Доктор Данилов и медицина будущего

– Просто хотел узнать, не работает ли здесь кто-то из знакомых, – ответил Данилов, не желая вдаваться в подробности. – Любопытство одолело, Сергей Станиславович, люблю, знаете ли, встречи со старыми знакомыми. Посидели, повспоминали – словно бы заново прожили.

Дудышев иронично хмыкнул, явно намекая на то, любопытство одолевает тех, кому нечего делать и пододвинул к себе лежавший на столе номер журнала «Терапия» за сентябрь 2019 года. Данилов сухо кивнул и вышел, в который уже раз удивляясь тому, насколько противными могут быть люди.

Желаемое он получил в приемном отделении, без каких-либо вопросов. Недаром же старик Конфуций говорил, что близко не означает просто – надо было сразу идти сюда, а не тратить время на напыщенного индюка.

Кандидатов в шутники среди сотрудников не нашлось, попалось несколько знакомых имен, без этого никак, но все они были адекватными людьми, не склонными к дурацким розыгрышам, и знакомство с ними было не настолько близким, чтобы разыгрывать друг друга.

– Нашли кого хотели? – поинтересовался дежурный врач приемного покоя, получив список сотрудников обратно.

Данилов отрицательно покачал головой.

– У нас еще и совместителей до хрена, – сказал коллега, – а здесь они не все, только дежуранты.

Недежурящие совместители, которые прибегают для того, чтобы провести консультации или исследования, а затем сразу же убегают, Данилова не интересовали, потому что у них нет ни времени, ни возможности для того, чтобы разыгрывать коллег.

Мысли зашли в тупик. Вернувшись в кабинет, Данилов не обнаружил пропажи. Часы показывали одиннадцать минут второго – шутнику давно пора было объявиться… А что, если это не шутка?

Настрой был не рабочим, а каким-то нервно-дерганым, но Данилов заставил себя сосредоточиться, чтобы восстановить по памяти хотя бы часть утраченной информации. Кое-что припомнилось, но особо обольщаться не стоило – для полного восстановления нужно было начинать все заново. Не такой уж и большой объем работы, но делать ее заново было немного обидно. «Что не успею сегодня – доделаю в пятницу, – подумал Данилов. – Студентов в эту пятницу нет, шеф меня отпустит. А куда приткнуться – разберусь, в крайнем случае попрошусь в ординаторскую «приемника», там всегда свободный стол найдется».

В архиве Данилова ждал очередной неприятный сюрприз (не иначе как сегодняшний голубь был посланником злых сил мироздания). Заведующая архивом, милейшая Елена Денисовна, в прошлые разы порывавшаяся напоить его чаем, сегодня смотрела сурово и цедила слова сквозь плотно сжатые губы. Нужные истории болезни выдать отказалась, сославшись на распоряжение заместителя главного врача по медицинской части Колбиной.

– Что-то случилось, Елена Денисовна? – удивился Данилов.

– Мне не докладывают о том, что случается! – отрезала Елена Денисовна. – Все вопросы к Евгении Юрьевне!

«Тут явно что-то не так! – констатировал Данилов, поднимаясь из подвала, в котором находился архив, на второй этаж административного корпуса. – Что-то произошло. Но что именно?».

Евгения Юрьевна в прошлую встречу, при знакомстве, ничем угощать Данилова не порывалась, но держалась приветливо и поведала, что в юности тоже мечтала осесть на кафедре, но жизнь распорядилась иначе. Сегодня от былого расположения не осталось и следа – строгий взгляд, металлическая сухость в голосе, да еще и пухлые губы кривились неприязненно.

– Да – было такое распоряжение! И не на пустом месте! Вот вы брали историю Бульбича, а после мне из газеты «Московский пустословец» какой-то прохиндей звонил, интересовался его делами. А кто ему информацию слил? Явно кто-то со стороны! В своих сотрудниках я уверена, ведь каждого сама на работу принимала… А вот в вас, извините, нет!

Щеки грозно раздуваются, необъятный бюст колышется, глаза грозно сверкают, того и гляди волосы дыбом встанут… Ну прямо гибрид Медузы Горгоны с мадам Грицацуевой.

– Вы подозреваете меня в том, что я слил конфиденциальную медицинскую информацию налево? – спросил Данилов, когда Медуза Грицацуева умолкла для того, чтобы перевести дух. – В «Московский пустословец»? А в убийстве Ларисы Груздевой вы меня случайно не подозреваете?

– Убийствами я не занимаюсь! – с гордостью ответила собеседница, обнаруживая вопиющее незнание классики. – Я за порядком в больнице слежу! И вы этот порядок нарушаете! Мы пошли вам навстречу, как научному работнику, а вы начали делать гадости за нашей спиной…

«Я тобой искренне восхищаюсь, Вова! – сказал внутренний голос. – Продолжай сохранять спокойствие и ни в коем случае не опускайся до экспрессивной лексики и простонародных выражений. Лучше спроси – не она ли скоммуниздила твою шкатулку с сокровищами? Глядишь и признается сгоряча…».

– Так это вы забрали коробку с моими материалами? – спросил Данилов, дождавшись очередной вентиляционной паузы.

– Коробку? – Евгения Юрьевна сложила небрежно выщипанные брови домиком. – Какую коробку?

– Мою! – Данилов, незаметно для себя, перешел на телеграфный тон. – С материалами. Из кабинета Гусева. Вчера. Или позавчера? Зачем? Что? Вообще? Происходит?

– Так у вас еще и материалы пропали?! – Евгения Юрьевна перешла с басовитого контральто на визг. – Хорошее дело! Да что вы вообще творите?! Мало ли в чьих руках окажется конфиденциальная медицинская информация?! Вы вообще отдаете себе отчет в своих действиях?!

– Я – отдаю! – сказал Данилов, сделав упор на первом слове.

Прощаться он не стал – не та сложилась обстановка, чтобы приличия соблюдать. Пусть Колбина спасибо скажет, что ее по известному адресу не послали… Да – чем ближе к старости, тем сдержаннее становится Вовка Данилов… Хорошо ли это? А хрен его знает! Наверное – хорошо… Но сейчас главное – разобраться во всей этой кафкианской ситуации…

Шерлоку Холмсу везло – у него были трубка, скрипка, камин, у которого так хорошо размышлять, и доктор Ватсон, на котором так удобно было оттачивать мысли. Из всего этого набора у Данилова была только скрипка и не под рукой, а дома. Пока доедешь – вконец изведешься от всех этих непоняток. Поэтому Данилов выбрал более оптимальный путь – завернул в подвальчик недалеко от больничных ворот, где уже однажды пил кофе, заказал чашечку «по-восточному» плюс рюмку коньяка и попытался отрешиться от всего сущего, глядя на огромную, во всю стену, картину с изображением библейской горы Арарат.