Долина бабочек

– Риа, мне так… – девушка поднесла руку к своему лицу и прижала ладонь ко рту. Слезы лились рекой, глаза лишь приоткрыты. Затрясла головой, – Боже, мне так жаль, Ри… – она снова потянулась ко мне, но я отошла на шаг назад.

– И… – продолжила я, – Говоря, что я клише, сначала посмотри на себя. Ты постоянно придиралась ко мне насчет моей одежды, что ко мне будут нормально относиться, если я буду красиво одеваться. Но я… не хочу… и не собираюсь подстраиваться под общество и плясать под дудку тех, кто не будет для меня иметь никакого значения лет так через пять. И ты… постоянно повторяешь фразочки людей, не выражая свои мысли так, как хочешь на самом деле. «Это дерьмо, чувак», «Жизнь – дерьмо», « Чува-а-ак», «Дерьмо-о-о». Да и… оказалось, – Боже мой, – что из тебя так и хлещет двуличность. Джессика тоже на две стороны живет, да? Да?! – повысила я голос, – А, впрочем, – отвернулась я, раскинув руки, – Это уже и не важно, – я отошла на пару шагов к лестничной площадке, – Знаешь, что? – подвела я итог, еще раз взглянув на девушку, прежде чем спуститься в учебное крыло, – Надеюсь, ты будешь в порядке.

04.06.2015

Доверие – очень сложная вещь. Люди говорят, что его нужно заслужить, доверять можно только самым близким людям, например, семье, друзьям или любимому учителю. Но почему-то никто не упоминает о предательстве.

Очень тяжело понять, с каким человеком ты общаешься. Не нужно говорить, что никому нельзя доверять, потому что человек просто психологически взорвется. Но хочу сказать, что не следует выдавать остальным то, что тебе доверили и о чем попросили молчать.

Люди чаще всего могут оказаться двуличными лгунами и подлецами, и эта правда жизни меня пугает. Я боюсь того, что таким человеком могу оказаться и я.

Когда-то давно я услышала одну фразу: «Лучше лишний раз промолчать, чем что-то сказать». Но она подходит не под все ситуации.

У меня была знакомая, которая уже как полгода не жила в Саунд-Айленде, пыталась покончить с собой из-за своей ориентации. Она жила в семье верующих в Бога и ярых гомофобов.

Верующие считают, что с людьми нетрадиционной ориентации нельзя водиться, ведь они будут гореть в аду за грехи. Но если для них ориентация – это грех, то почему они забывают о том, что Иисус спас осужденную женщину? Кто же тогда сказал: «Кто из вас без греха, первый брось на нее камень»?

Не понимаю я общественные предрассудки. «О, он же гей, ужас какой», «Смотри, какая она толстая», «У него столько много прыщей», «У нее такие странные глаза», «Ты видел его уродливый нос?», «Он такой худой, это отвратительно», «Он черный, значит отсталый», «Евреям нельзя доверять, они же воры и обманщики», «Итальянцы – психопаты», «Русские – дикари» и тому подобное. Что такого ужасного в национальности, расе, ориентации? Откуда в людях столько всего негативного? Почему они не хотят спокойно жить?

18.06.2015

Оставшееся время до окончания учебного года я провела в полном одиночестве.

Я тосковала по прошлому. Скучала по неведению, которое делало меня счастливой. Но я радовалась тому, что наконец поняла, кто меня окружал всё время, проведенное в Саунд-Айленде.

Предательство и послужило причиной создания этого дневника. Я успела запутаться в себе. В голове был такой сильный пожар, что я первое время не понимала, что делать. Я думала, что, может, я во всем виновата, что не нужно было мне открывать себя перед кем-то и бездумно доверять. Но точно могу сказать, что хорошие воспоминания всё-таки остались, хоть мне и подарили их люди, скрывавшие свои истинные лица.

Глава 2.

Первый взгляд обманчив.

20.06.2015

Не все люди такие, какими кажутся на первый взгляд. Под полотном доброты и улыбок могут скрываться достаточно разносторонние и непонятные люди. У каждого есть свои скелеты в шкафу.

Я была трехлетним ребенком, когда мой отец впервые причинил мне физическую боль: ударил ногами по бокам за то, что я зашла в незакрытую ванную комнату, в которой, оказалось, находился он.

Через три года папины приступы гнева начали расти. Думаю, это несправедливо – бить своего ребенка. Иногда я, признаюсь, просто невыносима: пытаюсь себя защитить, споря, пререкаясь и хамя. Но зачем применять насилие вообще против кого-то или, как говорят некоторые, «во благо воспитания»?

Я просто ужасна. Лучше бы защищала себя от других людей, а не от родителей. Любят ли они меня? Не знаю. Может быть. Меня никто и не обязан любить. Но я люблю их.

Недавно я заметила, что папины приступы гнева стали происходить внезапно и непонятно из-за чего.

Папа – крайне раздражительный человек с довольно высокой самооценкой. Никогда не считается с чужим мнением, признает только своё. Не любит, когда кто-то высказывает свою точку зрения, всегда стоит на своей, даже если она неверная. Очень редко принимает свои ошибки, чаще всего считает всех вокруг виноватыми. Извиняется за содеянное не потому, что понял, что натворил, а для того, чтобы от него поскорее все отстали. Не следит за тем, что говорит, не знает, что своими словами может причинить боль.

Но когда я была маленькой, этот человек не спал ночами, потому что я тяжело засыпала, тренировал меня, иногда помогал, когда дети издевались надо мной или учителя были несправедливы. Бывает, редко, мне удается нормально поговорить с ним. Даже по душам. Выходит очень мило и естественно для отношений отца и дочери. Что я там писала о разносторонности и непонятности?

А мама…

Всё свое детство она провела у бабушки с дедушкой. Лишь когда ей исполнилось тринадцать лет, ее родители вспомнили о существовании дочери и забрали подросшую Агату к себе домой.

Пожив некоторое время среди новых, но генетически родных людей, она заметила, что ее отец был неверен своей жене – матери Агаты.

Самостоятельно развиваясь, моя мама выросла с довольно сложным характером, спрятав себя настоящую внутри и никого не подпуская достаточно близко.

Мама всегда найдет, что сказать, но может наговорить лишнего. Никогда не признает свои ошибки и не раскаивается. Иногда выслушивает мои бредни и пытается в чём-то помочь, но чаще всего ей всё равно на то, что ей рассказывают.

Родители чем-то напоминают качели. В одно время они добрые и приветливые, но момент спустя могут выпучить глаза и орать на всех и всё, что встретится на их пути или попадет в поле зрения.

Баланс плохого и хорошего есть, но иногда он нарушается, и запоминающимися моментами почему-то становятся больше отрицательные события, нежели положительные.

Может показаться, что я выставляю себя какой-то святошей по сравнению с остальными людьми. Но нет, это совершенно не так.

Я вспыльчивая. Знаю характеры родителей и их отрицательные черты, всё равно умудряюсь создать ссору своими попытками «ответить» и защититься. Почему я не могу просто заткнуться и игнорировать их выпады, из-за которых я создаю свои?

Лезть в огонь – глупо. Лучше вести себя нормально и быть счастливым, чем начинать бессмысленную войну.

Я сильно зацикливаюсь на ошибках, которые совершила. В прошлом я много врала, относилась предвзято и не смотрела на человека с целью понять его.

Еще я не разбираюсь в людях. Боже, да конечно же я не разбираюсь, ведь откуда мне знать их полностью?

Из-за этого я и умудряюсь во всём довериться человеку, дарю свою душу, а в конце мне вставляют нож в спину. Зачем я это делаю? Почему я такая болтливая, Боже мой? Искренне надеюсь, что когда-нибудь избавлюсь от этого.