Доктор Данилов в роддоме, или Мужикам тут не место

В особо торжественных случаях, когда случалось что-то очень хорошее, Данилов начинал с Баха. Сонаты и партиты Баха входят в обязательный набор каждого скрипача-исполнителя; соната для скрипки соль минор была у Данилова одной из самых любимых. Иногда Владимиру казалось, что он исполняет ее не хуже Ойстраха, но прослушивание записи маэстро унимало гордыню сразу и надолго.

Отняв смычок от струн и все еще чувствуя музыку внутри себя, Данилов услышал за спиной тихое сопение.

— Тебе понравилось? — спросил он.

Никита под настроение мог слушать скрипку подолгу.

— Да, понравилось. — Парень подошел поближе и стал рассматривать скрипку так, словно видел ее в первый раз.

— Что тебя заинтересовало? — удивился такому любопытству Данилов.

— Никак не могу понять, почему слово «скрипка» происходит от слова «скрип»? — Никита сдвинул брови и наморщил лоб. — Чему тут скрипеть?

— Это ты не слышал, как играют некоторые исполнители, — улыбнулся Данилов, бережно убирая инструмент в футляр.

— А вот я, если бы был музыкантом, играл бы только на пианино, — выдал Никита. — Или на рояле.

— Я могу угадать ход твоих мыслей. — Данилов вспомнил себя в возрасте Никиты. — Скрипку, аккордеон, саксофон надо таскать с собой. А пианист всегда ходит налегке. Я угадал?

— Да-а-а! — От удивления у мальчика отвисла нижняя челюсть, и «а» получилось долгим. — А как?

— Знаешь, — Данилов понизил голос, словно готовился выдать страшную тайну, — мне ведь тоже когда-то было столько же, столько тебе. Дай бог памяти, в каком это году…

— А вы изменились с годами? — чуть поколебавшись, спросил Никита.

— Пожалуй — да. — Данилов сдержал улыбку, чтобы ненароком не обидеть мальчика. — Во всяком случае, я научился принимать решения, хранить тайны и ценить то, что имею.