Долина лошадей
Шрифт:
Сделав глоток горячего чая, Эйла облегченно вздохнула. Лепешки, которые она возила с собой, были сытными и питательными, но разве они могли сравниться с горячим питьем? Она расставила возле костра свою палатку, хотя шкура зубра все еще была сыровата. Западная часть небосвода вновь подернулась тучами, затмившими собой свет звезд. Эйла очень надеялась на то, что дождь не пойдет вновь. Она любовно потрепала Уинни по холке и, завернувшись в шкуру, забралась в свою палатку.
Стояла полнейшая тьма. Эйла лежала, боясь пошелохнуться, и вслушивалась в ночь. Уинни переступила с ноги на ногу и тихо засопела. Эйла осторожно приподнялась на локте и попыталась осмотреться. В восточной части небес угадывалось какое-то свечение, но оно не казалось ей таким уж необычным. И тут она услышала звук, от которого волоски
– Все в порядке, Уинни. Лев далеко, слышишь? – Она подбросила в костер дров. – Значит, и накануне это был пещерный лев… Скорее всего они живут где-то на той стороне реки. Наверняка они тоже выйдут на охоту. Хорошо, что мы покинем их территорию еще днем, правда? К этому времени они успеют насытиться олениной. Ладно, займусь-ка я чаем, пока есть такая возможность…
Когда молодая женщина упаковала корзины и затянула ремни, с помощью которых те крепились на спине Уинни, восток уже начинал розоветь. Она вложила копья в специальные углубления, сделанные на обеих корзинах, подвязала их ремнями и взобралась на лошадь. Деревянные пики смотрели своими остриями в небо.
Она поскакала к стаду молодых оленей и, дав широкий круг, подъехала к нему сзади, после чего пустила лошадку спокойным шагом. Молодая женщина следила за происходящим со спины Уинни. Тем временем стадо приблизилось к реке, и его вожак, замедлив шаг, стал принюхиваться к комьям грязи и разбросанным по земле листьям. Эйла почувствовала, что животным овладело беспокойство.
Когда один из оленей, шедших по другой тропке, подошел к берегу реки, Эйла решила, что пришло время действовать. Она сделала глубокий вдох и подалась вперед. Лошадь тут же ответила на это резким увеличением скорости и перешла на галоп. Эйла пронзительно заверещала.
Олени, никогда не видевшие и не слышавшие ничего подобного, дружно ринулись вперед. Вне всяких сомнений, они все же почуяли неладное: большинство животных старалось сойти с тропы, на которой находилась ловушка, те же, кому это не удавалось, либо перепрыгивали через яму, либо умудрялись обежать ее стороной.
И тут ей показалось, что голова и рога одного из оленей, двигавшихся теперь плотной массой, резко ушли вниз, прочие же животные шарахнулись в стороны. Эйла соскочила с лошади, выдернула копья и сломя голову понеслась к яме. Она увидела завязшего в топкой грязи оленя, отчаянно пытавшегося выбраться из западни. На сей раз ее копье попало точно в цель – оно угодило в шею животного, пронзив его артерию. Великолепный самец свалился как подкошенный – мучениям его тут же пришел конец.
Дело было сделано. Так быстро и так легко. Эйла никак не могла унять охватившего ее возбуждения. Сколько времени, сил и нервной энергии потратила она на эту охоту, завершившуюся, не успев толком начаться… Ей хотелось поделиться своей радостью.
– Уинни! Мы это сделали! Слышишь? Сделали!
Крик и бурная жестикуляция страшно перепугали Уинни. Эйла, вскочив на спину кобыле, пустила ее во весь опор. Ее косы развевались на ветру, глаза горели, на лице появилась маниакальная улыбка. Неистовая, дикая женщина, сидящая верхом на несущейся вскачь дикой лошади с безумными глазами и прижатыми ушами!
Они поехали по кругу. На обратном пути Эйла остановила Уинни, спешилась и понеслась к западне. Вконец запыхавшись, она подбежала к грязной яме, на дне которой лежал убитый олень.
Немного переведя дух, она выдернула свое копье из оленьей шеи и засвистела, подзывая к себе лошадь. Несколько успокоив нервничавшую лошадку и укрепив на ее груди широкую кожаную полоску с длинными ремнями-тягами, она повела упирающееся животное к яме. Когда Уинни наконец оказалась возле края ямы, Эйла спрыгнула вниз и привязала кожаные тяги к оленьим рогам.
– Тяни, Уинни! Тяни, моя хорошая! – принялась подбадривать она лошадку. – Помнишь, как ты таскала бревно?
Лошадь сделала несколько шагов, однако стоило ей почувствовать тяжесть, как она остановилась. Эйла продолжала подбадривать ее жестами и звуками. Кобылка захрапела и вновь двинулась вперед, напрягая все свои силы. Эйла помогала ей как могла.
После нескольких неудачных попыток Уинни все-таки удалось вытянуть оленя из ямы.Эйла вздохнула с облегчением. Если бы не удалось вытащить тушу убитого животного на поверхность, пришлось бы разделывать оленя прямо в этой грязной яме. Молодая женщина надеялась, что у Уинни хватит сил и на то, чтобы перетащить тушу в долину, но сначала кобылке следовало хоть немного передохнуть. Эйла подвела лошадь к воде и принялась высвобождать оленьи рога из зарослей кустарника. После этого она сложила корзины так, что одна из них смогла поместиться в другую, прикрепила к ним копья и повесила корзины себе на спину. Для того чтобы взобраться на лошадь с таким тяжелым и громоздким грузом, Эйле пришлось встать на камень. Оказавшись на кобыле, Эйла подобрала повыше свою меховую накидку и направила Уинни к дальнему берегу.
Олени не случайно выбрали для переправы именно этот широкий перекат – здесь было сравнительно мелко. После дождя, прошедшего накануне, вода в реке поднялась, однако Уинни уверенно шла по каменистому дну протоки, таща за собой покачивавшуюся на волнах оленью тушу. Переправа была непростой и достаточно утомительной, но она принесла и определенную пользу. К радости Эйлы, вода смыла с туши оленя всю грязь и кровь.
Выбравшись из воды и вновь почувствовав тяжесть груза, Уинни принялась артачиться. Эйла спешилась и помогла ей втаскивать тушу на берег. После этого она развязала ремни и занялась неотложными делами. Она перерезала своим острым кремневым ножом оленью глотку и сделала длинный разрез, идущий от глотки до ануса через живот, грудь и шею животного. Поддерживая указательным пальцем нож, она запустила его под кожу, обратив его лезвием вверх. При правильном выполнении первого разреза (он не должен доходить до мышечных тканей) снять шкуру с животного не так уж сложно.
Следующий разрез был глубоким и имел целью извлечение внутренностей. Очистив желудок, кишечник и мочевой пузырь, она положила их в брюшную полость животного.
В одной из ее корзин лежала свернутая травяная циновка. Разложив ее на земле, она перетащила на нее оленя и обмотала все вместе веревками, после чего привязала их к ремням, одевавшимся на грудь Уинни. Затем она перепаковала корзины и, взвалив их на спину лошади, прикрепила к ним длинные древки своих копий. Донельзя довольная собой, Эйла взобралась на лошадь.
Когда ей пришлось спешиться третий раз, чтобы освободить застрявший груз, который цеплялся за кусты, камни и кочки, от былого ее довольства не осталось и следа. Эйда поплелась вслед за кобылой, которая стала останавливаться едва ли не ежеминутно. Молодая женщина решила обуться и неожиданно заметила стаю гиен, следовавшую за ними. Камни, выпущенные ею из пращи, лишь отогнали их на безопасное расстояние.
Вид этих отвратительных зловонных животных заставил ее наморщить нос и передернуть плечами. Некогда она убила такую тварь из пращи и тем выдала свой секрет. Люди Клана узнали о том, что она умеет охотиться, и подвергли ее наказанию. У Брана попросту не было иного выхода – таков был закон Клана.
Появление гиен немало встревожило и Уинни, и дело тут было не только в ее инстинктивном страхе перед хищниками. Она навсегда запомнила тех страшных гиен, которые напали на нее после того, как Эйла убила ее мать. Уинни всегда отличалась острой чувствительностью и нервозностью. Перетаскивание оленьей туши к пещере оказалось куда более серьезной проблемой, чем Эйла полагала вначале. Оставалось надеяться, что им удастся справиться с ней до наступления ночи.
Она решила передохнуть возле речной излучины, за которой река меняла направление на противоположное. Продвижение, то и дело прерываемое остановками, измотало ее вконец. Она наполнила водой мех и большую водонепроницаемую корзину, которую поставила перед мордой Уинни, связанной ремнями с завернутой в пыльный травяной мат оленьей тушей. Эйла достала из корзины походную лепешку, присела на камень и, уставившись в землю, надолго задумалась. Неожиданно она заметила в пыли какой-то отпечаток и, мгновенно насторожившись, принялась озираться по сторонам. Земля вокруг была истоптана, трава примята, повсюду виднелись свежие звериные следы. Эйла поднялась на ноги и, внимательно изучив следы, попыталась мысленно восстановить происходившее.