Дом и война маркизов короны

Хоггроги нагрузил на себя две седельные сумки поверх полного воинского снаряжения, обнажил оружие и принялся бегать вокруг полянки, ставшей местом для столь неожиданного привала. Хоггроги орал песни, рубил мечом и секирой подвернувшиеся под руку деревца и кусты, отдавал самому себе команды и отвечал на них… Пот проливался в сапоги, дыханием можно было бы уже плавить подковы и наконечники для стрел, но стоило лишь остановиться — накатывала сонная одурь. Хоггроги давно уже понял, что на них на всех, на людей и животных, на всю округу, наброшена какая-то магия, незлобивая, но очень мощная магия, ибо вокруг стояла полная тишина, ни одна цикада, ни один птер не проснулся за все время буйствования маркиза, единственного, не пожелавшего поддаться чьему-то невидимому и неслышимому приказу. Но пришел рассвет и согнал морок. Хоггроги успел рассовать оружие куда положено, вернуть латы и мешки по местам, прежде чем сенешали его окончательно проснулись… Оба в недоумении и со смутным стыдом переглядывались, робея даже приступить к оправданиям… Однако его светлость их опередил и был великодушен:

— Ну что, рыцари? Отдохнули? Перенервничали, бывает, да и путь оказался далек. Коней мы не расседлывали, но, вроде бы, они тоже отдохнуть успели. По коням!

Рассвет получился без солнца, тусклый, волглый, однако же на удивление теплый: ни единую лужицу ледком не прихватило, ни единую травинку инеем не обсыпало: желто с бурым вокруг и зелено даже, а белого — ни пятнышка нет. Перелески по пригоркам закончились, и ненадолго пошла равнина, совершенно без деревьев и оврагов, почти по самый горизонт раскинулась под полегшими травами: на востоке день, на западе все еще сумерки. Тишина и безлюдье.

Хоггроги наконец высмотрел подходящее местечко и приказал остановиться.

— Так, братцы. То — вы спали, а теперь мне надобно, сил нет терпеть. Сами-то не попадаете, на меня глядя, с меня пример беря?

— Никак нет! — дружно и жарко ответили сенешали, все еще до конца не отошедшие от только что пережитого чувства стыда.

— Рассчитываю на вас. Я недолго, разве чтобы первую зевоту перебить.

Хоггроги взял из рук Рокари протянутый плащ, расправил его по сухому кусочку обочины, лег и мгновенно уснул.

И увидел сон, из тех, что жрецы именуют вещими, хотя он показывал отнюдь не будущее, а напротив, кусочек древних, навеки сгинувших времен. Почему-то Хоггроги понимал это очень хорошо — что былых и что древних.

И снилось Хоггроги, будто он — это не он, а его далекий предок, а именно Тогги Рыжий. И стоит он на маленькой осенней полянке, что спряталась посреди незнакомого черного леса, а на полянке костер, а возле костра очаг и походная кузница обустроены, и не один он здесь: еще два человека на полянке той, кроме него самого.

Ближний из них, страшенного вида — лысый, лицо голое, даже без бровей, с безволосой грудью — старается возле наковальни, гремит молотом по добела разогретому железу, желтые брызги из-под молота стучат ему в широченную грудь, в толстый живот, попадают и на лицо, не причиняя ни малейшего вреда и беспокойства. Грохот до небес, а кузнец знай себе молотом машет, верхнюю губу прикусив, желтые клыки изо рта далеко торчат!

— Ужели собрался ты самого Чимборо превзойти в кузнечном деле? — вопрошает кузнеца его собеседник. А собеседник тот прост на вид: одет как все, куртка, портки, пояс, меч за плечом, невысокий черный чуб над ушами, усы с бородкой, тоже недлинные… Метнул он взгляд на Хоггроги-Тогги — и черен показался его взгляд, пострашнее, чем клыки у кузнеца.

— И превзойду! Кто таков Чимборо против Ларро??? Я — воин, а он ремесленник!

— Он — бог Огня и кузнечного ремесла, это тебе тоже не хухры-мухры. Однако, глянь вон туда: смертный к нам припожаловал.

Кузнец (Сам бог Войны Ларро! — с ужасом и восторгом понял про него Тоги Рыжий) обернулся и осклабился в гнусной ухмылке.

— Этот? Знаю сего человечка, верный мой прихожанин. Ну, можем его съесть, благо и костерчик имеется. А хочешь — и сырьем поделим.

— А не подавишься? — гаркнул в ответ Тогги, и рыжий чуб его встал дыбом от ярости боевой. В левой руке его очутилась секира, но он отбросил ее и обеими руками ухватился за рукоять меча.

— О! Прыткий какой смертный-то оказался! Ты, Ларро, куй, не отвлекайся, не то у тебя выйдет не меч, а кочерга. Хочу с ним сразиться, тем более, что нынче он, с недавних пор, правда, вовсе не пентюх нечесаный, а сударь маркиз.

Незнакомец, называть его человеком отныне — мысль не поворачивалась, выпрыгнул от костра на открытое место, в двух полных шагах от Тоги Рыжего, потянул через плечо легкий двуручный меч… ох, непрост у него меч… и отскочил прямо в костер, потому что Тогги не стал столбом стоять, невесть чего дожидаться: ринулся на незнакомца и едва не добыл его шею на клинок!

— Ишь ты! Хитер!

Незнакомцу костер не причинил ни малейшего вреда, он выманил Тоги Рыжего на чистое место, и пошла у них звонкая сеча! Тогги бился расчетливо, понимая, что он, вероятнее всего, устанет скорее своего противника… если вообще успеет устать… Так и вышло: противник некоторое весьма короткое время нападал и защищался, ударил сталью в сталь — и меч Тогги Рыжего, меч, за который лучшие кузнецы королевства взяли тысячу червонцев — «для государя ковали!..», польстив его величеству: тяжеловат оказался и стал подарком для верного сподвижника — меч маркиза Тогги разлетелся на сто кусков. Один из этих кусков полетел вдруг в незнакомца — тот на лету перехватил у самого глаза…

— Нет, ну ты видел, Ларро? Он еще и нож в меня умудрился швырнуть! Остановись, обезоруженный смертный, у тебя есть еще возможность пожить и несуетно поболтать с нами о том, о сем…

— А ты-то кто таков?

Тогги понял, что убивать его немедленно не собираются, и воспрял духом: в случае чего — к секире можно подобраться, камни, вон, валяются. «Где-то я уже словно бы встречал этого незнакомца и его меч…» — подумал Тогги… нет, вроде как Хоггроги подумал это сквозь сон…

— Я-то? Да никто. Ну, Зиэлем зови…

— Как?

— Зиэлем. Зиэль — мое имя. Дрянь у тебя меч оказался. Если жив останешься — как без меча-то будешь?

— Новый найду. Сам скую.

— Сам он скует… Слышал, Ларро? Давай ему подарим твой меч? Сколько тебе его осталось проковывать?

— Еще чего! Дарить ему! Свой дари!

— Мой? Хм…Пожалуй, ты прав. Человечец сей проявил себя истинным воином: силен, умен, коварен, отважен, умел, осторожен, хитер, злопамятен!.. Так что — заслуживает лучшей награды, нежели твоя корявая загогулина.

— У меня загогулина!!! – Ларро взревел и всем телом оборотился к незнакомцу, готовый немедленно кинуться на него… Но не кинулся, и Тогги вдруг понял, что незнакомец по имени Зиэль не только умнее, но и… не слабее Ларро, бога Войны.

— У тебя. Скуешь — куда денешь? Так и будет без дела валяться в твоем занебесье. А отдашь человечку — будут тебе на века вперед дополнительные пожертвования и славословия. Ты должен понимать свою выгоду, Ларро. Кроме того… — слушаешь меня? Этот славный мечишко именно Чимборо ковал, я с ним уже много лет не расстаюсь. Против моего Чернилло он, конечно, ничто, но здесь, среди смертных — вполне даже. Если ты действительно воображаешь о себе, как об оружейных дел мастере — давай сравним. Этого рыжего съедим, а сами побьемся. Ты своим — я своим. Идет?