Дом Для Демиурга. Том первый

Мио и Реми предпочитали жить в Собре, а прочие Алларэ любили родной замок и редко приезжали в столицу. Здесь умели жить каждым днем, досыта и допьяна, так, что ночью Фиор валился в постель без ног — ему постоянно что-то показывали, таскали то на ярмарку, то на охоту, то в море, заставляли танцевать, — а утром с удовольствием вспоминал прожитый день. Тем не менее, уже на вторую седмицу он начал уставать от бешеного ритма, — а Алларэ жили так от первого до последнего вздоха.

За обедом Рене пожаловался на очередную беду: невозможное количество беженцев из-за Эллау.

— Кажется, все три земли решили переселиться к нам и в Эллону. В полном составе. Те, что не пошли в партизаны. Особенно из Саура.

— Там лютует маршал Алессандр?

— Маршала, кажется, укусила бешеная собака, — пожал плечами Рене. — Я говорил с беженцами. Даже если поделить рассказы на десять, получается что-то невероятное. Ему показалось мало того, что натворили король и племянник. Беженцы говорят о том, что он осаждает поочередно все замки и уничтожает их. Жителей отпускают с тем, что они могут унести на себе. Маршал прекратил мародерство и разбой, которые творились при Рикарде, но стало только хуже. Тогда крестьянкам задирали юбки и уводили скот, теперь деревни сжигают, заподозренных в укрывательстве бунтовщиков вешают… и это куда страшнее, чем раньше. Рикард тоже многих перевешал, но к зиме он наигрался. Алессандр же решил опустошить Саур.

— Весной весь север восстанет. Еще от силы девятина — и владетели объединятся, — Эмиль говорил так, словно мог ясно видеть будущее. — Им не хватает еще одного сожженного замка, еще одного казненного благородного человека. Без графа Саура они всю зиму не могли договориться, кто будет командовать, а кто подчиняться. Но теперь они объединятся.

— Что об этом думает герцог Алларэ? — осторожно спросил Фиор.

— Фьоре… — задумчиво протянул Рене. — Понимаешь ли…

— Понимаю, — грустно улыбнулся Ларэ. — Вы считаете, что я пойду докладывать отцу, если услышу что-то неподобающее.

— Ты должен будешь это сделать, — спокойно, словно о чем-то, само собой разумеющемся, сказал Рене. — Ты — сын его величества, ты должен быть ему верен. Хотя… знаешь, я буду рад, если ты расскажешь отцу о том, что мы здесь думаем. Реми пока выжидает. Он сделает так, как решит Гоэллон. Но герцог… я говорю о Реми, написал мне весьма подробное письмо. Он вспоминал о прецеденте короля Эреона.

Фиор вздрогнул. Король Эреон был безумцем, и на пятый год его зверств Старшие Рода Собраны вспомнили, что король Аллион даровал своим вассалам право сместить короля, если будет доказано его безумие. Для этого требовались голоса всех одиннадцати глав родов и патриарха.

— Это невозможно, — сказал Ларэ. — Не хватит трех голосов…

Потом он вспомнил двух юношей и молодую девушку, которым прочитал лекцию в доме Гоэллона. Альдинг Литто. Бориан Саура. Керо Къела. Осиротев, эти дети стали законными главами родов. Юноши. Девушка, конечно, не может наследовать отцу…

— Одного… — сдавленным голосом поправился он.

— Алви Къела скачет по Тамеру и готовит вторжение, — сказал Эмиль. — Он, конечно, проиграет. И, вероятно, попадет в плен…

— Это заговор? — прямо спросил Ларэ.

— Нет, — покачал головой Рене. Прищуренные зеленые глаза смотрели прямо на Фиора. — Никакого заговора, Фьоре. Ты спросил, о чем думает Реми. Я тебе ответил. Доложи об этом отцу, Фьоре. Пусть подумает, стоит ли продолжать творить со своей страной такое.

"Пока полководец жив, он может обратить в победу любое поражение", — сказал когда-то король Лаэрт. Принц Араон прочитал все книги, написанные прадедом. Их было не так уж и много: две с рассуждениями о справедливом устройстве государства, две о войнах. В них-то юноша и почерпнул эту мудрость, и решил действовать по завету предка, которого почитали и уважали все подданные, а враги — боялись.

При короле Лаэрте были окончательно установлены границы с Тамером и Огандой. Король Лаэрт покончил с пиратством на восточном побережье. Король Лаэрт усмирил Дикие Земли и защитил Къелу от набегов кочевников. Он был великим королем, и он знал, что говорил.

Принц Араон потерпел поражение, но был еще жив. Вскоре представился и случай.

Уроки с Кертором и Далорном продолжались и после неприятного разговора. Все трое предпочли сделать вид, будто ничего не случилось. Учителя и до того не были слишком откровенны с учеником, так что существенных изменений в обхождении не произошло. Господин Кертор больше не предавался воспоминаниям и не вел душеспасительных бесед, но оставался любезен и внимателен. Господин Далорн стал чуточку прохладнее, но не строже. В остальном все шло, как раньше.

На очередной урок алларец не явился; второй учитель передал его извинения. Владетелю Далорну пришлось срочно отбыть в Алларэ по делам наследования: его отец неожиданно скончался и старшего сына вызвали в родовое поместье. Араон посочувствовал учителю, но обрадовался. Для задуманного ему нужен был только Кертор.

Не подвела и погода. Едва принц с учителем вышли наружу, как с неба повалил такой снег, будто где-то опрокинули чан с густыми тяжелыми хлопьями. Уже на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно, о занятии речи не шло.

— Ваше высочество желает продолжить урок в зале или отпустит меня?

— Господин Кертор… не могли бы вы называть меня по имени? — глядя в глаза учителю, спросил принц. Он долго готовился к разговору, много прочитал и теперь собирался кое-что опробовать на соглядатае Гоэллона.

— Если такова будет воля вашего высочества, — удивленно кивнул керторец. — Но и вы тогда должны обращаться ко мне по имени, иначе это будет не вполне прилично…

— Отлично, Флэль! Вы не откажетесь выпить со мной вина? — Принц улыбнулся и подмигнул. — Мне, конечно, не полагается его иметь, но удалось раздобыть бутылку…

— Никогда не отказывался выпить вина, — учитель улыбнулся в ответ. — Особенно, если с ним связана столь романтическая история. Как же вам это удалось, Араон?

— Пришлось постараться, — рассказывал по дороге юноша. — Проникнуть в покои его преосвященства Лонгина, пока он со слугами ездил куда-то по делам. Я объяснил лакею, что мне нужно забрать расписание занятий. И утащил бутылку под плащом.

— Восхитительно! — хохотнул Кертор. — А лакей не поинтересовался, почему вы в плаще?