Доктор N

– Ингушей там немало.

– Осетин, кстати, тоже.

– Какая разница, кацо? Тем более что чеченцы и ингуши - одно и то же!.. Дайте досказать. Так вот, ингуш клянется Аллахом, который сотворил два чуда: Владикавказ и пистолет-маузер!.. (любя чеченцев, подтрунивать над ингушами).

Но ещё не раз после декретирования автономии Нагорного Карабаха придётся телеграфировать в Москву, напоминая ЦК:

Территория Карабаха входит в состав Азербайджана, и парторганизация является частью АзКП.
– Секретарь АзКП Киров.

Отказались армяне от Шуши как столицы Нагорного Карабаха, учредив её в местечке Ханкенды, или Ханское село, куда, покидая горы, где расположилась столица Карабахского ханства Шуша, спускался перезимовать Хан Ибрагим Халил в недалеком прошлом,- скоро переименуют в Степанакерт, в честь вождя бакинских комиссаров Степана Шаумяна. В те же дни - декрет о тюркском языке, который провозглашен государственным в пределах республики, за ее пределами - язык русский, в сношениях с Карабахской автономией - язык армянский, каждый имеет право пользоваться своим родным языком.

Что же дальше?

Дальше-то что?!

И неясные до сей поры знаки, чьей-то рукой, карандашом.

ГЛАВА ОЧЕВИДНОСТЕЙ, или ЖЕЛЕЗНЫЙ КОРДОН ЗАГАДОЧНОСТИ

Нариман выстраивает в памяти хронологию ареста и казни бакинских комиссаров: скоро перезахоронение их останков, привезут из Асхабада, где похоронены, по настоянию Бакинского исполкома и просьбе семей Шаумяна и Джапаридзе (Фиолетова и Азизбекова тоже?),- послана телеграмма Ленину, расходы берет на себя Москва: приурочить ко второй годовщине казни комиссаров.

Нариману держать речь на траурной церемонии, но прежде - понять течение событий после его отъезда из Баку.

Рассказать, как было на самом деле. А как было? Множество версий, осколки-стеклышки с ломаными лучами-зайчиками.

Из очевидностей: бурные день за днём июльские дебаты (после отъезда из Баку Наримана), когда от жаркого солнца плавятся думы, а знойное марево кажется игрой морских волн, и народнические фракции Бакинского Совета настаивают на приглашении варягов-англичан, дабы противостоять Кавказско-исламской армии - турецким частям, пришедшим на подмогу юной тюркской республике, учрежденной в Гяндже, но желающей утвердиться в своей столице Баку, такая вот триада, вдохнуть глубоко, чтоб проговорить на выдохе.

На площади, отсюда не видимой, хоть окна Бакинского Совета высоки, с пола до потолка, неумолчный гул вооруженной демонстрации революционных войск, в чьем составе (перечислить для колорита) батарея полевой артиллерии и броневой взвод Петрова, прибыла-таки советская подмога из Москвы, Красная инструкторская школа, моряки Каспийской военной флотилии, пехотные части Кавказской Красной Армии, во главе которых нарком Корганов и полковник Аветисов (из добровольческих армянских отрядов Андраника), и при штабе одним из комиссаров - Микоян; ну и казачьи части полковника Лазаря Бичерахова (из осетинских казаков) - остатки царских войск, переброшенные сюда из Персии с согласия Шаумяна. Так кто же он, Бичерахов? Англофил? Честный гражданин, готовый защитить интересы отечества, а точнее, России, которой он присягал? Все ваши условия признаю, ответил Шаумяну, который однажды обжегся, положившись на верность сородичей, и вождь армянского народа Андраник, на чью реальную поддержку Шаумян надеялся, кого настоятельно звал сотрудничать с Коммуной, его подвёл. Спасение России вижу в Советской власти, всякое выступление против неё считаю преступным предательством, ни к власти, ни к какому ответственному посту не стремлюсь, ни в политике, ни в социализме ничего не понимаю, к строительству новой жизни не подготовлен, я казак, умею немного воевать, немного понимаю в военном деле, и только.

Две власти в Азербайджане: Коммуна в Баку (непременно удержать для Советской России нефть, при невозможности - предать промыслы огню) и Демократическая республика в Гяндже, рвущаяся в Баку.

Бои уже идут: сначала терпели поражение войска республики (вся надежда на турецкую армию), а потом- силы Коммуны, состоящие из бывших добровольческих частей, и прибыла только что подмога - бронированные автомобили из России и казачьи войска Бичерахова.

Пала Шемаха, пали Сальяны - Кавказско-Исламская армия движется к Баку, и оттого настроение здесь, как сообщается в газетах, малоустойчивое.

Речи, дебаты, прения - поражение комиссаров при голосовании: большинство в Совете, а главное, рабочие и матросы Каспийской военной флотилии, высказалось за приглашение англичан - пусть помогут отстоять Баку от тюрко-турецких войск.

Чем турки с варварским деспотизмом против России и нас,- Сакоян застрельщик приглашения,- лучше англичане из страны великих демократических реформ.

Демарш честолюбивого Лазаря Бичерахова: ввиду деморализации частей, ибо воевать никто не желает и не может, он снимает с себя ответственность,казачьи его части, покинув фронт, уйдут вскоре в Сумгаит, а оттуда на север к Дербенту на соединение с отрядами родного брата Лазаря - Георгия Бичерахова, восставшего против Терской республики, и мечта с помощью Деникина создать бичераховскую Кавказско-Каспийскую республику. Плюс измена военачальников - кичливых хумбапетов и хумбов: Аветисова, Амазаспа и Казарова, он же Казарьян, потомки станут потом Казаровецкими... И коль скоро Бакинская коммуна, не собрав большинства, пала, Шаумян с соратниками демонстративно покидает заседание Совета, бросив с болью в сердце и проклятием на устах крылатую фразу: История вам этого приглашения англичан не простит! Коммуна сложила с себя полномочия, эвакуируется в Астрахань, где советская власть.

Побег?! Не успев покинуть бакинскую бухту, пароход по предписанию новых властей - Диктатуры Центрокаспия под угрозой потопления возвращается.

Переполох: комиссары вздумали увезти ценности Совета! Господа Шаумяны, Джапаридзе, Коргановы задумали эвакуацию денег, дабы прикарманить народную казну: полмиллиона золотых!

Арест комиссаров: судить за измену! Но... гремят выстрелы, пальба, взрывы, слышна канонада - Кавказско-Исламская армия уже под Баку, паника в городе, власти бегут, национальные армянские части спешно покидают казармы, устремляются к пристаням, захватывают суда, пароходы, лодки, чтоб убраться кто на север, кто на восток.

Микояну (он договорился с командой парохода Севан) удаётся в последнюю минуту зарежать убегающего сородича Велунца, он важный чин в Диктатуре Центрокаспия, вырвать у него записку на имя начальника Баиловской тюрьмы с приказом сдать арестованных комиссаров конвою. Они освобождены, спешат с семьями на пароход, увозящий беженцев. Но Севана у пристани нет, уплыл. Есть надежда сесть на пароход Туркмен, отплывающий в Астрахань. По пути встречают роту Татевоса Амирова, чей родной брат - большевик Арсен Амирян, только что освобождённый с комиссарами, - вооружённые бойцы и помогли им втиснуться в битком набитый беженцами пароход (и сесть самим).

В Астрахань? Где советская власть? Подвергнуться конфискации?! Беженцы взбунтовались, к тому же поднялся норд, движение на север затруднено, не хватит ни воды, ни топлива, до Астрахани не дотянут.

– Надо заставить, чтоб повернули на Астрахань! (Это Микоян).

– Как? (сомнения Джапаридзе).

– У нас вооруженный отряд! (Микоян удивлен наивности Джапаридзе).

– Что ты предлагаешь?

– Выбросить в море всех, кто станет сопротивляться! Пригрозить капитану расстрелом!
– Кто-то сказал о гуманности.
– К черту гуманность!

– Как это выбросить в море?! Ты зверь, что ли? (это Джапаридзе).

Микоян промолчал. И чего кипятится? Не хотят - не надо. Пролез под стол в кают-компании, лег и быстро уснул.

Пароход, выйдя из линии ветра, поплыл в Красноводск, куда вскоре и прибыл (17 сентября).

Обыск на пароходе: - Пошевеливайтесь!
– угодили прикладом в Сурена, сына Шаумяна.
– Что за список?
– оплошность Корганова (или Зевина?): в кармане список зачисленных на довольствие в Баиловской тюрьме, 27 имен, но двое зачеркнуты: Канделаки, командир бронепоезда,- заболел и выбыл, попав в больницу, и Сурен Шаумян (был выпущен из тюрьмы на поруки, тоже вычеркнули). О, какие в списке знатные фамилии! Шаумян! Джапаридзе! Пушкарь Петров! И два тюрка затесались в их компанию, Азизбеков и Везиров, 25 человек, все, очевидно, комиссары, - по списку под арест!