Долгорукий. Суетолог Всея Руси. Том 2

— Стоп! — я поднял руку, — Стоп-стоп-стоп!

Альвина с удивлением посмотрела на меня.

— Мне твоя история вообще не интересна, — сказал я ей, — Я таких историй наслушался — вагон и маленькую тележку. Вот если бы ты сиськи сейчас показала, тогда бы да, это было бы что-то новенькое…

Настя и Вера слушали с глубоким шоком на лице. Им-то в культе Возвышенных рассказывали про совсем другие цели… И совсем по-другому они представляли Старших.

— В общем, как обычно, — кивнул я, — Вешают лапшу людям на уши, с целью потом обстричь, как овец… В итоге ни мира во всем мире, ни сисек…

Прекрасное лицо древней сущности исказилось в приступе ярости.

— Умри!

Огромная Альвина замахнулась своей лапой размером с дом и обрушила её на меня. Раздался оглушительный удар, от которого вздрогнуло, казалось, всё Ключевое измерение… Но я даже бровью не повел, приняв атаку на свой топор. Девушки закричали и пригнулись, но я поставил блок так, чтобы их не задело ударной волной.

— Разве это удар? — усмехнулся я, — Вот это удар!

Я размахнулся всей своей недюжинной силой и обрушил топор на чешуйчатый бок Альвины. Раздался оглушительный треск — это лопнула ткань реальности. Альвина с воплем исчезла в образовавшейся бреши, с воем провалившись куда-то вниз.

Я выглянул вслед за ней. Мы очутились на окраине огромного города с небоскребами. Альвина врезалась в один из небоскребов, пробив его насквозь. Теперь она валялась в обломках, придавленная тоннами бетона и стали.

— Ну что, продолжим? — крикнул я, сжимая топор. Но Альвина молчала…

Тем временем девушки выволокли на свет бесчувственные тела пленников. Настя и Мила переглянулись, явно разочарованные тем, что им не досталось ни капли драки. А Вера радостно помахала мне рукой, довольная, что все обошлось.

Я потыкал топором в чешуйчатую ногу Альвины, но та даже не шелохнулась. Глаза на ее ужасно-прекрасном лице закатились, из уголка рта шла ниточка слюны… Не выдержала даже одного удара.

Я обратил внимание на покореженную табличку, упавшую рядом с нами. Надпись на ней гласила: «Резиденция Его Величества Николая Четвертого Романова в Санкт-Петербурге».

— Упс… — я почесал в затылке, — Кажется, я расхреначил резиденцию самого Императора Романова… А вот это по-настоящему серьезно…

Глава 31 Пора домой?

Я сидел в просторном кабинете Орешкина, главы Имперской службы безопасности, и с наслаждением поедал арахис из фарфоровой вазочки с изящным голубым узором. Это были просто великолепные орешки — крупные, аппетитно поджаренные, с хрустящей золотистой шкуркой. Они издавали приятный хруст при укусе, и их легкая солоноватость невероятно распаляла аппетит.

Я с хрумканьем отправил в рот очередную порцию. Орешки скрипели на зубах, источая божественный аромат жареного арахиса. Поистине, эти орешки были достойны стола самого Императора! Я блаженно прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом.

Тем временем Орешкин сидел за своим рабочим столом и мрачно смотрел на меня. Ноздри его орлиного носа свирепо раздувались, а лысина зловеще блестела в полумраке. Его глубоко посаженные тёмные глаза сейчас выражали крайнюю степень серьёзности и озабоченности. Губы Орешкина были плотно сжаты тонкой полоской, будто он изо всех сил сдерживал бурлящие в нём эмоции.

— Ну что ж, похоже, ты отлично себя чувствуешь? — поинтересовался он, мрачно кивнув на вазочку с арахисом. Голос его звучал сухо и отрывисто.

— Да не то слово! — радостно отозвался я, хрумкая очередной порцией поджаристых орешков, — Орешки у тебя, князь — огонь!

Орешкин нахмурился ещё сильнее, и его орлиный нос словно стал ещё острее и зловеще.

— Это прекрасно, что ты так бодр, — процедил он сквозь зубы, — Жаль только, что того же нельзя сказать о резиденции Его Императорского Величества в Петербурге.

Я перестал жевать и уставился на Орешкина. Ах да, точно… Вышел такой небольшой конфуз с разрушением части императорского дворца…

— Ну, извини, — сказал я, дожевывая арахис, — Так получилось.

— И это все, что ты можешь сказать? — возмутился Орешкин.

— Я князь простой. Вижу Аномалию — сразу бью по ней. А то, что у неё задница слишком широкая оказалась, это уже не мои проблемы.

— Задница широкая? Ты это так называешь?

— Я ведь не мог допустить, чтобы эта Аномалия причинила вред простым гражданам? Истребителей Аномалий так и учат ведь — действовать решительно ради защиты людей!

— Да, но имеется в виду уничтожение Аномалий! — рявкнул Орешкин, стуча кулаком по столу, — А не Императорского, чтоб тебя, дворца!! Половина крыши снесена! Башня сломана пополам! Счастье, что резиденция пустовала и там почти никого кроме охраны не было… отделались парой легкораненых… А если бы там был Император с семьей?

Я виновато развёл руками, продолжая хрустеть арахисом.

— Мне очень жаль, что так вышло… — сказал я, стараясь добавить в голос немного раскаяния. Но получилось плохо, судя по свирепому виду Орешкина. Да и я особо не старался, если честно, — Эта Альвина оказалась куда здоровее, чем я думал! Пришлось пустить в ход тяжёлую артиллерию, так сказать.

Я принялся подробно рассказывать Орешкину о событиях в поместье князя Пушкина. Как ночью на нас внезапно напали боевики, культисты и Аномалии, одержимые желанием заполучить богатства и магические реликвии рода Пушкиных.

— Среди ночи раздался дикий вой, зловещий и нечеловеческий, — поведал я, — А затем на поместье хлынула целая орда мерзких тварей в чёрных одеяниях. И хорошо вооруженных боевиков-мутантов.

Я описал, как культисты быстро обезвредили охрану поместья и захватили в плен самого князя Пушкина вместе с его семьёй.

— Они заточили их внутри некоего Куба, полностью изолировав от внешнего мира, — продолжил я, — А затем начали готовить для них страшные кровавые ритуалы, чтобы высвободить некую древнюю… как её… короче, разрушительную силу… Мне пришлось действовать решительно.

Я поведал Орешкину о нашей схватке с полчищами уродливых тварей, которых призвали культисты. О кровавой бойне, что развернулась в поместье Пушкиных. И, наконец, о том, как нам с трудом удалось одолеть эту нечисть и добраться до самого Куба, внутри которого была заточены пленники.

— Как только я разбил этот Куб, на свободу вырвалась древняя тёмная сила, — рассказывал я, — Некое демоническое существо, тысячи лет проведшее в заточении. Оно было невероятно озлоблено на людей и жаждало мести. И как я понял, именно ему поклонялись адепты культа Возвышенных.