Договор с дьяволом

– Нет, сделаю. Тебя разыскивают живого или мертвого. И ничего не случится, если я доставлю тебя по кускам. Где она?

Янси побледнел. Бен, несомненно, сделает то, что обещает, это было понятно по тому, каким тоном он говорил.

– В старой конюшне на окраине города. С ней все в порядке.

Бен знал это здание – оно наполовину сгорело и было уже совсем не пригодно для какого-либо использования. Внезапно он услышал за дверью голоса – очевидно, людей привлек выстрел. Подойдя к Янси, он сильно ударил его по голове. Тот упал без сознания.

Бен открыл дверь и увидел, что в холле полно народу.

– Схватил ублюдка, который грабил комнату Мери Мэй, – сказал он. – Я думаю, его нужно выдворить из города. Пойду поищу Мери Мэй.

– Мы убьем его! – воскликнул один из мужчин.

Мери Мэй была любимицей всего городка.

Бен покачал головой:

– Вы же не хотите, чтобы сюда нагрянула полиция. Просто бросьте его за городом.

В его голосе было нечто, что заставило всех подчиниться. Ему одобрительно кивнули. Эти люди любили Гуден таким, каким он был.

Бен прошел мимо них к двери. Он должен выбраться из города до того, как Янси расскажет им о том, кто Бен такой. Если Янси солгал, тогда он разыщет его и убьет, разорвет на куски. Но теперь его волновали только два человека: Мери Мэй и О'Брайен.

У него было какое-то время. Янси очухается не сразу, а придя в себя, он должен будет как-то объяснить случившееся. То, что его схватили в комнате Мери Мэй, не сильно поможет ему, и, скорей всего, собравшиеся не сразу поверят его словам о человеке, который подстрелил его.

Бен побежал к развалинам конюшни, случайно заметив, что за ним следуют несколько человек. Он распахнул дверь, едва державшуюся на петлях, зажег спичку и начал осматривать громадное здание. От крыши почти ничего не осталось, ее обломки загромождали проходы, но наконец он увидел Мери Мэй. Связанная и залитая кровью, она была похожа на сломанную игрушку. Бен с трудом сглотнул.

– Врача, быстро, – бросил он людям, которые вошли в конюшню вслед за ним, и они исчезли за дверью. Он зажег свечку, валявшуюся на полу, затем встал на колени и перерезал веревки, связывавшие ноги и запястья женщины. Ее щеки были теплые, но глаза не открывались, и дыхание слышалось еле-еле. Кровь была везде. Бен пожалел, что не убил Янси. Он был уверен, что сделает это в ближайшем будущем.

Он снова наклонился.

– Мери Мэй, – тихо позвал он, затем еще раз немного громче; при этом его рука не переставая гладила ее щеку. Никакого ответа. Он попытался снова, голос его дрожал. Она потеряла очень много крови. Даже ее прекрасные волосы все были в крови.

Руки Бена откинули со лба тяжелые пряди, затем он снова дотронулся до ее щеки.

– Мери Мэй, – снова произнес он. – Не уходи.

Наконец ее глаза приоткрылись, и она попыталась улыбнуться.

– Я знала, что ты найдешь меня.

Бен с трудом перевел дыхание.

– Сейчас придет врач, – сказал он. – Держись.

Она застонала.

– Почему?.. – спросил он. – Что он хотел?

– Ло… Логовище. Ему было нужно Логовище. Я… не сказала ему.

Он крепко прижал ее к себе.

Она вздохнула, и он обнял ее еще крепче. Он ненавидел себя за то, о чем собирался спросить, но он должен был задать этот вопрос:

– Мери Мэй, человек, который спас мне жизнь много лет назад, в опасности. Он направился в Логовище, и…

– Вичитийские горы, – прошептала она.

Бен с трудом мог ее расслышать. Он еще ниже склонился над женщиной, не выпуская ее из объятий, всем сердцем желая передать ей свою силу.

– Сара… – произнесла она. – Обещай мне, что ты… позаботишься о Саре. Деньги… У Дэна скоплены кое-какие деньги.

– Ты сама сможешь о ней позаботиться, – сказал он.

Она отрицательно покачала головой.

– Обещай, – повторила она, пытаясь приподняться.

Снова началось кровотечение. Он разорвал свою рубашку, чтобы перевязать хотя бы некоторые из ран, но их было слишком много.

– Обещай, – настаивала она.

– Я обещаю, – нежно сказал он, и, закрыв глаза, она успокоилась.

– Мери Мэй! – в отчаянии позвал он, всем сердцем противясь неизбежному.

Она снова открыла глаза.

– Спасибо… тебе за то, что позаботишься о моей дочке.

Ее рука упала, и он услышал, как она вздохнула в последний раз, и понял, что жизнь покинула ее.

– Мери Мэй, – хрипло прошептал он. – Мери Мэй.

Он продолжал обнимать ее, пока в конюшню не пришли люди.

21.

Разбитая и усталая, Ники все ехала и ехала вперед. Ей нечего было есть, но сама мысль о еде вызывала у нее тошноту. Она пила понемногу, чтобы не умереть, и никак не могла понять, откуда у нее берутся силы. Наверное, это инстинкт. Инстинкт самосохранения позволяет выжить даже самым жалким созданиям.

Она скакала всю ночь, а утром остановилась на несколько часов у ручья, чтобы дать отдых Молли. Она попыталась заснуть, но сначала это ей не удавалось. Она продолжала слышать те голоса. Снова и снова. Но наконец она заснула и сквозь сон слышала уже только шумное дыхание Молли.

Как она могла так ошибиться? А дядя? С Робином-то все было ясно – ему просто хотелось мужской дружбы, и в результате он связался с братьями Янси. То же самое произошло у него с Кейном, который ничем не отличался от них. Просто он очень искусно врал.

Ники снова разрыдалась. Последние два дня с ней это происходило довольно часто, хотя девушка и пыталась сдерживаться. Слез у нее уже не было – она все выплакала. Но рыдания продолжали сотрясать ее, как только она начинала думать о Кейне. Никогда больше она не будет доверять мужчинам. Никогда.

Она прижалась к шее Молли. Лошадь еле переставляла ноги. Через несколько минут она снова пересядет на Серого, но ей гораздо более приятно было ехать на собственной лошади. Серый напоминал ей о Кейне. Она не хотела вспоминать, как он сидел на нем. Она больше никогда не хотела о нем думать.

Ники ехала без остановки с самого утра, но она боялась остановиться, опасаясь, что в минуты отдыха остатки сил и решимости могут покинуть ее.

Когда солнце начало садиться и воздух стал прохладнее, Ники запахнула на себе куртку Кейна. Вскоре ей придется остановиться – лошадям необходим отдых, да и ее собственные силы уже почти на исходе. Подслушав разговор в гостинице, она сбежала, не заходя к себе в комнату, поэтому у нее не было с собой ни еды, ни одеяла. Это молниеносное бегство было довольно глупым, но боль и отчаяние не давали ей возможности действовать разумно.