Долгая дорога на Север

Огромная, перепачканная землей туша, перевернулась на сорок пять градусов, являя два широких разреза, которые тут же зашевелились и раскрылись под давлением красноватых глазных яблок. Чудовище могло видеть. И в его взгляде не было и грамма человечности, а только лишь лютая природная ненависть, направленная на одинокую фигуру в плаще.

Зверь громогласно застрекотал. Мирон и остальные стражники почувствовали подступающую тошноту, а затем наступила тьма.

Первым очнулся старший. Он медленно приоткрыл глаза, провел ими из стороны в сторону, и только после этого попробовал подняться. Похоже, крик твари был очень силен. Остальные до сих пор лежали рядом. Кто на спине, а кто лицом во вьющихся корнях. Около их ушей виднелись запекшиеся темные ручейки. Где-то на границе леса мелькнули первые лучи солнца. Воняло гнилой рыбой.

Мертвое чудовище распласталось по округе и заняло собой всю поляну. Половина его щупалец отказалась отрублена. Глаза были закрыты. Вместо крови из нескольких ран струилась прозрачная жижа. Незнакомец снова пропал. Командир тяжело вздохнул и принялся расталкивать подчиненных.

III

Дни стояли серые, пасмурные, но совсем не дождливые. И хотя воздух был влажным и тяжелым, дышалось, несмотря на погоду, легко. Сильный ветер гнул траву к земле, солнце пряталось за тучами, а метрах в пятиста от широкого Северного тракта тянулась к небу Башня. Такая же высокая, как первые две, она отличалась от них довольно существенно. Вокруг не было ни одной, даже самой захудалой избенки, а ближайшее поселение располагалось в пяти километрах на восток.

Почему – никто не знал, ведь как правило, люди с удовольствием селились под защитными стенами, поближе к стражам. Обычно, но только не у Третьей Башни. Единственными творениями человеческих рук на всю округу были старенькие телеграфные столбы с натянутой между ними проволокой. Единственным жителем сторожевой твердыни – покрывшийся сединой и пятнами старик Хэм, который забыл не только лицо своего отца, но и как его, собственно, звали.

Жил этот почтенный господин на втором этаже, в единственной комнате с металлической печкой, еду ему доставляли из ближайшего города раз в месяц, а занимался он предпочтительно чтением. Благо, зрение еще позволяло да и книг в библиотеке хватало.

В один из бесконечных, похожих друг на друга вечеров он по обыкновению предавался любимому делу, и когда снизу раздался тихий стук, едва не опрокинул на пол свечу. Старик недовольно взглянул на самодельный календарь с обведенной в кружок датой и нахмурился. До поставок еды оставалось десять дней.

– Кого это там принесло? – спросил он сам у себя и медленно облачил ноги в отложенные сапоги.

Разговаривать вслух стало его привычной лет двадцать как. В то время Башню покинул последний живой стражник и оставил пост на него, далекого от всех этих дел столяра. С одиночеством нужно было бороться, но ни семьи, ни хотя бы животного у Хэма так и не появилось. Больно уж он был крив на лицо и горбат, да к тому же, привязан к умершему вскорости коту, которого выходил из крохотного, размером в ладонь котенка, пищащего комочка шерсти.

Стук повторился. Пришлось спускаться с лестницы на первый этаж и медленно шаркать к врезанной в ворота дверце. Открывать старик не собирался, но узнать, что там стряслось – было его прямой обязанностью, чтобы в случае чего сообщить в ближайшую Башню по телеграфу или послать голубя в город.

– Иду-иду, – проворчал Хэм, а сам ухватился за приставленный к стенке самострел. – Кого там принесла нелегкая?

– Мне бы переночевать, – ответили тихим безэмоциональным голосом.

– Тут тебе не постоялый двор! Ежели стряслось чего, аль бандиты напали – другое дело, а так – город в пяти километрах на восток. За час доберешься.

Хэм даже отступил, чтобы вернуться к раскрытой на середине книге, но неизвестный был настойчив. Стук быстро повторился.

– Ну чего еще!? – старик аккуратно приоткрыл крохотную щелку в смотровом окошке и уставился на настоящую бандитскую рожу в капюшоне, со свежим шрамом поперек переносицы.

– Можно я подожду утра здесь, на ступенях? – спросил тот.

– Мне-то что, жди! А внутрь не пущу!

– Хорошо, спасибо.

Окошко резко закрылось. Взволнованный Хэм вновь собрался уйти, но все-таки задержался.

– Звать-то тебя как?

– Авраил.

– Слушай, Авраил, оставайся, но только без глупостей. Иначе позову подмогу. Ребята уже спят, но я их все-таки подниму, – соврал «страж».

– Хорошо.

Человек в черном опустился на широкие ступени и прикоснулся спиной к двери. Если начнется дождь, сверху имелся довольно большой навес и можно было не бояться намокнуть. На его не приветливом лице появилась легкая улыбка. Глаз он так и не сомкнул, до самого утра. А когда солнце выглянуло из-за горизонта и начало подсушивать протянувшуюся во все стороны равнину – за дверью раздался кашель.

– Эй, Авраил, ты еще тут?

– Да.

– Вот ведь дурень! Вышел бы сразу – давно бы был в городе. Аль ждешь, что старый Хэм тебя впустит? Не боишься наших, а? Они уже проснулись и завтракают.

– Приятного аппетита.

– Хе. А может, пока ты сидишь тут, под дверью, твои дружки попрятались в засаде?

– Нет. Со мной никого, – произнес Авраил, добавив после непродолжительной паузы: – Путешествую.

– Что-то не верится. На тракте полно головорезов, одиночки тут не ходят. Больно уж опасно.

– Пожалуй.

– Какой-то ты немногословный, Авраил. А может дурачок? И зачем я трачу на тебя время… – старик отвернулся, сложив на груди свои тощие морщинистые руки.

– Потому что больше не на кого, – ответил человек в черном.

– Пф. В Башне целый гарнизон стражников. Джо, например, отличный игрок в шахматы, а Василий – собеседник. Можно и книжки обсудить, и местные новости…

Голос Хэма дрогнул, и он запнулся на полуслове, бессильно наклонив голову. Путник поднялся со ступеней и повернулся лицом к двери, уставившись на то место, где с противоположной стороны находился «стражник». Тот, в свою очередь, отошел к кухоньке и приволок оттуда такой же старый, как он сам, табурет.

– Куда говоришь, идешь?

– Конец Северного тракта.

– Дорога дальняя… И все один?

– Да.

– Не позавидуешь, а хотя, пес его знает, что на уме таких вот «путешественников».

– Дела… Давненько я не был в этих местах.

Старик Хэм внезапно замолк, приподняв свою морщинистую голову и уставился куда-то вперед, далеко за пределы башенных стен и окружающих их полей. От мысленного напряжения его и без того ссохшееся лицо стало еще менее привлекательным, а губы сжались в две тонкие линии.

– А знаешь, помню лет этак тридцать тому назад… Когда я был, хе-хе, немного помоложе, к нам в Башню захаживал один путешественник. Практически твоего возраста. Он так же двигался по Тракту к Белой Пустыне. Не знаю, что ему там понадобилось, но больше мы его не видели. Сгинул бесследно, а может, до сих пор жив и сидит себе в небольшой избушке и нянчится с десятком непоседливых внуков…

На последней фразе голос говорящего слегка изменился, приобрел не свойственные ему черты и затем окончательно заглох. Хэм встряхнулся всем телом, сложил руки и, казалось, разозлился.