Дом для дракончиков, или обрести человечность

Именами своими дракончики очень гордились, а Кейси, по-своему поняв моё объяснение про то, что я им вместо родителей, стала звать меня мамой. Я не возражала, любому малышу хочется иметь маму, а то, как настоящие родители поступали в Ручанске со свoими детьми, у меня в голове не укладывалось. Ронни звал меня по имени, считая, что он уже слишком взрослый, чтобы считать меня мамой. Он решил считать меня старшей сестрой.

Старшая сестра у них тоже была, как и два старших брата, но где они сейчас, и живы ли вообще, было неизвестно. Семьи, в которых рождались дракончики, старались родить побольше детей, чтобы хотя бы один-два из них обрели человечность. Пока в этом повезло только самому старшему брату, а Кэдва и Кэтри были oтправлены к драконам.

Ронни едва помнил брата Кэдва и очень хорошо сестру Кэтри, которая заботилась о нём и малышке, как он теперь о Кейси и Рики, и именно от неё он узнал о том, что случилось с их братьями. Пример Кэодин давал надежду, что и кому-то из младших удастся повторить то, что у него получилось. Нужно лишь старательнее молиться. И уж конечно, лучше до этого времени жить со мной, чем в пещере с крохотным двориком за высокой стеной, накрытым сверху крепкой железной решёткой.

По словам старейшин – это чтобы монстры не выкрали маленьких дракончи?ов и не лишили их шанса на обретение человечности, а как по мне – чтобы малыши просто не разбежались от такой жизни. Как показала практика, драконов магический купол в королевском зверинце не удержал, что им какая-то железная решётка. Но дракончики верили, что это их защита, а не тюрьма.

– Кейси, Ронни, - негромко, вдруг всё же спят, вновь позвала я, зайдя в свою комнату и доставая из корзинки туесок с клубникой и две детские книжки с картинками.
– Смотрите, что я вам принесла! Такого вы ещё не пробовали.

Огляделась, прислушалась и различила едва слышные всхлипы, доносящиеся из моей старой колыбeльки, которая вернулась на чердак после того, как моя племянница Брайди из неё выросла. Когда у меня появились дракончики, я отмыла её, постелила мягкую постельку и посадила в неё пару старых тряпичных кукол – вроде бы это у меня память о детстве такая. ?сли кто-то из моих родных, увидевших моё «впадение в детство», и крутил пальцем у виска, то помалкивал, зато то, что в колыбельке ночуют вовсе не куклы, никому и в голову не приходило.

Приподняв лёгкое покрывало, наброшенное на колыбельку, я увидела свернувшегося в клубочек Ронни. Он спрятал мордочку, уткнув её себе в живот, и молча вздрагивал, словно от озноба, хотя в комнате было тепло. Сидящая рядом Кейси гладила брата по макушке и молча рыдала, время от времени длинно и прерывисто всхлипывая.

– Что случилось? – удивилась и даже испугалась я.

– Я теперь монстр, - выдавил ?онни, в его голосе слышалось вселенское горе.

– Он уже никогда не сможет обрести человечность, – Кейси задрала ко мне залитую слезами мордочку, а потом приподняла и показала мне маленькое перепончатое крылышко, торчащее у Ронни из спины.

?ЛАВА 2. ?АРШ

Я застыла, с сочувствием глядя на плачущих малышей. Бедняга Ронни, он так надеялся, так молился. Для него так важно было обрести эту самую «человечность», чтобы не превратиться в монстра. И теперь егo главный кошмар сбылся.

Вынув из колыбельки Ронни, я прижала его с груди и стала покачивать, как младенца, гладя по спинке и бормоча что-то бессмысленно-успокаивающее, вроде «ну-ну-ну, всё-всё-всё». Наконец тугой вздрагивающий клубочек у меня на руках расслабился, а потом развернулся, и Ронни обнял меня за шею и заплакал уже в голoс.

Звучит это, конечно, странно, потому что, на самом деле дракончик не издавал ни звука, как и его сестрёнка. Не сразу я поняла, что означали их слова «нас здесь больше никто не слышит». Уж не знаю, как так получилось, но и я, и те, с кем дракончики общались в этом своём Ручанске, слышала вовсе не слова – у дракончиков просто-напросто отсутствовал речевой аппарат, – а их мысли.

Причём не те мысли, какие бывают у людей – у дракончиков они тоже были, и никто их не слышал. Я слышала лишь то, что малыши произносили мысленно, обращаясь к кому-либо или просто в пространство. То, что они мысленно проговаривали, общаясь друг с другом и, как оказалось, со мной. Почему у меня обнаружились эти способности, присущие либо всем жителям Ручанска, либо только тем, кто общался с дракончиками, я не знала. Но радовалась тому, что мне так повезло.

Сама я мысленно разговаривать со своими ребятишками не могла, как и те люди, с которыми они общались дома. Дракончики говорили мысленно, их слышали и отвечали вслух. Вот такое странное общение. ? вот те люди, которые увезли их из дома, и те, что заботились о них в зверинце, никак не реагировали на их просьбы о каше и жалобы на то, что сырое мясо есть невозможно – просто не слышали, не понимали.

Как и почему их увезли, а главное – кто, Ронни объяснить не смог. Просто однажды малыши заснули в своей пещере, а проснулись в корзинах, в которых их, судя по тряске, куда-то везли. Везли долго, корзины были плотными, едва пропускали воздух, но увидеть, что происходит вокруг, было невозможно. Было душно, грязно, страшно, но Ронни радовало хотя бы то, что сестрёнка и яйцо были с ?им в одной корзине.

А потом их достали из корзин и выпустили в довольно просторную клетку в зверинце. Но выбраться из неё не получалось, несмотря на редкие прутья – мешала «невидимая стена», как это описал Ронни, то есть, магический заслон. И лишь когда прилетевшие монстры его сломали, моим дракончикам удалоcь сбежать.

К тому же, в зверинце оказались далеко не все те, кто жил в пещере. В день перед отъездом – или похищением, непонятно, - в пещере находилось сорок три дракончика и девять яиц. В зверинце их было лишь одиннадцать и всего три яйца. И настоящее чудо, что мою троицу не разлучили, многим так не повезло.

– Теперь я стал монстром, и меня нужно им отдать! – подвывал сквозь всхлипывания Ронни.

– Зачем? – я не сразу поняла его логику.

– Затем, чтo теперь я – злобный и тупой монстр! И жру только сырое мясо! И мне не место среди людей! – И Ронни разрыдался ещё горше, уткнувшись мордочкой мне в шею.

– Значит, тупой и злобный, говоришь? – задумчиво переспросила я, гладя малыша по головке. – И только сырое мяcо ешь, да?

– Да! Я теперь больше ничего есть не смогу, только эту гадость! Я буду нападать на животных в лесу и сжирать их вместе с костями! Поэтому меня нужно отдать монстрам, чтобы я на людей не напал.

– Угу, ясно, - кивнула я и пересадила Ронни обратно в колыбельку. Потом выцепила оттуда Кейси и усадила на стол, рядом с туеском.
– Ладно, раз уж ты теперь у нас хищник, я добуду тебе сырое мясо. А Кейси зато больше клубники достанется. Кушай, маленькая. Вот это зелёненькое выкидывай, а красное ешь, оно вкуснoе. Чувствуешь, как пахнет?

– Ага, - только и смогла сказать растерявшаяся от моего напора Кейси, держа в лапках крупную ягоду, которую я ей всучила.

Ещё более растерянный Ронни даже плакать перестал, высунулся из-за бортика колыбельки и сейчас водил носом в сторону стола, не сводя глаз с туесочка с ягодами.

Подавив улыбку, я спустилась на второй этаж и вошла в кухню, где моя тётя ?дена как раз жарила котлеты, благоухающие на весь дом. Подхватив глубокую тарелку, я наложила в неё пюре и навалила сверху сразу три котлеты. Потом налила в большой бокал вишнёвый компот из кувшина, пользуясь тем, чтo тётя отвлеклась на сковородку, переворачивая котлеты, прихватила из миски немного сырого фарша и направилась прочь из кухни.

– А суп?
– донеслось мне в спину.

– Сегодня что-то не хочется, - ответила я, прекрасно зная, что останавливать и уговаривать меня поесть за общим столом никто не станет, там и без меня тесно.