Доиграешься, девочка!

— Милая, — я подхожу ближе, прижимаю малышку к себе и глажу ее по голове. — Прости…

— Отпусти меня, — всхлипывает Янина, сильнее прижимаясь ко мне и обнимая меня обеими руками за талию.

— Не отпущу, — тихо усмехаюсь, поражаясь женской логике.

— Д-достали вы меня.

— Ты уже говорила, — отстраняюсь от девушки, беру ее лицо обеими руками и заставляю посмотреть мне в глаза. — Вещи собирай. И поехали домой.

Она, как ни странно, не сопротивляется. Хотя бы успокаивается, и на том спасибо. Кидает вещи в сумку, застегивает ее, шмыгает носом, размазывает остатки слез по лицу…

— Я готова.

— Ключи от машины давай.

Куда ей сейчас за руль, скажите на милость? В таком состоянии разве что до ближайшего столба мы доедем. Правда, девушка вдруг оживает, ее глаза расширяются, а я пока не могу понять столь странную перемену в ее поведении.

— Ты разве умеешь водить?

Ах, вот оно что! Женская логика — страшная сила.

— То, что я предпочитаю ездить с водителем, еще не говорит о том, что я не умею водить машину.

— Логично, — кивает Янина и даже слегка улыбается. — Я как-то об этом не подумала.

Ключи, кстати, отдает, но больше мы не произносим ни слова. Ни когда спускаемся на первый этаж, а затем выходим из подъезда во двор. Ни когда едем по уже довольно пустым проспектам. Ни даже когда поднимаемся в лифте на мой этаж и заходим в квартиру.

— Ну, слава Богу, а то я… — мама идет нам навстречу, но тут же резко останавливается, глядя на Янину. — Что случилось?

— Извините, Надежда Валерьевна, но я плохо себя чувствую.

— Глеб…

— Потом, мама, — я подхватываю сумку одной рукой, а девушку другой. — Идем.

А в спальне оставляю ее одну. Мне кажется, сейчас не время маячить у нее перед глазами. Пусть отдохнет, подумает. Если завтра решит от меня сбежать — что ж, держать силой не буду. Тем более, мама-то в курсе наших «непростых» отношений с Яниной.

Даже объяснять ничего не придется.

— Глеб, что случилось? — мама едва ли не шепчет, когда я спускаюсь со второго этажа.

— Мам, она плохо себя чувствует, — намерено делаю паузу, чтобы моя любимая женщина впечатлилась. — Честное слово.

— Напортачил?

— Немного.

— Так и знала, что нельзя вас никуда отпускать.

— Давай завтра лекцию мне прочтешь.

И так голова кругом, а тут еще придется отчитываться полночи. Мама ж выпытает все тайны — она в этом спец. А я, в принципе, не люблю никому плакаться и душу открывать. Привык за много лет держать все в себе.

Мой любимый кабинет, пиджак летит в сторону, за ним следом галстук.

— М-мм, — я плюхаюсь в кресло, откидываюсь на спинку и закрываю глаза. — Сам себя загнал в тупик.

— Утро вечера мудренее, сынок, — слышу женский голос и открываю глаза. — Чай с мятой, правда, он уже остыл.

— Спасибо, — тяжело вздыхаю, мотая головой из стороны в сторону. — Долго не засиживайся. Ты и вправду очень устал. Вон, уже мешки под глазами.

— Спасибо за комплимент.

— Кто ж тебе глаза-то откроет, как не мать.

Тоже верно. А чай-то какой вкусный! Да и пару контрактов надо прочитать — и поработаю, и заодно отвлекусь. А там уже…

Мать честная! Час ночи на часах! И так всегда — одна сплошная работа.

И никакой личной жизни.

Кстати, девушка тихонечко сопит, лежа на боку, когда я захожу в спальню. Сил хватает только убрать прядь волос с милого личика, принять душ и рухнуть на кровать рядом с Яниной. Закрыть глаза и провалиться в сон…

Может и вправду, утром все наладится?

Глава 38

Янина

Как же не хочется открывать глаза! Вроде и выспалась, но еще бы поваляться в постели. Желательно подольше.

Или целый день!

А что, устрою себе выходной, буду бездельничать. Не жизнь, а сказка.

Только вот…

— Какого ж… — тихонечко бубню себе под нос, так как глаза-то я открыла. И даже попыталась потянуться, радуясь утру, а так же яркому солнышку, которое пробивается в комнату через огромные окна, только вот…

— Доброе утро, принцесса, — слышу над ухом хриплый голос, а мозг уже активно начинает работать.

Руками пошевелить я не могу, так как обе эти самые руки, а так же мое тело прижато к кровати. Намертво! И не чем-нибудь, а телом симпатичного негодяя, который еще сильнее вдавливает меня в кровать вместо того, чтобы отодвинуться в сторону.

— Слезь с меня! — командую, но стараюсь не кричать, а то сейчас еще одна довольно симпатичная особа припрется прямиком к нам в спальню и будет умничать. Я-то знаю, как Надежда Валерьевна умеет вгонять в краску.

Мне вчерашнего хватило. С головой. И мамы Глеба, и моего отца, да и самого Глеба вечером было выше крыши.

Хочется громко заорать:

«Оставьте меня все в покое!»

Ну, или поинтересоваться для начала:

«Какого черта вас всех так много в МОЕЙ жизни?»

Только вряд ли я услышу правдивый ответ. Да мне никто не ответ в принципе.

Стоит ли переживать по пустякам и каждый день накручивать себя? Нервная система не железная.

Она так долго не выдержит.

— Не слезу, — слышу довольный голос Глеба, и хочется его прибить.

Прямо сейчас.

— Если не слезешь, я буду кричать.

— От удовольствия?

Мужская рука наглеет. Как и ее хозяин. Губы моего спутник дотрагиваются до шеи, опаляя жарким дыханием кожу. Так жарко, и в то же самое время нежно. До мурашек пробивает все тело. Волнительно и слишком возбуждающе.

А мужская рука наглым образом задирает мою коротенькую шелковую ночнушку и медленно ползет по бедру вверх. Я даже не успеваю возмутиться, как пальцы гладят живот, а после ладонь впивается в кожу, притягивая меня еще сильнее к мужскому телу.

Вдобавок нога фиксирует мои ноги, чтобы я даже в мыслях не пыталась смыться.

И как тут сопротивляться?

— Ты обещал, что больше не поцелуешь меня, пока я не попрошу, — выдаю довольно веский аргумент, но, видимо, со стеной разговариваю.