Дом, который построил Джек

— Правда? И с чего это ты решила, что я брошу все и зайду к тебе на чашку кофе, не говоря уже о разных там советах?

Она нервно огляделась по сторонам и облизнула пересохшие губы.

— Ну… раз уж ты спрашиваешь, это имеет отношение к нашим общим знакомым. Скитер прищурился.

— Я помог Киту Карсону арестовать большую часть наших с тобой общих знакомых, Голди. Что, хочешь подкупить меня, чтобы я отвернулся, когда кто-нибудь из твоих дружков будет проходить Врата? Даже не думай об этом. И потом, может, ты еще не слышала? Через пару дней я ухожу сквозь Британские. Я занят.

На какую-то долю секунды глаза ее вспыхнули настоящей яростью.

— Я имею в виду Джину Кеддрик! — прошипела она, однако все-таки следя за своим голосом, чтобы не переборщить.

— Ну и что с ней?

— Не здесь. Слишком много ушей.

— Гм! — Пока по станции рыскали агенты МВСГ, не говоря уже о Кеддрике, его психованной свите и всех этих ошалевших федеральных маршалах, эти слова не были преувеличением. — Ладно. Где?

— В моей лавке. Сзади. Там точно нет прослушивания. Еще бы…

— Только быстрее. Мне еще тыщу часов в библиотеке работать до вечера.

Она аристократически фыркнула и провела его к себе в лавку. Там было совершенно пусто: ни одного посетителя. Туристы, опасаясь то и дело вспыхивавшего на станции насилия, сидели по своим отелям, выползая только к открытию Врат. По Общему залу бродили только психи да митингующие, что больно ударило по кошельку вокзальных предпринимателей. Голди повесила на дверь табличку «ПЕРЕРЫВ НА ЧАЙ» — явно лишь повод избежать посторонних помех, поскольку чая Голди терпеть не могла, предпочитая другие напитки, — и заперла дверь на замок. Отворив массивную стальную дверь, она проводила Скитера в заднюю часть лавки. Дверь, сделавшая бы честь иному банку, затворилась за ними с мягким щелчком.

Большая комната за дверью оказалась разделена на две неравные части. Одна, большая, была уставлена узкими металлическими шкафами от пола до потолка; каждая полка имела аккуратный ярлычок. Оставшаяся часть помещения образовала уютный уголок для отдыха, в котором стояли уютный диванчик, заваленный торговыми каталогами стол, маленький бар и красивая фарфоровая клетка. Скитер невольно разинул рот. В клетке сидели две птицы, видеть которых живыми доводилось очень немногим людям. Окрашенные в красивый серый цвет с яркими мазками желтого, белого и оранжевого, два каролинских попугая — самец и самка! — весело щебетали, заглушая негромкую музыку.

Интересно, мелькнула в его голове мысль, сколько бесценных яиц она уже продала подпольным торговцам?

— А теперь, — буркнула она, — перейдем к делу. Выпить хочешь? — Голди открывала бутылку скотча.

В горле у Скитера давно уже пересохло, но он мотнул головой. У него имелись свои принципы.

— Что ты хотела сказать, Голди? Что ты не донесла о них Безопасности, когда те бросили клич?

Она чуть улыбнулась.

— Ой, какие мы раздражительные! — Она плеснула себе на дно стакана и сделала маленький глоток, потом обошла бар и села на диван, сделав Скитеру знак рукой садиться. — Мне нужна твоя помощь по части… по части мелких правонарушений, которым не обязательно всплывать на поверхность.

Скитер остался стоять, выжидающе глядя на нее. Что-то в его взгляде заставило ее усесться стройнее.

— Не забывай, Скитер, я спасла тебе жизнь однажды. Люпус Мортиферус изрубил бы тебя в котлету, если бы я не вмешалась. Так что за тобой должок.

Черт бы подрал, она говорила правду. Раз в жизни. Он был у нее в долгу, несмотря на все пакости, что они делали друг другу за время того идиотского, едва не обернувшегося катастрофой пари.

— Ладно, Голди. Я слушаю.

— Я не говорила об этом Безопасности — у меня были на то причины. Ты сейчас поймешь. Так вот, этот турист, который пропал в Лондоне, Бенни Катлин, да? Он приходил сюда, ко мне, поменять деньги. За несколько минут до открытия Британских. Такой славный юноша. Тихий, немного безмозглый — так мне показалось. И если бы Бенни Катлин и был обычным студентом-дипломником, а не Джиной Кеддрик…

— Боже, Голди, что ты сделала? — Он боялся, что уже знает ответ.

Голди его не разочаровала.

— Я… э… дала несколько поддельных банкнот. Видишь ли, кто-то всучил их мне, вернувшись из тура по Лондону. Уже одно это должно говорить тебе, какого они высокого качества. Я ей не все дала, — поспешно добавила она, — но достаточно, чтобы если Джина Кеддрик попробует расплачиваться ими, ну… Она ведь уже достаточно давно по ту сторону Британских, так что может попасть в беду, если их распознают. Это хорошие фальшивки, очень хорошие, но я ведь не думала, что кому-то придется задержаться с ними надолго по ту сторону Врат. Я хочу сказать, никто же не ожидал, что Бенни Катлин пропадет…

— Или окажется похищенной дочкой сенатора Кеддрика.

Голди вспыхнула.

— Боже, да ты представляешь, куда ты угодила со своими штучками?

Он испытывал сильное искушение посоветовать ей самой и выпутываться оттуда, куда она угодила; впрочем, ему нужно было узнать все до конца.

Она снова облизнула губы.

— Ну, видишь ли, до меня вдруг дошло, что Джина Кеддрик могла исчезнуть, потому что ее… гм… посадили в тюрьму. Как фальшивомонетчику. Я хочу сказать, если она и правда бежала от своих похитителей так, как говорят, это могло бы объяснить, почему никто не смог обнаружить ее. Ведь наверняка те, кто этим занят, не догадаются искать заложницу террористов в викторианской тюрьме?

Скитер неохотно признал, что она, возможно, права.

— Значит, ты хочешь, чтобы я проверил все лондонские тюрьмы в поисках женщины, переодетой мужчиной, устроил ей побег из тюрьмы и протащил ее обратно через Сполдергейт, пока те, кто пытается ее убить, не будут смотреть, а потом еще уговорил ее не судиться с тобой за то, что ты сунула ей фальшивые банкноты? Видит Бог, Голди, ты многого хочешь.

— Ну, не только вытащить ее из тюрьмы, — быстро выпалила Голди. — Я имею в виду, она получит… э… значительную сумму в качестве компенсации. За судебные издержки в Лондоне. За причиненные неудобства. Ну, за все такое.

— Ты хочешь, чтобы я подкупил ее? Бог мой, Голди! Мы ведь с тобой говорим не о каком-нибудь тухлом полоумном туристе! Ты что, серьезно надеешься, что сможешь купить себе выход из всего этого у дочери сенатора Кеддрика?

— Ну, почему бы не попробовать? Тебе я, разумеется, тоже заплачу, — заверила Голди. — Можешь не беспокоиться. Половину суммы авансом, вторую половину после доставки одного живого, брыкающегося, но молчащего ребенка!

— Не нужны мне твои деньги, Голди. Если я найду Джину Кеддрик, может, я и передам ей твое предложение. А может, и не передам. И если из-за тебя она и правда оказалась в какой-нибудь чертовой викторианской тюрьме, моли Бога, чтобы она не унаследовала обидчивость своего папочки.

Он так и оставил ее сидеть с раскрытым ртом. Под бойкий щебет попугаев в клетке он распахнул стальную дверь и вышел. Ему не терпелось добраться до ближайшего умывальника, чтобы как следует вымыть руки. Вместо этого он отправился в кабинет к Киту. Киту стоит знать об этом. Пока он шел, расталкивая толпы митингующих, через Urbs Romae и Вокзал Виктория в Новый Эдо, до него дошло, что Джины Кеддрик может вовсе и не быть больше в Лондоне. Особенно если она обнаружила, что с ее деньгами не все в порядке. Скрываться в Лондоне — дело накладное, а это значит, она, весьма вероятно, может оказаться на мели.