Долина страха. Все повести и романы о Шерлоке Холмсе.(сборник)

Но Макгинти обладал не только тайной властью, основу которой составлял страх и разговоры о его безжалостном характере, он к тому же являлся лицом вполне официальным, а именно советником мэра городка и основным подрядчиком на строительство дорог. Избирателями Макгинти были городские бездельники и забулдыги, которых он перед выборами щедро угощал выпивкой. Следствие «забот» Макгинти о состоянии городка не замедлило сказаться: городской совет ввел непомерные налоги, дорог, как и прочего, в городке не строилось, мэрию заполнили клерки-взяточники, а честные жители были запуганы боевиками Макгинти. Шантаж, подкуп и убийства стали обычным делом в Вермиссе. Горожане возмущались, но молча, предпочитая платить, лишь бы оставаться в безопасности, И ничего не было странного в том, что с ухудшением дел в Вермиссе росло благополучие самого Макгинти. Чем хуже и темнее становились улицы, тем дороже и безвкуснее шил себе костюмы Макгинти, чем беднее становились жители, тем все более увесистые цепи украшали жирную, в складках, шею и толстый живот Макгинти. Расширялось и его заведение, поглощая близстоящие дома. Оно разрослось до таких размеров, что вскоре грозило поглотить треть городской площади.

Толкнув вращающуюся дверь, Макмердо вошел в салун и начал протискиваться к бару. Воздух наполняли густые пары виски и клубы табачного дыма. Обстановку зала можно было назвать шикарной – многочисленные люстры заливали его ярким светом, отражавшимся в развешенных по стенам громадных зеркалах в дорогой золоченой оправе. За стойкой суетились три бармена с блестевшими от пота лицами, в мокрых, с закатанными рукавами рубашках. То и дело раздавались крики и удары по металлической стойке клиенты требовали себе еще и еще выпивки. В дальнем конце стойки находился очень высокий, бесформенно толстый человек. Опершись на стойку, он придирчиво рассматривал зал, изо рта его свисала длинная дорогая сигара. Человек поражал не только своими размерами, но и растительностью – его длинные волосы свисали почти до самых плеч, а большую часть лица закрывала роскошная черная борода. Он был смугл, отчего походил на итальянца. «Это и есть Макгинти», – подумал Макмердо, успев рассмотреть гиганта. А тот, уже давно выхватив взглядом из толпы направлявшегося к нему незнакомого человека, скосив глаза, следил за Макмердо. Глаза у Макгинти были под цвет волос – черные и зловещие, словно смерть. И если не замечать выражения этих глаз, то их обладателя вполне можно было бы принять за добродушного толстяка, честного и искреннего, с добрым характером и открытым сердцем. Эту характеристику он подтверждал и всем своим поведением. Лишь изредка маска добродетели слетала с лица Макгинти, когда он вдруг поворачивался к кому-нибудь из своих посетителей, недовольно смотрел на него, и тот буквально цепенел от ужаса. Только в такие минуты люди понимали, какая сила, коварство и злоба скрываются во взгляде Макгинти. И тому, на кого Макгинти смотрел с неудовольствием, казалось, будто он уже падает в адскую бездну. Тысячу раз был несчастен тот человек, которого невзлюбил Макгинти.

Разглядывая владельца, Макгинти продолжал протискиваться вперед. Вел он себя так же естественно, как и всегда. У стойки, неподалеку от Макгинти, теснилась кучка прихлебателей, ловивших взгляд своего хозяина и бешено смеявшихся над самой пустячной из его шуток. Макмердо растолкал их локтями и, положив руки на стойку, смело взглянул на могущественного босса.

– Молодой человек, я что-то никак не припомню вашего лица.

– Я здесь совсем недавно, – ответил Макмердо.

– Не настолько недавно, чтобы не знать, как следует обращаться к джентльмену.

– Это советник Макгинти, парень, – подсказал кто-то сбоку.

– Извините, советник, я не знаю здешних обычаев. Мне посоветовали повидать вас.

– Прекрасно, теперь вы видите меня. Вот он я, весь на виду. И что вы можете сказать обо мне?

– Трудно так сразу ответить. Скажу одно: если ваше сердце так же широко, как лицо, то лучшего товарища и желать нельзя.

– Ха-ха-ха, – рассмеялся Макгинти. – А язычок у вас острый. Определенно ирландский! Макмердо видел, что ресторатор еще не решил, как ему следует держать себя с отважным посетителем, – Значит, вы любезно одобряете мою наружность?

– Ну, конечно, сэр, – сказал Макмердо.

– Вы сказали, что вам посоветовали придти ко мне?

– Да.

– И кто же вам такое посоветовал?

– Брат Скэнлэн… А теперь я пью за ваше здоровье, советник, и за наше дальнейшее знакомство. – Подчеркнуто отставив мизинец, он взял поданный ему стакан и осушил его.

Макгинти, пристально следивший за странным незнакомцем, задумчиво приподнял густые черные брови.

– Вот оно что…, – протянул он. – Тогда мне нужно присмотреться к вам, мистер…

– Макмердо.

– Так вот, мистер Макмердо. Мы приглядимся к вам. Не в наших правилах доверяться каждому и верить всему, что нам рассказывают. Пройдите-ка ко мне сюда, за стойку.

Макмердо так и сделал.

– А теперь идите за мной, – кивнул Макгинти.

Они оказались в небольшой комнате, уставленной ящиками и бутылками. Макгинти осторожно затворил дверь, сел на один из ящиков и, держа одну руку в кармане, а другой покручивая черный ус, принялся внимательно рассматривать Макмердо. Молодой ирландец не смутился, взгляд его был все так же беззаботен, а на губах играла тонкая улыбка. Вдруг Макгинти подался вперед и рывком вытащил из кармана громадный револьвер.

– Похоже вы очень веселый человек, мистер. Но если я замечу, что вы пытаетесь шутить с нами, то я быстро отобью у вас охоту.

– Вы не очень-то радушно принимаете братьев по ордену, – с достоинством ответил Макмердо. – Странное у вас поведение, мастер ложи.

– Вам еще предстоит доказать, что вы один из нас. И упаси вас Господь не выдержать мой экзамен. Где вы вступили в орден?

– В Чикаго, двадцать девятая ложа.

– Когда?

– Двадцать четвертого июня тысяча восемьсот семьдесят второго года.

– Кто мастер ложи?

– Джеймс Скотт.

– А управитель области?

– Бартоломью Уилсон.

– Хм. Будем считать, что первую часть экзамена вы выдержали. Теперь скажите, что вы тут делаете.

– Работаю, так же как и вы, только за меньшие деньги.

– За словом вы, я вижу, в карман не лезете.

– Да, я всегда был находчив.

– И в действиях тоже?

– Расспросите обо мне, вам многое могут порассказать.

– Мы лучше попробуем вас в деле и довольно скоро. Гораздо раньше, чем вы предполагаете. Вам доводилось слышать о нашей ложе?

– Насколько мне известно, трусов вы не держите.

– Совершенно верно, мистер Макмердо. Но продолжим разговор о вас. Почему вы уехали из Чикаго?

– Я еще не такой смелый, чтобы торопиться на виселицу.

Глаза Макгинти удивленно округлились. Он не привык к подобным ответам, но дерзкий тон новичка ему определенно нравился, и он смотрел на Макмердо скорее с любопытством, чем с неудовольствием.

– Почему вы не хотите ответить?

– Потому что я не желаю быть лгуном.

– Неужто правда так страшна?

– Можете считать её именно такой.

– Но послушайте, мистер, я не могу принять в ложу брата, если мне неизвестно его прошлое.

Макмердо на минуту задумался, затем, доставая из кармана сложенный лист газеты, спросил:

– Вы не донесете на меня?

– Если вы зададите мне подобный вопрос еще раз, я расшибу вам физиономию, – воскликнул Макгинти.

– Прошу прощения, советник, – произнес Макмердо, потупив голову. – Я забыл, что я у друзей. Вот, взгляните сюда.

В руках Макгинти была газетная вырезка со статьей о перестрелке, устроенной в салуне, и об убийстве некоего Джонаса Пинто, а рядом был напечатан портрет убийцы. Макгинти посмотрел на Макмердо.

– Ваша работа?

Молодой человек молча кивнул.

– Я помогал Дяде Сэму делать доллары. Мои, конечно, были несколько хуже, не такие золотые, как у него, но зато и делать их было легче. А Пинто помогал мне «толкать» монеты…

– Что значит «толкать»?

– Запускать в обращение. Он некоторое время исправно помогал мне, а потом решил пойти в полицию. Не знаю, был он к тому моменту у копов, или нет… В общем, мне пришлось пристрелить его и сматываться сюда.

– Почему именно сюда?