Дом горит, часы идут

Ну Коля и Коля. Пусть и Блинов, и житель Житомира, но все же это был бы другой человек.

Дело не в том, что Роше – сорок, а Блинову – шестнадцать. Еще неизвестно кого в этой паре следует считать старше.

Арифметика тут точно не действует. Ведь Роше – человек странный, а в странных людях всегда есть что-то ребяческое.

Если бы кто-то решил организовать конкурс чудаков, то Константин Константинович претендовал бы на главный приз.

Конечно, пришлось бы побороться. Одни бы отстаивали Дон Кихота, другие князя Мышкина, но потом согласились: только Роше!

Больно много аргументов в его пользу. Ко всем полагающимся в этом случае тараканам прибавим поэтические наклонности.

А участие в церковном хоре? Это еще сильнее, чем писать километрами стихи.

Кстати, удивительная фамилия – еще один балл.

Угадываете смесь французского с нижегородским? На самом донышке иностранного слова спрятано имя огромной страны.

Прямо-таки не фамилия, а автобиография. Из нее мы узнаем о том, что его предки жили во Франции, а потом их забросило в Россию.

Еще фамилия говорит о дедушке.

Любопытный господин, между прочим. Профессор Военно-инженерной академии и изобретатель цемента для фортов Кронштадта.

Разный материал у дедушки и внука. Один предпочитал нечто основательное, а другой тяготел к почти несуществующему.

Ну и что с того, что дым? Главное, воспарить как можно выше, а дальнейшее не имеет значения.

И результаты у двух близких родственников непохожие.

Роше оставил потомкам не полезную формулу, а лишь пару экземпляров своей книги да еще портрет Александра Дюма.

Некогда Константин Константинович пересекся с романистом и попросил написать несколько фраз.

Чего-чего, а добродушия у этого писателя с избытком. Полнота чувств соответствует полноте фигуры.

С тех пор портрет у Роше всегда на столе. Скосишь глаза в сторону, и любимый автор вновь пожелает тебе удачи.

У Дюма такая улыбка, словно за окном не пейзаж с большой лужей и парой неразлучных петухов, а вечнокипучий Монмартр.

2.

Еще дело в профессии. Трудно представить мирового судью, который все время поглядывает на часы.

Мол, я тут только от сих до сих. Лишней минуты не согласен провести.

Для Константина Константиновича не существует лишних минут. Каждая самая нужная и необходимая.

Если Роше что-то поручено, то он целиком несет ответственность. Не имеет права ничего пропустить.

В данном случае важно не только чувство долга, но вся разнообразная гамма чувств. Уж очень примечательные бывают сюжеты.

Вот истории из первой попавшейся папки.

Помещица грубо отчитала прислугу, извозчики подрались, а карманника поймали за руку…

Сразу начинаешь все проверять. Как говорится, дедуктировать.

А что если барыня сорвалась не просто так, а потому, что буфетчица так и норовила ей насолить?

Существует такое амплуа “стервь-кокет”. Это когда фартучек белый, личико привлекательное, а мысли самые неприятные.

Примерно так размышляет Роше. На одну чашу весов поместит хозяйку, на другую особу в фартучке…

Теперь надо разобраться с карманниками.

Глупо они поступили. Житомир – город настолько маленький, что воры тут наперечет.

Дойдя до извозчиков, начинаешь издалека.

Интересно, просто так они повздорили, или тут вопрос принципиальный?

Например, спорили о том, доедет ли колесо до Москвы? Если одно не доберется, то, может, четыре или восемь?

Тут Роше, конечно, спохватится: да к чему это я? на какие пустяки трачу свое время?

Нет, помянуть Гоголя всегда хорошо. Спросишь у него совета и непременно получишь ответ.

3.

Мировому судье положена солидность. Иногда дело заходит настолько далеко, что появляется брюшко.

Да и как без брюшка? Ведь в уставе сказано, что судья должен иметь недвижимости не меньше чем на шесть тысяч.

Шесть тысяч, надо сказать, это кое-что. Не только дом с мезонином, а пара пристроек и небольшой садик.

Казалось бы, какая связь между мезонином, брюшком и правосудием, но что-то общее тут проглядывает.

Начать с того, что судье хорошо дома. Накинешь халат, расположишься в кресле, и, кажется, нет никаких забот.

Отчего бы Константину Константиновичу не жить так? В начале дня хлопотать о других, а в конце исключительно о себе.

Почему-то не получается. Все время возникают мысли о том, как кому-то помочь.

Наделил же его Господь неумеренным правдолюбием. Если что-то против его принципов, он сразу вмешивается.

Уж какое тут брюшко? Скорее, забудешь пообедать и лишь к ночи вспомнишь, что весь день не ел.

Еще у Роше удивительная способность находить сторонников. Он просто не может с кем-то свои хлопоты не разделить.

Мало того, что добьется справедливости, но воспользуется этим поводом для создания чуть ли не сообщества хороших людей.

Одно дело – Константин Константинович, а другое – он же с сотоварищами. Тут, считай, не партизанская вылазка, а настоящая война со злом.

У каждого человека есть ключевое слово. Своего рода пароль, с помощью которого проникаешь на глубину.

Для Роше важнее всего “ответственность”. Пребывание на этом свете для него не только подарок, но и обязанность.

Притом ведь не президент или император, а мировой судья! Мог бы вообще ни о чем не думать, кроме тех же карманников и извозчиков.

Да еще, конечно, о себе, любимом, кресле-качалке и теплом пледе, навевающих сладкие сны.

4.

Казалось бы: опять Роше лезет на рожон! Впрочем, при полном неравенстве условий он часто выходил победителем.

Порой вмешивался в такие области, которые людям просто не подвластны.

Что можно сделать, если Бог не дал детей? Надо просто принять это как должное.

Даже по такому тонкому поводу Константин Константинович имел независимое мнение.

Причем искать вторую половину не собирался. Как обычно, рассчитывал только на себя.