Doloroso
Шрифт:
Эмиграция, эмиграция —
Это что-то невероятное.
Там далеко родится девочка,
И когда расцветет акация,
Называть ее станут Эммочка.
Если полностью – Эмиграция.
* * *
Теперь все чаще хочется друзьям
Сказать: благодарю вас, дорогие,
За то, что вы со мной, когда другие
Рассеяны давно и
Меня благословлявшие вчера,
Сегодня не успели попрощаться.
Им незачем оттуда возвращаться,
А мне туда покуда не пора.
Но вот однажды старенький альбом
Ленивою рукой достанем с полки.
Ах, зеркала печальные осколки
Дают изображение с трудом.
То памятное наше торжество —
Где ты теперь звучишь, мой голос слабый?
Была бы слава, я б делилась славой,
Но ничего здесь нету моего.
И станут возрождаться имена,
Как будто возвращенные из плена.
Сначала Валентин, потом Елена...
И лучшие настанут времена.
Мы, как живые, под руки пойдем,
И будет исходить от нас сиянье.
И целый мир нам будет – милый дом.
И сгинут рубежи и расстоянья.
Пока же мне не подан тайный знак,
Стихи я стану складывать и вещи.
Мне кажется, виденье было вещим —
Мы свидимся, не знаю где и как.
Твержу себе – не надо больше петь.
Прошу тебя, молчи, моя аорта!
Не хочешь? Ну тогда какого черта!
И я ведь тоже не хочу терпеть.
* * *
Мы не дети Арбата.
Мы не дети Арбата —
Мы пришлись на другие года.
Нас не пустят обратно.
Нас не пустят обратно —
Нас едва-то пустили сюда.
От детей Бирюлева
До детей Тропарева
Голубая поземка метет.
Эти ноги здоровы,
Эти лица суровы.
Эти мысли никто не прочтет.
Меж Кузьминок недвижных,
Средь Лосинок неближних —
Растерялся и плачет простак.
Не отыщет тропинку
На родную Неглинку,
Не отыщет, бедняжка, никак!
На Ходынке дерюжной,
На Ордынке воздушной —
Эта
корка небитого льда.Ни страстишки тщедушной,
Ни гордыньки ненужной —
Ни тоски, ни стыда – ни следа.
Завернемся потуже,
Запахнемся поглубже —
Ближе, тверже дыханье зимы.
От Чертановской створки
До Бусиновской горки
На Крылатские тянет холмы...
* * *
Прощай, говорю себе, мемуаристика!
Некого вспомнить, прошу извинить.
Все акробатика, все эквилибристика,
Если некому, некому позвонить.
Но некому: «Здрасьте, Павел Григорьевич!
Тут у меня новых стихов пяток.
Нет, не на сборничек и не на подборочку,
А лишь на заварочку да на кипяток».
Но некому: «Здрасьте, вот эта музыка!
Корней Иванович, как сыграть?
Пускай мне скажет хоть ваша Мурочка,
Не то я брошу свою тетрадь!»
Но некому: «Здрасьте, Михал Аркадьевич!
Может быть, я забегу налегке?
Можно меня водою окатывать,
Можно меня трепать по щеке...»
Вот так бы строчить и строчить, учитывая,
Что услышать – не означает прочесть.
Все можно, все можно простить Учителю.
Если этот Учитель есть.
* * *
«Без ордена Виртути-Милитари
Ко мне не возвращайтесь», – говорю.
Но, коль уснули вы в Афганистане,
Едва ли вы проснетесь к январю.
Развернутые на закат пунцовый,
Продлите ваш почти невинный сон...
Ах, лоб свинцовый да об гроб свинцовый
Вот это б вышел всенародный звон!
В Орле, Чите, Караганде, Тагиле —
В любом на нас отпущенном раю,
Во мгле, в черте оседлости, в могиле —
Вы спите, я вам песенку спою.
Крепчай, мое негромкое глиссандо,
Взойдите в небо, сто усталых лун —
Во славу легконогого десанта,
Уснувшего под переборы струн.
Художник, супермен и пролетарий!
Я, ваша мать, волнением горю.
«Без ордена Виртути-Милитари
Конец ознакомительного фрагмента.