Дом Монтеану. Том 1

— Хорошо, — пискнув, я быстро забираюсь на кровать и делаю так, как он сказал. Что-то мне подсказывает делать всё, что он сейчас задумал. Томaс явно понял логическую цепочку своих видений. И я уверена, что между нами ничего не будет, потому что я не вампир. А в его видениях…

Когда Томaс капает на мою спину маслом, то я вздрагиваю от неожиданности. Почему оно стало таким прохладным?

— Так будет быстрее, так что расслабься, Флорина. Расслабься, чтобы я мог уехать со спокойной душой и ждать тебя дома, — шепчет он мне на ухо и целует меня в щёку.

— Хорошо, а потом ты улетишь, да? — Почему-то сама мысль об этом причиняет мне моментальную боль, я стискиваю зубы, подавляя её.

— Да, конечно. Я уеду сразу же, потому что теперь мы знаем, в чём суть видений. Не лезть в то, что происходит, и не влезать тогда, когда нам не нравится то, что происходит. Мне нравятся твои клыки. Они меня возбуждают, а вот твоя смерть совсем не вдохновляет на подвиги, — приглушённо говорит Томaс.

Я не могу понять, что изменилось. Но что-то явно не так, потому что голос Томaса стал глубже и хрипит, словно он задыхается. А его движения рук, разминающие мои мышцы плеч и спины, становятся всё медленнее и медленнее.

Я непроизвольно издаю стон и распахиваю глаза. Я уснула?

— Ты в порядке? — спрашивает Томaс.

— Да… да, я задремала?

— Нет. Ты на секунду закрыла глаза. Тебе не больно? Я не сильно давлю?

— Ты давишь прекрасно, — расплываюсь в улыбке, но потом сразу же поджимаю губы. — Я хотела сказать, что ты мог бы и побыстрее всё это провернуть.

— Как пожелаете, Ваше Высочество, — фыркнув, Томaс отстраняется, отчего я больше не чувствую давления его горячих рук и расслабления в теле. Он хорош в массаже.

Томaс возвращается, и тонкая струйка масла течёт мне на лодыжки. А как же бёдра и ягодицы? Он специально пропустил их? Они уродливы? Они слишком толстые или, может быть, худые?

— Боже, — выдыхаю я, когда Томaс подхватывает мою ногу и начинает умело растирать мои мышцы. Это божественно. Мне давно уже не делали массаж, да и особо я никогда не чувствовала себя так… так возбуждающе расслабленно. Томaс проводит ладонью по моей стопе, вызывая тепло внизу живота, его пальцы умело двигаются по моей коже. Он гладит и мягко прокручивает в своих руках каждый пальчик на моей ноге, отчего мне приходится до боли закусить губу. Он делает всё очень медленно, слишком медленно, вызывая в моём теле сладкий отклик.

— Ты мурлычешь, — тихо смеётся Томaс.

— Потому что решил меня убить. Это просто… боже, как хорошо. Где ты учился этому? — шепчу, пряча лицо в подушку. Я вновь издаю стон, когда он надавливает пальцами на изгиб моей стопы и разминает её.

— Очень давно. Я работал массажистом, изучал душевную боль, которая отражается в теле.

— Боже, — шепчу я, жмурясь от наслаждения.

Томaс переходит к другой ноге, и вновь удовольствие наполняет моё тело. Я словно плавлюсь каждый раз, когда Томaс касается моей кожи. Мне приходится подавлять эти чёртовы унизительные стоны, кусая подушку. Я не в силах контролировать своё тело, в нём бурлит кровь, узнавшая прикосновения возлюбленного. И это сущий ад, сильнейшая боль и мощное удовольствие, вызывающее сумасшедшую женскую нужду в мужчине. Так примитивно и банально, но мы более эмоциональны и чувствительны, поэтому для нас подавлять свои сексуальные желания, как для людей резать свою кожу острыми ножами. Боль на начальном этапе такая же.

— Флорина, осталось совсем немного. Ягодицы и бёдра, затем я переверну тебя.

Немного? Да это охренеть, как много. Томaс не понимает, что я сейчас, и правда, сдохну от того, как сложно контролировать себя и молчать. Я даже уже все губы прокусила до крови.

Томaс знает. Он вампир. И он сейчас именно в вампирском обличии, поэтому точно уловил влажность между моих ног и аромат моей похоти. К чему он…

— Чёрт. — Я выгибаюсь. Мой пресс сжимается, округляя спину от рук Томaса. Он мягко надавливает ладонью на заднюю поверхность бёдер, и его пальцы очень близко подбираются к моим половым губам. Я распахиваю рот и с силой жмурюсь, падая обратно на кровать, когда он опускается руками обратно к внутренней стороне колен.

Могу сделать лишь слабый вдох, как вновь горячая волна бьёт в мой клитор, и я увлажняюсь ещё сильнее.

— Флорина, ты в порядке?

Нет! Боже мой, я не в грёбаном порядке! Мне ужасно плохо! Мало того что внутри меня идёт сильнейшее сопротивление зову крови, так ещё и в голове происходит чёрт знает что!

— Да… да, немного живот… болит… тошнит, — выдавливаю из себя.

— Я могу остановиться. Принести тебе воды? Если тебе так…

— Не смей, — рычу я, бросая на Томaса злой взгляд. — Только посмей, мать твою, остановиться, я тебя сожру. Клянусь, что я вырву твои клыки и сделаю из них грёбаное ожерелье, а вместо камней повешу твои яйца.

Лицо Томaса вытягивается, и я, жмурясь, сглатываю. Чёрт.

— Боже, прости. Я… я не знаю… откуда это всё… боже, — хнычу, снова пряча лицо в уже влажной от моего пота подушке. Откуда этот дьявольский низкий голос появился у меня? Словно я какой-то страшный демон, которого пытается изгнать из моего тела священник.

— Хм, всё в порядке. Такое бывает. Если станет хуже, то скажи мне.

— Угу.

Он издевается надо мной. Клянусь, что Томaс издевается надо мной. Он знает, как мне плохо. Знает, что желание изводит меня изнутри, и продолжает свою сладкую пытку. Зачем он это…

— Господи! — выкрикиваю, когда его пальцы нечаянно, хотя я в этом не уверена, задевают кожу ближе к моим мокрым половым губам. — Хватит! Всё! Не останавливайся! Остановись!

Подпрыгиваю на кровати и резко переворачиваюсь, сама от себя не ожидая этого.

Я не хочу. Я должна прекратить это прямо сейчас!

Глава 30

Сквозь мутную дымку похоти я смотрю на ухмылку Томaса. Он едва сдерживает хохот. Я злюсь сильнее, но злость не может прорваться через толстую стену возбуждения. Прикрываю свою грудь и пытаюсь сдвинуть ноги, как Томaс бьёт по ним, и я охаю от боли, раскрывая их ещё сильнее.

— Я не закончил, Флорина. Ты вроде бы принцесса, должна подчиняться правилам ритуалов, но ты саботируешь их.

— Я… прекрати это делать, — хриплю, глядя на него, возвышающегося надо мной.

— Обтирать тебя маслом, которое было создано по моим воспоминаниям о нашем горячем, бесстыжем, развратном и чувственном сексе? — спрашивает он, вопросительно выгибая бровь. Подбрасывает бутылёк и переворачивает его так, что теперь масло тонкой струйкой течёт на мой живот.

— Что ты хочешь? — хриплю я.

— Ты знаешь, что я хочу, — отложив полупустой бутылёк, он кладёт свои ладони мне на живот и проводит по нему. Его ладони скользят по моей коже, а когда он сжимает мою талию, дёргая моё тело к своим бёдрам, то я сглатываю и снова хнычу.

— Ты такая упрямая. И у тебя довольно высокий контроль, Флорина, это восхищает, конечно. — Он с порочной улыбкой продолжает растирать масло по моему животу, затем останавливается под грудью, пристально глядя сначала на мои руки, закрывающие грудь, затем на моё лицо.