Долг оплачен

На свидание ко мне пришли Андрей Тролль и тётя Люба. Принесли еды и смотрели на меня сиротливыми глазами. Разговаривать, собственно, было не о чем. Я только попросила маму пока не пугать. Потом. Когда вынесут приговор.

Свиданий положено два в месяц. Но после Андрея и тёти Любы ко мне неожиданно заявился Влад, который родственником не являлся и даже другом не был. Но просочился.

Встреча проводилась за прозрачным толстым стеклом. Как в фильмах, разговор через трубку телефона. И опять я на свидании сидела одна, не встретив других заключённых. Села на стул, а трубку брать не стала. Посмотрела на рыжего парня. А он имел странное выражение лица, словно биолог, изучающий зверюшку в клетке. Внимательно так рассматривал. А я на него смотрела через выпавшие из капюшона пряди волос. Влад потянулся к трубке в желании поговорить со мной, но я посидела немного и вытащила из кармана игрушечную рысь. Поиграла ею перед зрителем.

— Солнышкова, игрушку сдай! — послышался грозный голос женщины-полицейской. — Откуда она у тебя?

— С дома взяла, — я поднялась со стула и отдала рысь женщине. — Не хочу этого свидания.

Вот и поговорили.

Андрея подставлять не хотелось совсем, поэтому в следующий раз, когда был допрос, я сказала, как просил Стасик. Вроде как от него я узнала про квест. Никого, кроме Стаса, не знаю, потому что все прячут лица.

И вот второе заседание, совсем скоро после первого. Но уже конкретно по делу о складе. Обвинителем выступала транспортно-логистическая компания «КАN-транс», впиливала участникам и организаторам квеста счёт за ущерб в пятьдесят миллионов рублей. А ответчиков было всего два. Я и Кот. Только вот за место Влада на скамье подсудимых сидел совершенно другой человек.

Стаса не было. Вот вам и скромный электрик из однокомнатной квартиры. Неизвестно, кто он и на кого работал. Наверно, выдал нас с Котом хозяевам склада и деньги свои отдал, потому что совсем неожиданно из пятидесяти миллионов ущерба осталась только половина, которую повесили на нас двоих с псевдо Котом.

В этот раз в зале суда сидели посторонние люди. Я глубже спрятала лицо в капюшон, потому что, мало того, что пришла тётя Люба, ещё и привела с собой учительницу по сольфеджио — Марию Викторовну. Высокая худая старушка с очками в роговой оправе сидела бледная с трагическим лицом. Вот кого я точно не хотела видеть. И от полного горя и позора меня спасало то, что в зале суда присутствовал представитель компании «КАN-транс» — Никитин Александр Константинович.

Сатир пришёл во всем чёрном: рубаха, костюм и галстук. Волосы густые были гладко зализаны назад, под глазами тёмные круги, а лицо совсем исхудало, отчего высокие скулы делали Санчеса немного изнеможённым. Он сидел в обществе других мужчин и тихо с ними переговаривался. На меня ни разу не посмотрел.

Я затыкала уши, когда говорила учительница по сольфеджио, какая я замечательная девочка. Сдохнуть хотелось в этот момент. Они все мне казались совершенно чужими, а намерения их — злыми. Я впадала в злобу на весь этот мир, чувствуя себя сиротой. Меня не смогли спасти мысли о маме и Розе. Они остались в другом мире, в который возвращаться не хотелось совсем.

Сатир встал перед судьёй. Я смотрела на него исподлобья. Не испытывала к нему никаких чувств совершенно. Меня словно осушили, выпили до дна, и я чахла, загибалась и превращалась в абсолютно иное существо. Его голос продирал до костей. Он был гулким, строгим и ледяным. Ещё чувствовался лёгкий акцент, но иногда вовсе исчезал.

— Вменить в обязанность Солнышковой Эмилиии Романовне выплатить штраф в размере двенадцати миллионов рублей. Все средства перечислять на счёт моей компании «КАN-транс»…

— Al huele pido rosa?! — заорала я на весь зал суда. — Чем я тебе выплачивать буду?! Думаешь, у меня банковский счёт есть?

— Солнышкова, сядь! — возмутилась судья, но я её не слышала.

Я взорвалась. Накопившийся комок внутри желал вылиться наружу. Меня было велено вывести из зала, но я успела высказать всё, что думала.

— Давай, тварь! Обдери меня как липку! Только взять с меня нечего! — кричала я Санчесу. — У меня ни копейки нет! Я все деньги матери на счёт перечисляла. Я не жрала полгода, каждую копейку берегла, чтобы ей отдать! Я колготки не покупала, старые зашивала, чтобы её спасти! На трёх работах вкалывала, но честным трудом таких денег не получить. Тебе ли не знать, сатир на Мерседесе?! Я тебя ненавижу!!! У тебя машина столько стоит, сколько ей на лечение нужно. Ненавижу вас всех, уроды! Вы живёте, не знаете, как умирает человек от рака!!! — меня уже отдирали насильно от решётки, выдёргивали из клетки и заламывали руки, чтобы надеть наручники. А я продолжала верещать. — Ты подонок, Санчес!!! Ненавижу! Ненавижу тебя!!!

Я резко замолчала и поддалась рукам полицейских. Заметила, что Мария Викторовна и тётя Люба встали со своих мест и с мокрыми глазами смотрят на меня.

***

Иннокентий появился сразу после заседания. Я только спать легла в обед, как меня вытащили к нему на встречу. И тут оказалось, что Кеша у нас юрист «КАN-транс». Получается, что обвиняла меня и защищала одна и также контора. Кто объяснит, как такое возможно. А возможно всё! Он принёс мне чудесные бумаги под названием «Трудовой договор». Мой замечательный сатир решил взять меня во временное пользование годков так на тысячу, чтобы я долг отрабатывала в его фирме. Зарплата обещана большая, часть из которой пойдёт на погашения долга. Соцпакет, отличные условия труда…

— А главное — в тюрьму не попадёшь, — улыбался мне Кеша. — Вот здесь и здесь подписывай и с вещами на волю.

Я смотрела на него, как на умалишённого. И он немного растерялся.

— Эмилия, — продолжил он. — Меня предупредили, что ты строптива, но включи голову. Тебе только восемнадцать, ты представления не имеешь, что такое тюрьма.

— Имею, — нагло ответила я. — И даже кое-что по фени могу сказать. А вот работать на вашего сатира я не буду. И не заставите.

— Эмилия, подумай о маме. Квартира твоя с молотка уйдёт. Мама вылечится, а возвращаться некуда.

— Ничего, снимет комнату или к тётке Любе жить пойдёт, — холодно ответила я.

— Ох и упрямая же ты, — он в негодовании стал собирать листы договора. — Подумай денёк.

Но денька он ждать не стал. Видимо, пендалей получил сверху и припёрся ещё раз. Хотя свидание положено один раз в сутки. Но что-то всегда идёт не по правилам.

Меня в этот раз привели не в комнатку с решёткой на окне, а в настоящий рабочий кабинет. В кабинете на стульях у казённого стола сидели тётя Люба и Мария Викторовна. Как галки налетели меня. От трескотни и уговоров мне некуда было деваться. Кеша, скрывая улыбку, подсовывал договор. Тётя Люба с горючими слезами на лице взяла мою руку, всунула в неё ручку и, можно сказать, поставила подпись.

И всё.

Всё кончилось.

Теперь я — собственность сатира.

Меньше чем через час меня выставили с вещами на улицу.

Было темно и очень холодно. Уже лежал снег и серебрился под светом фонарей. Я выдыхала пар изо рта, смотрела на прохожих, и мне казалось, что все смотрят на меня. Одичала. Хотела пройти в сторону проспекта, как из припарковавшейся машины рядом со входом в УВД выскочил Иннокентий. Расстёгнутое пальто на серый костюм, улыбка до ушей.

— Давай, Эмилия, подвезу.

Я показала ему неприличный знак и обошла стороной. В сумке не было денег, но был жетончик на метро.

До дома я ехала долго. Выходила на разных станциях, привыкала к обществу. Потом вышла в своём новом районе и прогулочным шагом шла к своей многоэтажке. Старые дома, где все друг друга знают, гораздо хуже новых, где людям нет дела до соседей. Никто не выбежал на лестничную площадку, никто не задавал глупых вопросов. Посадили, выпустили, значит, так и надо.

В квартире было тепло и пахло нашей мебелью. Совершенно пусто и одиноко. Для начала я зарядила телефон, включила музыку на компьютере, чтобы разбавить тишину. Поставила стираться бельё, вымылась.