Долгий путь любви, или Другая сторона

– Вы не будете против, если я немного попишу, пока Дмитрий Сергеевич не подошел? Нужно закончить… кое-что.

Женщина понимающе кивнула, указав на отдельно стоящий стол в самом углу комнаты. И склонилась над бумагами, давая понять, что не станет отвлекать ее. Саша благодарна улыбнулась: Макееву явно повезло с секретаршей, молчаливо-сознательная сотрудница – что может быть лучше?

Просто сказать, что от своего нового места работы я была в восторге – слишком мало. Это не отражало даже сотой части тех ощущений, которые нахлынули на меня в первый же день.

– Александра, со мной нелегко работать. На плохую зарплату еще никто не жаловался, но ее нужно заслужить. Признаюсь сразу: я жЕсток, а порой – жестОк, но руководствуюсь не прихотью, а необходимостью. Мне нужны трудолюбивые, надежные люди, которым я могу полностью доверять. Если рабочий день начинается в девять часов, это означает, что ровно в девять Вы должны уже переводить, а не выпрыгивать из маршрутки и даже не бежать по лестнице на нужный этаж. Никаких оправданий типа «проспал», «сломался каблук», «задержался автобус». Мне все равно, во сколько Вы выйдете из дома и какие усилия будете прилагать для того, чтобы быть на работе вовремя, но это требование не обсуждается. Как и то, что я не терплю пустой болтовни, разговоров о личной жизни кого бы то ни было за спиной и прочей ерунды. Всему этому в стенах моей компании просто не место. Как только Вы переступите порог, остается ТОЛЬКО работа. Без вариантов. Нарушителей увольняю без сожаления и второго шанса не даю никому. А тех, кто ведет себя достойно и справляется со своими обязанностями, ценю и уважаю.

Я слегка оторопела от такой впечатляющей тирады. Хотя между нами и проходил десяток лет, Филипп выглядел довольно молодым, а его жизненные принципы вызывали зависть, поскольку сама не могла похвастаться чем-то подобным. Мои представления о том, какой я хочу видеть свою жизнь и что считаю правильным, казались весьма расплывчатыми, а что уж говорить о возможных путях достижения целей? Здесь я попросту потерялась. Хотела жить иначе, чем родители, но не знала нужной дороги, потому и восприняла все сказанное мне тогда почти с благоговением: у нового начальника явно было чему учиться.

Филипп словно угадал мои мысли. Взглянул в глаза, прожигая насквозь глубоким, проницательным взглядом.

– У Вас все получится, Александра. Вы не похожи на болтливую дурочку, которую больше интересуют сплетни, чем реальное дело. Надеюсь, и в других вопросах Вы окажетесь вполне разумной.

– У меня мало опыта…

Он задумчиво склонил голову, подходя совсем близко. Слишком красивый… Я смущалась даже дышать рядом, не говоря уже о том, чтобы поднять на него глаза.

– Опыт – понятие относительное.

Его голос скользнул по коже, вызывая мурашки, как обычно случалось от холода. Но температура в кабинете была вполне комфортной, и я слишком хорошо понимала, что моя внутренняя дрожь не имеет ничего общего с обычным ознобом.

– Смелее. Не страшно, если ручеек вдруг сменит свое направление или затеряется на крутых склонах высоких гор. Главное, чтобы он продолжал двигаться. Куда опасней стоячая вода… Но я уверен, что Вам это не грозит.

Саша оторвала глаза от бумаги и взглянула за окно, где от легкого ветра слабо подергивались голые ветки деревьев. «А ведь я как раз и превратилась… в болото со стоячей водой. Что бы он подумал обо мне сейчас?».

– Александра Николаевна? Чем обязан? Какие-то вопросы по бумагам?

Она вздрогнула, внутренне сжимаясь от скрипучего голоса. Похоже, дело все-таки не в простуде: мужчина продолжал хрипеть, как и при первой встрече. Значит, такой корявый, совершенно не соответствующий внешности тон, – его постоянный спутник.

– Нет, все в порядке. Я привезла готовый перевод.

Дмитрий выглядел растерянным.

– Вам достаточно было позвонить, я бы заехал сам.

– Я находилась недалеко…

Ложь, и он это заметил, однако ничего больше не сказал, лишь молча принял из ее рук стопку бумаг.

Глава 5

Саша ждала какого-то подвоха, рассчитывала, что Макеев наверняка найдет причину задержать ее. Мужчина не предпринял такой попытки. Рассчитался, поблагодарил – и пожелал хорошего дня, демонстративно намекая на то, что находиться в его офисе больше незачем. Стоило бы радоваться, ведь бесчисленные подозрения, связанные с ним, не оправдывались. Однако ни радости, ни облегчения не было: оставалось какое-то «но», цепляющее на подсознательном уровне.

Она вышла из офиса, но домой не торопилась. Присела в расположенном неподалеку небольшом скверике, пытаясь разобраться в собственных ощущениях. Тревога не уходила, хотя в общем-то и так была постоянным спутником. Но существовало еще что-то, проскальзывающее из глубины памяти, обрывки давно похороненных за ненужностью воспоминаний, которые теперь хотелось вытащить наружу, чтобы осознать происходящее.

Его голос впечатался в сознание. Царапал изнутри, почти причиняя боль. Смутный образ растворялся в тумане, не позволяя нащупать какую-то нить, которая наверняка вывела бы к разгадке. Нужно было вспомнить… только вот что?

Она так и не нашла ответа, ни сразу, ни позже, уже дома, прокручивая в голове все их недолгое, непонятное знакомство. И не придумала ничего лучше, как опять писать, совсем о другом, словно это действительно могло помочь…

Работа мне нравилась. Ее оказалось неожиданно много, но усталость, ставшая неизменной спутницей по вечерам, была приятна. Я впервые за долгое время почувствовала себя свободной от окружающих серых будней, от бесконечных склок родителей, от пустых и бесплодных занятий. Новая яркая жизнь привлекала с каждым днем все больше.

Прежде казалось, что тех знаний, которыми я владела, вполне достаточно для успеха, но теперь поняла всю нелепость таких мыслей. Мои навыки, опыт работы оказались совсем ничтожными – это стало очевидным при первой же встрече Кирмана с иностранными партнерами, на которую он взял меня в качестве переводчика. Все говорили так быстро, что я едва успевала сообразить, о чем идет речь. Мучительно напрягала память, взывая к собственной собранности, вспоминала слова и правила, отчаянно пытаясь облечь это в нужные фразы, которые ждали с явным нетерпением. Прямо-таки чувствовала напряжение, витающее в воздухе от задержки, вызванной моими раздумьями.

К концу вечера выдохлась так, что едва держалась на ногах. Рот пересох, даже в горле першило, но и в голову не пришло выпить хотя бы глоток воды. Обсуждение деловых вопросов завершилось, и Филипп отпустил меня, продолжая общаться с гостями уже самостоятельно. Уходя, я не удержалась и оглянулась назад, невольно любуясь его выдержкой. Размеренная, спокойная речь звучала так, словно он говорил на родном языке. Гораздо лучше меня. Не просто лучше – наши способности и сравнивать нельзя было: я весь вечер что-то сипела, заикалась, беспрерывно краснела, а он не чувствовал ни тени смущения. Еще раньше объяснил мне, что нуждается в услугах переводчика, чтобы не отвлекаться на чужой язык во время работы, но после увиденного это казалось смешным. Не удивилась бы, уволь он меня завтра после такого провала…