Дом, где исполняются мечты

Как и о чем? А хрен знает, как и о чем говорить любящему отцу со своей малолетней дочерью, оказавшейся беременной!

Стрельцов зашел в супермаркет, купил сладостей к чаю, деликатесов каких-то, фруктов-овощей, бутылку вина, а то совсем уж некрасиво — свалились людям на голову, они их кормят-поят, да еще и примирить стараются. Потом тормознул возле цветочного магазина с сомнением и решил — нет, не тот повод, все-таки не гостевой визит.

И, уже отойдя, ругнул себя: а что, всенепременно нужен какой-то особый повод, чтобы преподнести женщине цветы? Тем более так радушно принявшей и искренне сопереживающей твоим проблемам.

Вернулся. Взял два букета.

Он свернул за угол дома и увидел впереди, метрах в десяти, Машку с парнем, идущих к подъезду. Стрельцов прибавил шагу и позвал:

— Маш!

Она резко развернулась, личико озарилось радостной улыбкой, дочь, как в детстве, заорала на всю округу:

— Папочка! — и рванула к нему.

Стрельцов открыл ей объятья, Машка подлетела, чуть не сбив с ног, с разгона обхватила за талию, уткнулась носом ему в грудь.

— Папочка, — прошептала еще разок.

Слезы навернулись на глаза у сурового господина Стрельцова, он хотел обнять, прижать дочь, но руки были заняты пакетами и цветами.

— Давайте я возьму, — предложил помощь подошедший к ним парнишка, — я Федор.

Стрельцов кивнул, не мог говорить, горло перехватило, отдал парню поклажу, прижал наконец дочь к себе покрепче, поцеловал в макушку, прикрытую шапочкой, и постоял так, приходя в себя и плавясь в щемящей нежности к своему ребенку.

— Ну что, принцесска, наделала дел? — спросил, чуть погодя, совсем не строго.

Она закивала активно головой, оторвавшись на пару секунд от него, и снова уткнулась в отцовскую грудь.

— Федь, — попросил Стрельцов, — ты отнеси это все домой. Предупреди, что мы с Машей позже подойдем.

— О'кей! — отозвался парнишка и подбодрил Машку. — Держись, подруга!

Игнат за подбородок приподнял Машкино личико и заглянул ей в глаза.

— Идем, посидим где-нибудь поблизости. Побеседуем.

— Пойдем, — тяжело вздохнула дочь.

Они устроились в ближайшем к дому кафе. И пока выбирали столик, снимали верхнюю одежду, усаживались и делали заказ официанту, Стрельцов, скрипя мозгом, все думал — как с ней говорить? Как? Говорить? С дочерью? В такой ситуации?

Назидательно-поучительно? Не проканает, вот сто пудов! На такой тон Машка просто не откликнется, да и поздно уже назидать что-либо!

— Ну, рассказывай! — призвал отец не самым благостным тоном.

— Па, да что рассказывать? — каялась интонацией и мимикой Машка.

— Начни с того, кто у нас участник твоей беременности, — последним словом Стрельцов чуть не подавился, но тон выдержал.

— Мишка Старобогатов из одиннадцатого класса, — давала показания дочь.

— То есть ему семнадцать лет?

— Еще нет, через месяц исполнится.

О боже, боже! Детский сад в песочнице! Пестики-тычинки изучает!

— И что? — продолжил допрос Стрельцов. — У вас такая большая любовь случилась? Тогда почему ты мне о нем раньше не рассказывала?

— Ну, не знаю, может, и любовь, — терзала откровениями отцовское сердце дочь. — Он классный, прикольный, с ним весело. Он хоккеем занимается, меня, знаешь, как кататься научил! Каждые выходные на каток таскает.

Подростковые откровения о «глубине» чувств прервал официант, принесший их заказ — Игнату коньяк и кофе, Машке чай и бутерброд.

Откинувшись на спинку стула, Стрельцов воспользовался паузой, пока официант выставлял на стол принесенное, охолонул, чтобы не сорваться. «Он классный, прикольный!»

Нет, ну твою ж дивизию! На каток он ее таскает! А с катка в кровать!

Надо успокоиться!

— По-твоему, это вполне достаточные причины, чтобы с ним переспать? — раздраженным медведем начинал грохотать Стрельцов, не справившись с кипящим лавой обжигающей негодованием.

— Ну па-а-а! — проныла Машка и атаковала по привычке: — Можно подумать, ты с женщинами спишь исключительно по любви!

— Маша, прекрати! — рявкнул Стрельцов. — Мы сейчас обсуждаем твою жизнь, а не мою!

— Да что такого-то! — возмутилась дочь — У нас в классе все девчонки давно сексом занимаются, одна я такая, последняя девственница России!

— Теперь ты у нас первая из всех занимающихся с животом! — разбушевался не на шутку Стрельцов, так его проняло.

— Ну, па! — забыв про выступления, заспешила мириться Машка, труханув. — Да это было всего два раза!

— Зато как удачно! — заметил Игнат, немного подостыв. — А про контрацепцию с мальчиком Мишей вы ничего не слышали?

— Порвалась она, — тяжко-покаянно вздохнула Машка, — эта контрацепция.

О господи! Дай силы! Стрельцов только представил, что, как и при каких обстоятельствах у них там порвалось, как мозг затопило пеной гневной.

Твою мать!

— Ты ему сказала о беременности? — прикладывая усилия, чтобы утихомирить, притушить ретивое гневливое, спросил Стрельцов.

— Уведомила, — не поднимая на отца очи, ответствовала скромницей Машка. — Он сказал, ничего не предпринимай, пока мы все не обсудим и не решим.

— Да что вы там можете обсуждать и решать?! — сдерживая крик, новой волной взвился Стрельцов. — Решат они!

— Па, да он нормальный пацан, не придурок, и родаки у него классные!

— И что? Это твоим родителям предстоит разгребать проблему, а его так, с боку-припеку, пожурят, и все дела! — растолковывал имеющуюся диспозицию отец. — Вопрос стоит о твоем здоровье и будущем, а никак не о его!

— А давайте я сама буду решать, что мне делать! — врубила с пол-оборота самость чрезмерную Машка. — Это моя жизнь, я уже выросла, если вы не заметили, и сама решу, как мне жить!

А Стрельцов вдруг неожиданно вмиг успокоился. Совершенно непонятным образом, раз — и штиль душевный! То ли от того, что Машка прибегла к любимым выражениям про свободу-взрослость, то ли от ее тона: «укушу себя за пятку, а докажу вам!», то ли от осознания, что она все еще дитя неразумное.

— Хорошо, — хладнокровно согласился Стрельцов. — Давай сама. Расскажи мне, каким ты видишь свое ближайшее будущее. Ты же что-то думала на эту тему?

— Рожу ребенка, окончу школу, поступлю в институт, — воробьем нахохлившимся и уверенным в своей правоте перечислила Машка.