Долги Красной Ведьмы

Ближайшая деревня, оказавшаяся беднейшим рыбацким поселением, приютилась на песке в нескольких милях от замка. Добраться туда по извивающейся среди камней подъездной дороги, смахивавшей на горную тропу, зачлось бы за подвиг. Замок был обращен к морю, туда, где в миле от берега маячил крохотный скалистый островок с башней маяка, предупреждающей о рифах. Даже сейчас, при относительном покое, видны были белые бурунчики возле его берегов. Монументальность творения свидетельствовала, что Фирензе знал и лучшие времена, когда был единственным оплотом морских пиратов из рода Брогау. Наверное, именно сюда основатель рода альтеррских Брогау привел королевскую дочь, законный брак с которой давал ему право навечно закрепиться на землях, где прежде он держался лишь силой своего меча.

Замок господствовал над своей собственной уютной бухтой, а тылом прижимался к черной скале, из которой частично был вырублен. Наверное, ему исполнилась уже тысяча лет, потому что выглядел он, честно говоря, обветшавшим, и его незастекленные окна показались Аранте слепыми. Ни огонечка! В зимнюю стужу на них, наверное, навешивают несколько слоев тяжелых занавесей, чтобы хоть немного укрыться от сквозняка. Вспомнить только, какие тут ветра! Неподходящее место для ребятишек.

Уровень прилива здесь был высоким. Кеннет, в глазах которого восходящая луна зажгла волчьи огоньки, молча указал ей на скальную полку, где лежали прикованные лодки. Их влажные борта говорили о том, что отойти от стены Фирензе можно только в прилив. Но — можно. Вода в это время года туда достигала. Отлив обнажал узкую полоску песка под нагромождением камней. На полку выходила полукруглая дверь, утопленная в скалу и вся в заклепках. Ночная тьма скрыла бы ее совсем. И все же это был явный вход, а стало быть, его охраняли не хуже, чем главные ворота, оборудованные всеми причиндалами, включая поднятый мост и опущенную решетку: все усаженное здоровенными шипами. Мост имел такой вид, будто его и днем не поднимали. Больше всего Фирензе походил на стервятника, взгромоздившегося на скалу и взирающего, склонив голову набок, не найдется ли там, внизу, поживы.

— Нам нужно войти, — сказала Аранта, — и выйти. Потому что если мы не выйдем, то не стоило и входить. Нам не нужно погибнуть героически, нам надо вытащить детей.

— Хорошо, — согласился Кеннет. — Давайте условимся на берегу: женщины и дети должны покинуть замок в первую очередь, невзирая на то, чем будут заниматься прочие члены экспедиции. Потому что, похоже, без вас обеих ребятишкам не справиться. Под руку мне прошу не соваться, и боже упаси мне помогать.

Грандиоза отошла и демонстративно уселась на камень. Она была как переводчик: к сожалению, совершенно необходима.

— У тебя есть по этому поводу хоть одна мысль? — спросила Аранта, кивая головой в сторону замка.

— Скорее чувство, — неохотно признался Кеннет. — Посмотри, как он стоит. Держать его в осаде ничего не стоит. Зачем же его вообще сюда взгромоздили? Неужели лучше места не нашлось? И бухта, я уверен, вся в опасных камнях. Допустим, — он бросил беглый взгляд на левую руку, еще не до конца восстановившую былую силу и цепкость пальцев, — я мог бы взлепиться по кладке до первого окна. Но вы-то за мною не влезете. А я не уверен, что мне удастся убрать стражу бесшумно и отворить вам хотя бы одну из дверей. Тем более… — он поглядел на Аранту, — у них уже сейчас есть на руках заложники, которые в состоянии обеспечить им наше хорошее поведение. Едва ли Уриену Брогау представится лучший случай умертвить детишек: вроде бы как несчастная случайность при попытке похищениями вот они мы, виноватые.

— Силой мы их все равно не отвоюем. Значит, надо хитростью.

— Или… — он помедлил, — волшебством.

— Как ты себе это представляешь? — озадачилась она.

— Не знаю. Надо подумать.

Они благоразумно отошли подальше, чтобы не быть видимыми от замка. Кеннет предоставил женщинам заниматься лошадьми, заметил только, чтоб не спутывали. Мало ли, может, придется торопиться, бежать с детьми на руках как можно быстрее; или наоборот, если им не суждено выйти из замка, чтобы лошади могли сами добрести до обжитых мест, не став легкой добычей голодных хищников. Сам же, не взяв и куска хлеба, отошел к берегу, облюбовал там валун и сел. Сказать, что у Аранты возникло при этом странное ощущение, — это ничего не сказать. Нелепым и странным здесь было все! Но вот родилось у нее чувство, что фосфоресцирующее море, черные груды камней, похожие в темноте на выползших на берег сивучей, и силуэт Кеннета, обрисованный на одном из них по контуру голубоватым светом, рокот плоских волн, монотонно набегающих на берег, похожий на гул в ушах, громада замка над головой, уже невидимая, но давящая, как ладонь, — все это не принадлежит миру, в котором осталась она и в котором не может быть никаких чудес. Ей даже не было страшно. Скорее она испытывала странную ревность к волшебным существам, прикидывающимся клочками тумана и собирающимся на берегу, где в молчаливом уединении размышлял ее возлюбленный.

— Готова спорить, — подала чуть слышный голосок Грандиоза, — эта каменная горбушка источена ходами, как червями.

— А вот об этом я и думаю, — отозвался Кеннет.

— Мы никогда не найдем их в этом каменном месиве! — Это Аранта.

— Но это же я нашел, — сказал ее возлюбленный с изрядной долей самодовольства в голосе, указывая на прибрежные камыши. — Мне кажется, это было не легче. Проще найти то, что заведомо есть, чем заставить появиться то, чего не было прежде. Не так?

Аранта не поленилась встать и подойти к воде. Там, покачиваясь на зыби, ворочалась, как живая, длинная весельная лодка. Весла были вдеты в уключины и чуть постукивали о борта. Тут же, под банкой лежал большой камень, обвязанный цепью: самодельный якорь. Борта просмолены недавно — запах был резкий. Веревка, которой нос привязывали к причальному кольцу или столбу, перетерта. Все говорило вроде бы за то, что отливом ее унесло, а вот прилив выбросил ее обратно. «Я не знаю, как я это делала, но однажды я подставила кружку воды своему королю. И тогда это не казалось мне хитрым фокусом. Наутро я выиграла ему битву».

— Ты используешь магию как инструмент? — удивилась она.

— А что, мне молиться на нее, что ли? — по-детски искренне удивился Кеннет. — А лодочка даже лучше, чем мне хотелось. Понимаешь, без нее — никак. Мне упорно кажется, что все чаяния этих людей, — он указал подбородком на замок, и Аранта догадалась, что он имеет в виду его древних строителей и владельцев, — были связаны с морем. Значит, придется поплавать.

— А если облажаешься? — ласково спросила его Анелька.

— Значит, попробуем придумать что-нибудь другое. Покамест серьезно облажаться мы можем только в двух случаях: если позволим себя поймать и если позволим себя засечь.

Аранта с Анелькой, прошлепав босыми ногами по воде, неуклюже забрались в это шаткое раскачивающееся корыто. Кеннет чуть оттолкнул лодку от берега и вскочил сам.

— Ты умеешь грести? — поинтересовалась Аранта для порядка, и не была слишком удивлена, услыхав в ответ:

— Сейчас научусь.

— Учись, — обронила ехидная Грандиоза. — Потому что я плавать не умею.

Но, в общем, учиться не пришлось. Течение мягко влекло лодку по гладкому посеребренному полотну. Кеннет только чуть-чуть подправлял ее, пошевеливая веслом, чтобы неукоснительно следовать изгибу береговой линии. Однако оставалось загадкой, что он собирается отсюда увидеть. Берег, почти отвесный, казался нависающей стеной, луна, выбираясь из-за нее на своем пути с востока на запад, заливала его серебром, стекающим в море, и все было одинаково. Камни и их тени, словно чеканка по металлическому блюду. И тени эти были непроглядны. К тому же клочья тумана над самой поверхностью воды как будто задались целью непременно сопровождать их в поисках. Интересно, сколько людей в замке у Брогау, и смотрят ли они по ночам вниз, в сторону бухты? Ну, если сегодня и смотрят, то видят только обманчивую рябь… и туман! Если Кеннет предусмотрел это, он молодец. Им куда безопаснее искать в темноте, чем на свету, где скорее обнаружат их самих, чем они сами найдут хоть щербинку в этой мрачной скале. Вот только что они найдут?

Рокот массы воды у подножия скальной стеньг, трепет теней, скрывшаяся полоска песка подсказали, что начался прилив. Кеннет заметно напрягся, а туман, словно в насмешку, отцепился от их лодчонки и прилип к стене, расползаясь и повисая на ней длинными языками.

— Что ты надеешься здесь разглядеть? — шепотом, зная, насколько туман усиливает звук, спросила она. — Туман же сплошной.

— Не сплошной, — поправил ее Кеннет. — В том-то и дело. Я хочу увидеть то, что мне нужно. Для этого все, что не нужно, следует скрыть. Логично?

Аранта поперхнулась, отыскивая очевидную прореху в этом безупречном по форме построении. Которое, кстати говоря, могло и сработать, потому что кому, как не ей, было знать, что их дар не подчиняется никаким логическим законам. Закрыто было почти все, зато безмерно усилились даже почти неразличимые звуки.

— Ты это специально? — запоздало изумилась Грандиоза.

— Да. Помолчи.

Звук изменил свой характер. Теперь уже не ровный шорох и плеск воды, набегающей на камень, доносился оттуда, куда был направлен нос лодки, а характерное журчание бегущего потока. Завеса тумана раздернулась, и лунного света оказалось достаточно, чтобы разглядеть зев, уходящий под скалу.

— Страшно, — по-взрослому спокойным голосом сказала Анелька, когда каменный свод накатился на них. Аранта молчала. В конце концов, это нужно было именно ей. Хотя не факт, что будь она одна, она сюда бы сунулась. Очень уж страшно было скользить в темноту, словно проваливаясь в глотку неведомого зверя. Кеннет, казалось, уловил ее чувства, потому что негромко произнес:

— Ну вот, теперь можно и при свете…

Нашарив в темноте неровную поверхность, женщины удерживали лодку руками, пока он возился с кремнем и огнивом. Лодка оказалась полна смоляных факелов. Наверное, на ней ходили на ночной лов, а может… Аранта обнаружила, что не может сказать, когда они тут появились и были ли здесь, когда она увидела суденышко в первый раз. Оставалось только верить, что ее стрелок знает, что делает, и следовать за ним. По возможности — молча, даже если придется стиснуть зубы.