Долг оплачен

Наши отношения могли со стороны показаться очень странными. Мы часто заигрывали, иногда даже поцеловались, но ничего серьёзного никогда не было и не будет. Потому что мы прошли суровую музыкальную школу и были застуканы незабываемой учительницей по сольфеджио, Марией Викторовной, за непристойным делом. Мы целовались в раздевалке, и было нам тогда целых тринадцать лет. Мы в то время Марии Викторовне клятвенно обещали, что ничего подобного у нас больше не будет. Ну и не было.

Андрей помог мне, когда мама заболела. Он читал мне лекцию часа два о том, как опасен квест, в который может меня пригласить. Обо всём предупредил, подготовил планшет и дал код.

И я ему благодарна.

Обнимая меня за талию, Андрей с плотоядной улыбочкой посмотрел на Анжелику, чмокнул её в щёку, пожал руку Майклу.

— Сейчас пойдём, — сказал он, поправляя пряди моих волос.

Парочка напротив опять сформировалась, и те тоже прижались друг к другу.

— Тролль, ты же у нас головастый, посоветуй, что мамке подарить? У неё ближе к Новому году День рождение будет, нужно уже сейчас думать.

— Лучший подарок — книга, — заявил Майкл.

Анжелика поморщилась, а Андрей поддержал парня:

— Правду говорит. Вот подарили мне однажды книгу с голой бабой. Баба на утро ушла, а книга осталась…

— Андрюха!!! — позвали из приоткрытой железной двери.

— Всё, пора, — он потащил меня в клуб. — Лика, вам направо, мы налево. У нас репетиция ещё.

Мы прошли по тёмным коридорам. Когда проходили недалеко от кухни, меня с ума сводили великолепные ароматы блюд. Где-то в глубине здания играла музыка, слышались только басы.

Мы вошли в тихое небольшое помещение, где собрались перед выступлением музыканты. Я не всех знала, состав группы менялся. У Андрея сложный характер, и как руководитель он достаточно строг. Не разгуляешься. Все инструменты принадлежали ему. И флейта тоже. Я скинула пальто, привлекла к себе взгляды парней, но никто ко мне не подойдёт даже близко, потому что Тролля боятся, а я вроде как его хорошая знакомая.

Поперечная флейта лежала в тёмно-синем футляре. Дорогой прекрасный инструмент. Серебрится и привлекает меня, потому что она выдаёт колдовские звуки. Чистые и прозрачные, как воздух в лесу, — это piano. Свистящие, продирающие, пронизывающие до костей, — это forte. А может быть холодной и глухой с суровыми оттенками. Но в средней тональности флейта приобретает сама себя, звучит мелодично, нежно и ласково. Потому что флейта — это девушка. У неё даже есть тельце, головка и губки.

Андрей сказал, что девушка с флейтой привлекает мужские взгляды сильнее, чем девушка за фортепиано. И даже объяснил почему, за что я его в очередной раз обозвала пошляком.

— Пошли, моя хорошая, — прошептала я своему инструменту. — Это опять я, и мы с тобой сегодня всех сразим наповал.

История 3. И не было в нём ничего лишнего - ни стыда, ни совести

В этот огромный зал я спущусь после концерта, а может, просто домой поеду. Стоило избегать такую публику. Для меня лучше пьяные рокеры и байкеры, чем толпа обдолбанных мажоров.

То, что на меня пялятся, можно было почувствовать чуть ли не физически. Андрей поставил меня в стороне, но ближе к сцене. Солистку к середине, а сам с гитарой с другого конца пристроился.

Я ни разу не подняла глаза. Погрузилась в свою любимую работу. Если бы у Андрея был приличный заработок, я бы всё бросила и колесила с ним по концертам. Композиции я знала отлично, их было всего четыре, после нас ещё кто-то собирался выступать. Работа много времени не заняла. А со сцены я уходила, как будто вляпалась в клей. Тянулись за мной невидимые липкие взгляды, провожали, не отставали. И мне хотелось пойти в душ и вымыться. Сбежать от этого всего. Из отвратительного клуба.

Андрей всунул мне деньги.

— С меня стаканчик лимонада, как обещал, — шепнул мне на ухо. — И будь сегодня осторожна, публика здесь зажравшаяся, наши селебрити отличаются скудоумием. А ты сверкнула.

— Чулками? — усмехнулась я.

— Я серьёзно, Эмилия, — грозно пробасил он и забрал у меня из рук флейту. — Будь осторожна.

Я забрала своё пальто и сумочку. Думала сбежать через чёрный вход и выловить такси, чтобы вернуться домой. Но тут звонок от Анжелики. Сквозь шум она кричала в трубку:

— Милька, выходи! Я жду тебя. Не оставляй меня одну.

— Ты же с Майклом, — скривилась я всем лицом.

— Он жмот такой, не купил мне шампанское. Не буду я с ним, лучше с тобой тусанём сегодня. Публика отпад! Миль?

— Ладно, сейчас, — вздохнула я и направилась в танцевальный зал.

Выбралась через проход, где сновали официанты. На ходу стёрла губную помаду, распустила волосы. Добралась по коридору до гардероба и сдала своё пальто. Номерок спрятала в сумочку и перекинула тонкий ремешок через плечо. Можно немного развеяться. К тому же клуб не просто дорогой, это место, где работают голограммы, танцы со спецэффектами. Хотелось глянуть одним глазком.

Я смело сделала шаг в сторону широких дверей, что вели из гардероба в зал, и увидела, как мне навстречу идёт Санчес.

У меня что-то ухнуло внутри, вздрогнуло и затрепетало. Сердце на мгновение остановилось, а потом заколотилось, как птица раненая в руках.

Он волновал меня. Я никогда его не забуду.

Сатир был великолепен. Как с обложки журнала. Копна чёрных волос зачёсана назад. Гладковыбритое лицо. Странное, совершенно чужеземное, но для меня уже… Родное? Улыбка белоснежная, как и его рубаха, расстёгнутая у ворота на несколько пуговиц. Создавали яркий контраст с его смуглой кожей. На чёрных джинсах был тяжёлый тоже чёрный ремень, видно, что из толстой кожи с теснением.

Выглядел он как завсегдатай такого заведения. Что скажешь, богатый мужчина.

— Эмили, — он восторженно смотрел на меня.

Я подумала, что он узнал меня ещё на сцене. Не пропустил моё выступление в составе группы.

Не успела опомниться, как он быстрым шагом достиг меня и подошёл впритык.

Повеяло его приятным парфюмом, словно морским бризом. Так шёл ему этот запах, он будто капитан пиратского корабля. И мне казалось, что не хватает Санчесу сабли и треуголки с пером.

Его горячие широкие ладони прикоснулись к моим холодным оголённым плечам. И побежали по коже тонкими змейками возбуждающие разряды, согревающие всё тело. Наливались губы в желание поцеловать мужчину, закручивалось внутри теплом яркое желание обнять. Я слабела… Слабела и становилась лёгкой. Вырастали крылья, и я хотела порхать, не задумываясь о последствиях. Лишь бы рядом, лишь бы прижимал к себе.

Глаза зажгло, я готова была заплакать. От своего бессилия, от своего яркого желания любить и быть любимой.