета мужа. Аквамарины в серебре - то, что говорит, что я безраздельно отдана Призрачному дракону...

Много позже, когда официальная часть приема уже окончена и гости чувствуют себя более раскованно, хоть на них свалилось и слишком много новостей, папа приглашает меня на танец, и я, воспользовавшись ситуацией, задаю интересующий меня вот уже долгое время вопрос.

– И все-таки, почему кровная помолвка, да еще вслепую, когда у вас даже детей не было?
– улыбаюсь я.

– Жалеешь?
– хитро подмигивает отец, намекая, что в моем положении уже бесполезно трепыхаться.

– Нет, - смешок прорывается неосознанно, - просто хотела поблагодарить за то, что все так удачно сложилось.

– Веришь или нет, о том, что Патрик - дракон, я узнал только тогда, когда Дориан вернулся вместе с тобой с Земли. Потому что официальное предложение от главы Призрачных - это, я тебе скажу, не просто прошение руки и сердца, - мои брови взлетают вверх, но папа явно не настроен на подробности:

– Просто в свое время я успел убедиться в его непогрешимости и готовности стоять за своих до конца, милая. Я политик. Я не мог разбрасываться такими людьми, вот в голову и пришел этот странный путь сближения с семьей Детри.

– То есть, наша помолвка - это чисто стратегический шаг?
– поразилась я папиному чутью.

– Ну...да, - замялся он, виновато глядя на меня.
– Убьешь теперь?

– Не-е-е-т, пап, - улыбаюсь еще больше, - не знаю, как благодарить за то, что подарил мне самого замечательного мужа на свете, - ищу глазами Ди и натыкаюсь на любящий аквамариновый взгляд, посылая ему волну нежности и обожания.

Танец заканчивается, папа оставляет меня, и я решаю подойти к Дориану, как вдруг одно маленькое обстоятельство внезапно останавливает меня на пути к цели. Дориан мигом подлетает ко мне и озабоченно смотрит в глаза:

– Что?!

– Милый, - как можно более спокойно отвечаю я.
– Понимаю, что рано, но...ты не хотел бы через несколько часов стать папой?..

Эпилог. Пять лет спустя

– Папа! Морис опять дергает меня за косички!
– раздается звенящий голос Пенни из гостиной, и мы с Ингой спешим туда, заставая, что называется, картину маслом.

Дориан обнимает всхлипывающую дочку, которой якобы досталось от старшего отпрыска семейной четы Ван Гарденов, а глава этой самой четы с самым серьезным видом отчитывает сынишку за проявленное легкомыслие, требуя вести себя как мужчине. И только мой наметанный глаз, привыкший смотреть на вещи со стороны, вычленяет из общего гвалта хитрые взгляды, которые в перерывах между всхлипами бросает Пенелопа на мальчика.

Родившаяся спустя пять часов после того памятного приема, семимесячная, но абсолютно здоровая Пенелопа Детри, а по совместительству еще и первая в истории Призрачная сирена, о чем, конечно, не разглашалось под страхом смертной казни никому, кроме узкого круга лиц, стала раз и навсегда папиной любимицей. С возраста года, когда наша с Ди девочка поднялась на ножки и стала крушить в доме все, что попадалось под руку, ей прощались абсолютно все проказы. К трем маленькая интриганка уже вертела папой, как хотела, прочно заняв положение у него на шее и свесив оттуда свои тонкие ножки-соломинки. А уж если подключалась какая-нибудь из пар бабушек и дедушек, впору было бежать из дому. Но я мужественно терпела, надеясь на то, что когда-нибудь дитю просто надоест устраивать пакости и она примется за что-нибудь более интересное.