Дом (др. перевод)

Выражение лица девочки казалось Нортону открытым и искренним, и он поймал себя на том, что следует логике ее убеждений. Быть может, он сам и его собратья по несчастью ошибались… Быть может, Биллингс и его Дома основательно промыли им мозги…

– Я и пальцем не тронула твоих родных. Наоборот, это я пыталась их спасти. С ними расправился мистер Биллингс. И с тех самых пор он стремился нас разлучить, поскольку знал, что я открою тебе правду.

Муравьи.

Нортон прогнал это воспоминание.

Девочка медленно провела пальцем по ложбинке между ягодицами.

– Ну же, – тихо промолвила она. – Поцелуй меня в задницу! Поцелуй, не бойся! Что тут может быть плохого?

Облизнув пересохшие губы, Нортон кивнул.

– Я уже давно ждала этого, Нортон.

Шагнув вперед, он опустился на колени позади девочки, прижался лицом к ее ягодицам, закрыл глаза и начал лизать.

Девочка застонала.

Когда Нортон открыл глаза, он стоял на коленях в темном помещении, уткнувшись лицом в две подушки, лежащие на полу. Подняв взгляд, увидел мраморный стол, похожий на алтарь.

На столе лежал распятый Биллингс.

Дворецкий, слуга, наемный работник, кем бы он ни был, извивался, пытаясь освободиться от пут. У него на лице не было страха – одна решимость. Нортон медленно приблизился к нему и посмотрел сверху вниз. Биллингс по-прежнему был в своей официальной ливрее, и даже в таких обстоятельствах он сохранил чувство собственного достоинства. Дворецкий поднял взгляд на Нортона, и хотя не вызывало сомнений, что он хочет, чтобы его освободили, он не собирался просить и умолять, поэтому ничего не сказал.

Почувствовав, что кто-то дергает его за рукав, Нортон обернулся и увидел Донну.

– Подойди сюда, – тихо произнесла она, и у нее на губах заиграла легкая улыбка. – Подойди, посмотри.

Только сейчас Нортон заметил, что комната заставлена столами, стеклянными витринами и громоздкими предметами, назначение которых он не понял. Вдоль одной стены на длинной стеклянной полке лежали отрубленные руки и гениталии. Под ногами у Нортона пробежало что-то маленькое и черное, покрытое шерстью, болтая само с собой.

Нортон не увидел ни двери, ни окна, ни входа, ни выхода.

Донна провела его мимо большого неподвижного предмета из дерева и зеркала, не знакомого ему, и он оказался в углу, где по сравнению с остальным помещением царил еще больший беспорядок. Однако мебели здесь не было.

Здесь лежали тела.

И части тел.

Первым порывом Нортона было бежать отсюда. Пол был липким и скользким от крови, а на крюках вдоль дальней стены висели похожие на сдувшиеся облака бледные пустые оболочки призраков, которых Нортон видел в Доме в Потустороннем Мире. Верхом на кубе, составленном из переплетенных костей, восседало туловище какого-то неведомого создания, окрашенного во все цвета радуги. В воздухе стояло страшное зловоние, и Нортон, задыхаясь, зажал нос ладонью.

Однако Донна не позволила ему уйти. Она крепко держала его за руку, вроде бы непринужденно, но на самом деле с неестественно большой силой, увещевая его тихим голосом. На самом деле никакой смерти нет, говорила она. Есть только преобразование из одной формы в другую, переход из одного мира в следующий. К чему цепляться за устаревшие представления о морали, за ханжеские местечковые понятия добра и зла? Нет ничего плохого в том, чтобы убить человека. Это лишь облегчает неотвратимое.

Нортон слышал девочку, понимал ее, и хотя у него должны были бы найтись аргументы, чтобы возразить ей, он молчал. Она провела его через бойню, продолжая говорить тихим голосом, с любовью трогая расчлененные останки.

Нортон увидел, что в костях и выпотрошенной плоти есть своя красота, поэтичность.

Подойдя к стене, Донна достала из висящих на острой пике кожаных ножен тупой ржавый нож.

– Мистер Биллингс твой, – сказала она, протягивая нож Нортону.

– Что?

– Ему пришла пора двигаться дальше, и ты был выбран для того, чтобы ему помочь. – Она вложила нож ему в руку. Тот оказался тяжелым. – Это твой шанс.

Донна провела его обратно к мраморному столу. Взглянув на Биллингса, распятого, лишенного возможности пошевелиться, Нортон покачал головой. Такое ему не по силам. Он понимал, что смерть еще не является концом, но все-таки не мог заставить себя совершить хладнокровное убийство.

Судя по всему, Донна почувствовала его колебание, потому что потерлась о него, положив руку ему между ног.

– Пришло его время, – сказала она. – Он хочет уйти.

Однако судя по виду Биллингса, у него не было никакого желания уходить. Бросив взгляд на его полное вызова лицо, Нортон поспешно отвернулся.

Донна посмотрела ему в глаза. Она стояла, слегка раздвинув ноги, и тонкая ткань грязной рубашки обтягивала ее тело. Помимо воли Нортону захотелось, чтобы она снова наклонилась, чтобы снова впустила его между своих бедер.

Один из полупрозрачных призраков, подвешенных у стены за столом, слабо затрепетал. Из прорехи в его оболочке медленно просочилась его серовато-голубая сущность, втекающая в рот девочки, когда та заговорила, произнеся шепотом те самые слова, которые хотел услышать Нортон.

– Я выпью твою сперму, выпью твою мочу, выпью твою кровь. Я приму все, что ты мне дашь, сделаю все, что ты пожелаешь. Для этого тебе достаточно только позаботиться о мистере Биллингсе.

Нортон кивнул. Он не мог сказать, почему делает то, что делает, но он поднял нож и приблизился к столу.

– Ну же! – приказала Донна.

Нортон повиновался.

Вонзив нож работнику в живот, он резким рывком вспорол мягкие ткани. Биллингс закричал. В этот момент Нортон понял, что именно из-за него пропал Биллингс. Где бы это ни произошло, когда бы это ни произошло, все случилось после того, как он встретился с Дэниелом, Лори, Сторми и Марком, но до того, как Дома разделились. Тогда он этого не знал, потому что его собственная жизнь разворачивалась последовательно, однако Дома не следовали обычному временному распорядку, не подчинялись подобным ограничениям, и его швыряло туда и обратно; он вынужден был быть на побегушках у Домов, выполняя то, что ему приказывали.

Донна права. Зло исходит именно от Домов.

И все же Нортон сразу же увидел ошибочность своих рассуждений. Крики Биллингса затихли, рот остался широко раскрытым, глаза выкатились из орбит от невыносимой боли, и Нортон со всей определенностью, отрицать которую было нельзя, понял, что правильным было первое его предположение, подсказанное интуицией. Зло исходило от девочки.

– Давай! – подбадривала его Донна, и ее глаза горели голодом. – Выпотроши ублюдка!

Остановившись, Нортон достал нож из раны и уронил его на пол, сознавая, что уже слишком поздно, что девочка купила его…