Доктор 2

— Врубился, — водит пальцем по каким-то расчётам посетитель.

— Электроэнергия в себестоимость также всё закладывает с ноля.

— Вижу.

— А вот — техпроцесс, по которому вода с электростанции Энергосбыта поступает в Тепловые Сети подогретой на несколько десятков градусов. Вот расчёты, — Бахтин передаёт ксерокопию какого-то старого документа ещё со штампом «СССР» в углу.

— Что это? — удивляется собеседник.

— Это — наша выемка расчётов проекта из НИИ. Система-то ещё при Союзе проектировалась. Ответственная за разработку — вот подпись, бабуля божий одуванчик, я был у неё. При закладке всех магистралей, изначально планировалось: теплоноситель не должен ни остывать в процессе транспортировки. Потому разводка оптимизирована. Ни с ноля не должен подогреваться — потому в работу Тепловых Сетей интегрирован на самом старте Энергосбыт. Только в Союзе они иначе назывались.

Бахтин тяжело смотрит на собеседника и продолжает:

— Лёша, вот теперь ты понимаешь, почему тебя против меня «зарядили» твои же?

— Олег, да при чём тут они? — пытается отмахнуться собеседник. — Ну где они — и где эти миллионы? Каким образом тут может быть прямая завязка?

— А я не знаю, — отвечает Бахтин, хлопая стопкой бумаг по столу. — Давай только центральный район прикинем. Пусть триста тысяч квартир. Не считаем ни микры, ни частный сектор в северной и западной частях. Какой счёт зимой за отопление? Ну вот у тебя например?

— Ну. м-м-м… Так, теплосети — сейчас турецкая компания управляющая…сразу в долларах говорю: порядка двадцати — тридцати долларов в месяц счёт за отопление. Жена ругается, дорого.

Бахтин поднимает палец:

— А теперь умножь половину от сорока долларов на триста тысяч квартир.

— Да ну, почему половину? — не соглашается собеседник.

— Потому что не все, как ты, живут в однокомнатной хрущёвке. Есть и двухкомнатные квартиры. И трёхкомнатные. Вот у них счёт в двадцать долларов в месяц никак не уложится.

— Ну шесть миллионов… в месяц… — нехотя говорит собеседник.

— Это только в центральном районе, — назидательно поднимает палец Бахтин. — По микрам будем считать? По частному сектору?

— Да не надо, понял я…

— Это — только незаконная тарификация. А теперь, друг мой Лёша, предоставь мне, пожалуйста, сводку о применении льготного налогообложения на Энергосбыт и Тепловые Сети за последние три года. Чтоб полностью картину увидеть. В месяц.

Бахтин тяжело смотрит на собеседника, которому откровенно не нравится разговор.

— Олег, ты что? Ты не знаешь, чьи Тепловые Сети? И чей Энергосбыт?

— Лёш, да мне до лампочки. Закон один для всех. Завтра жду сводку. Вот лови, — Бахтин выбивает дробь на клавиатуре, — в «ЛОТОСЕ» у тебя на компе. Гриф я присвоил. До завтра, Лёша.

— Олег, а ты не боишься? — тихо спрашивает собеседник.

Повторяешься. — отмахивается Бахтин. — Я тебе уже отвечал, чего я боюсь. И до кучи: в сумме будут десятки миллионов только по городу. Есть ещё область. Есть ещё спецпотребители — они в общий реестр не входят, но платят не в пример больше. Я не знаю деталей, но наш ведомственный интерес именно к этой теме удивительно совпал по времени и с попыткой визита твоих людей к моей жене. Дай бог здоровья Саматову… И с твоим звонком мне. Вот теперь ты мне объясни: каким образом эти три момента между собой не связаны?..

Глава 12

К чаю у Котлинского прилагаются ещё и бутерброды, как обычно. Приятное дополнение. Когда доедаю предпоследний, звонит телефон. Лена.

— Да?

— Ты уже закончил свои трудовые подвиги? — спрашивает она без вступлений. На заднем плане слышится шум льющейся воды, какое-то шипение и другие непонятные звуки.

— Да, как раз только что, а что у тебя происходит? — осторожно интересуюсь.

— Не спрашивай, — как-то странно отвечает Лена. — Хотела тебе обед приготовить…

— И?.. — кажется, начинаю догадываться.

— Ну, суп в кастрюле немного пригорел. К самому дну, — смущённо признаётся Лена. — Стала отскребать дно кастрюли — зацепила стеклянную салатницу, слишком сильно локтями двигала. В общем, Мелкий, у тебя нет теперь одной кастрюли, одной салатницы и одной сковородки…

— Эээ, так салатница ведь на другом краю столешницы стояла? — пытаюсь, не нервничая, понять рисунок перемещений. Черт с ней, с посудой, но уже просто любопытно. — Как ты ухитрилась салатницу сбить?

— Так я её специально поближе поставила — чтоб отскребаемые от дна кастрюли куски гадости в неё складывать: не мойку же засорять, — охотно делится Лена.

Глубоко вдыхаю и выдыхаю.

— Вопросов больше не имею… Хотя есть еще один. Лен, ладно, бог с ней, с кастрюлей и салатницей. А сковородка — как? Она же металлическая и не бьётся?

— Биться не бьётся, — соглашается Лена, — но в ней зажарка жарилась на суп. Когда я кастрюлю оттирать начала. А потом эта салатница ещё отвлекла… В общем, нет одной кастрюли, одной сковородки и большой салатницы! Сковородка не отдирается, там как-то так странно всё прикипело к донышку, что без вариантов! В общем, не мучай девушку дурацкими расспросами и забудь и о сковородке тоже! — подводит итог Лена. — Ну хочешь, я тебе сама всё куплю?

— СПАСИБО, НЕ НАДО! Я сам, — говорю уже мягче. — Я не уверен, что ты всё точно выберешь. Сейчас еле сдерживаюсь, чтоб не рассмеяться — признаюсь ей.

— Вот тут согласна. По обоим пунктам. — легко соглашается Лена. — И что купишь сам, и что не нервничаешь. А то я переживала, хи-хи. Теперь сама вижу, что переоценила свои хозяйственные способности.

— Ладно, проехали. Я освободился. Сейчас тогда заеду в магазин, куплю новую посуду и еду домой.

— Давай, жду. Мелкий, я закажу что-нибудь из доставки тогда на обед? Для экономии времени? Пиццу там, роллы?

— Без проблем, деньги в столе.

— Да зачем мне твои деньги, у меня карта есть…

— Стой, мы ж договаривались, что это резерв? — кажется, кто-то сегодня вообще пошёл в разнос.

— А-а-ха-ха, успокойся, не батина карта. Мелкий, у меня ещё есть рабочая государственная карта, из больницы. На неё всем госслужащим зарплату сбрасывают. Вчера как раз деньги упали, на дежурстве было тратить негде.

— А-а-а, ну заказывай… Хотя, могу приготовить, как приеду.

— Да не надо. Не будем тратить времени после того, как приедешь…

— Не понял?

— Ты тормоз, Мелкий! Ещё и с плохой памятью. Не буду открытым текстом! Я после дежурства, страшно напряжена, мне нужно расслабиться! Теперь понятнее?!

— Нет, но не важно, — что-то я после этих процедур с Анной и правда медленнее соображаю. — Скоро буду.

— Давай… Мой догадливый герой, — с каким-то странным ехидством говорит она и отключается.

Котлинский кладёт мне с тарелки последний бутерброд и наклоняется над маленьким холодильником, чтоб через секунду сказать: