Дом Цепей

— Урид… в цепях. Как все мы…

— Как сюниды? Те, что позволили вонючим низменникам подойти и закрепить цепи на лодыжках? Нет. Я в плену, но никакие оковы меня не задержат. Пришло время напомнить сюнидам, что значит быть Теблором.

Послышался новый голос, женский: — Мы видели трупы, положенные рядами у лагеря охотников. Видели телеги, забитые мертвыми малазанами. Горожане воют. Но нам сказали, что вас было всего трое…

— Нет, двое. Наш спутник Делюм Торд был ранен в голову и разум его улетел. Он бежал вместе с собаками. Будь разум его цел, держи он в руках меч из кроводрева…

Сюниды вдруг забормотали, с суеверным почтением повторяя слово «кроводрево».

Карса скривился. — Что за безумие? Неужто сюниды забыли старые пути Теблоров?

Женщина вздохнула: — Забыли? Да, очень давно. Наши дети убегали ночами из дома, чтобы блуждать в южных низменских землях, они жаждали их проклятых денег — кусочков металла, вокруг которых будто бы крутится вся жизнь. Наших детей подло использовали — некоторые даже возвращались в долины, но только чтобы шпионить для охотников. Они сожгли тайные рощи кроводрева, убили лошадей. Измена собственных детей — вот что сломило сюнидов, урид.

— Нужно было выловить этих детей, — сказал Карса. — У ваших воинов были слишком мягкие сердца. Дети перестали быть сюнидами. Я убью их за вас.

— Тебе трудно придется, если ты решишь их отыскать. Они рассеялись, пали, их продали в рабство за долги. Иные ушли на далекие расстояния, в великие города Натилог и Генабарис. Нашего племени больше нет.

Сюнид, что заговорил первым, добавил: — К тому же, урид, ты в цепях. Ты теперь собственность Мастера Силгара, а от него не сбежал еще ни один раб. Больше тебе никого не убить. Как и нас, тебя поставят на колени. Слова твои пусты.

Карса вновь подступил к бревну. На этот раз он взялся за цепи, намотав их на руки как можно туже.

И напряг спину. Мышцы надулись, ноги уперлись в бревно. Треск, хруст — и резкий, громкий щелчок.

Карсу отбросило на глиняный склон, цепи порвались. Стерев пот с глаз, он погялдел на бревно.

Ствол раскололся во всю длину.

С дальнего конца донесся изумленный вздох. Звякнули упавшие цепи. — Худ меня подери, Карса Орлонг, — шепнул Торвальд, — ты не выносишь оскорблений, не так ли?

Руки и ноги Карсы уже не были прикованы к бревну, но все же оставались в кандалах. Воин размотал цепи с израненных, покрытых кровью рук, подобрал один из прутов. Прижав ножную цепь к бревну, вставил конец стержня в одно из звеньев и принялся изгибать его обеими руками.

— Что случилось? — спросил кто-то. — Что за звук?

— Треснул позвоночник урида, — пренебрежительно сказал первый сюнид.

Торвальд холодно хихикнул: — Боюсь, Ганел, тебе выпал рывок Повелителя.

— Ты о чем, Ном?

Звено лопнуло; кусочек металла пролетел по траншее и плюхнулся в жижу. Карса вытащил цепь из проушин ножных кандалов. Принялся ломать ту, что сковывала запястья.

Снова короткий треск. Он освободил руки.

— Да что там?!

Третий треск — Карса сорвал цепь с железного прута — неповрежденного, с острым неровным концом. И вылез из траншеи.

— Где тут Ганел? — прорычал он.

Все сюниды, кроме одного, сжались при его словах. — Я Ганел, — сказал воин, который не пошевелился. — Значит, это не позвоночник сломался. Что же, воин, убей меня за слова сомнения.

— И убью. — Карса прошел по помосту, поднял железный прут.

— Если убьешь, — торопливо сказал Торвальд, — остальные могут поднять крик.

Карса замер.

Ганел усмехнулся ему: — Если пощадишь меня, тревоги не будет. Урид, сейчас еще ночь, больше звона до рассвета. Ты успеешь убежать…

— А вас накажут за молчание, — сказал Карса.

— Нет. Мы спали.

Заговорила женщина: — Приведи уридов во всем их числе. Истребив всех в этом городе, вы сможете свершить суд над Сюнидом. Ваше право.

Карса колебался. Кивнул. — Ганел, я дарю тебе еще один кусок жалкой жизни. Но я вернусь и вспомню тебя.

— Не сомневаюсь, урид, — отвечал Ганел. — Больше не сомневаюсь.

— Карса, — вмешался Торвальд, — я могу быть низменником и всё такое…

— Я освобожу тебя, дитя, — бросил урид, отворачиваясь от траншеи сюнидов. — Ты явил смелость. — Он прошел в сторону человека. — Слишком худой, чтобы идти. А бежать и вовсе не сможешь. Всё еще желаешь свободы?

— Худой? Я потерял не более полстоуна веса, Карса Орлонг. Я могу бежать.

— Недавно ты плакался…

— Ради сочувствия.

— Ты искал сочувствия у урида?

Костистые плечи человека поднялись: — Стоило попытаться.

Карса разорвал его цепь.

Торвальд растер руки. — Благослови тебя Беру, приятель.

— Держи низменских богов при себе.

— Конечно. Извиняюсь. Все что ты скажешь. — Торвальд полез по склону. У лестницы помедлил: — А как с люком, Карса Орлонг?

— Что с ним? — буркнул воин, пробираясь мимо низменника.

Торвальд поклонился, взмахнув тощей рукой в жесте благодарности. — Веди меня куда захочешь.

Карса замер на первой ступени, оглянулся на человека. — Я воевода, — зарычал он. — Ты желаешь, чтобы я вел тебя, низменник?

Ганел сказал из своей траншеи: — Будь осторожнее с ответом, дарудж. У Теблоров не бывает пустых слов.

— Ну, э… это было лишь приглашение. Чтобы он шел впереди…

Карса полез наверх.

Оказавшись под люком, внимательно смотрел края. Вспомнил, что снаружи есть железный засов, вставляемый в проушины. Карса вставил конец прута от цепей под доску, что была около засова. Задвинув его как можно дальше, принялся работать как рычагом, все сильнее налегая на стержень всем весом.

Резкий щелчок; крышка люка чуть подпрыгнула. Карса поднял ее плечом. Петли заскрипели.

Воин застыл, подождал какое-то время и начал снова, уже осторожнее.

Когда голова смогла подняться над просветом люка, он смог различить слабый свет лампы с дальнего концы сарая, увидел там троих низменников за круглым столиком. Это не солдаты — Карса уже видел этих людей в компании рабовладельца Силгара. Со столика доносится тихий стук игральных костей.

Карса счел удивительным, что люди не услышали скрипа петель. Затем его уши уловили множество иных звуков — разнообразные трески и стоны древесины, а снаружи вой ветра. С озера пришла буря, дождь хлестал по северной стене строения.