Дом Монтеану. Том 2
Шрифт:
Тишина, кажется, становится осязаемой. Бросаю взгляд на толпу, ожидающую, когда я подчинюсь приказу Томаса. Их глаза стеклянные, и в них сквозит грязная похоть, от которой меня сейчас просто вырвет. Затем я смотрю на Томаса, требовательно протягивающего руку.
Нет. Никогда. Он не унизит меня так. Нет.
Я собираюсь бежать, но Томас прыгает и перекрывает мне путь. Я делаю шаг назад, он оказывается у меня за спиной. Я дёргаюсь в сторону, Томас оказывается рядом и толкает меня в грудь. Я падаю на стол, сметая бокалы на пол. Они со звоном бьются. Я шиплю, выпуская клыки. То же делает Томас, срывая сюртук. Он летит за его спину, как и корона. Мой взгляд в страхе бегает по сторонам, и я понимаю, что мне не удастся сбежать. А они хотят шоу. Они ждут шоу и
Никогда.
Я выпрямляю спину и делаю глубокий вдох.
— Как прикажете, Ваше Величество, — глухо отвечаю. Не верю, что теперь я соглашаюсь на насилие добровольно. Это просто отвратительно. Но я выбираю контролировать своё унижение. Они хотят его увидеть, я дам им то, что сама сочту нужным.
Томас подбирается ко мне, как хищник, и его ладони ложатся мне на плечи. Он разворачивает меня и касается моей шеи, крепко хватая её. Его губы грубо впиваются в мой рот, и он терзает его. Я не отвечаю. Я сопротивляюсь как могу. Его зубы рвут мою кожу, но я остаюсь безучастна, как кукла, которую он планировал получить. Томас больнее прикусывает мою губу, и кровь капает мне на грудь, стекая по подбородку. Температура в зале повышается и начинает вонять похотью и возбуждением. Меня тошнит сильнее, но я стою, как изваяние. Язык Томаса слизывает мою кровь. Он целует мой подбородок и хватается за лиф платья, затем дёргает его в разные стороны и материал трещит, разрываясь на груди. Меня ведёт вперёд, затем назад, пока он рвёт на мне платье у всех на глазах. А зрители подначивают его, выкрикивают похабные вещи и причмокивают. Я закрываю глаза, позволяя Томасу отбросить моё платье в сторону, оставив меня в одном чёрном нижнем белье. Так хочется прикрыться, но я открываю глаза и гордо поднимаю подбородок.
Томас скользит губами по моему животу и, выпрямляясь, поднимается выше. Он обхватывает мой подбородок, поднимая выше моё лицо к себе.
— Ты знала, что я отомщу, но не знала, когда я это сделаю, — хмыкает он, проводя пальцем по моим губам.
— Ты ублюдок. Ты самое противное существо в этом мире, — выплёвываю ему в лицо.
— Накажи её!
— Ударь её!
— Покажи ей, кто главный, Томас!
Мерзости, которые орут эти чёртовы вампиры, унижают меня ещё сильнее. Только внутри. Снаружи я спокойна для них. А их это бесит.
— Пусть орёт!
— Пусть умоляет об удовольствии!
Томас хватает меня за волосы и разворачивает. Он толкает меня грудью на стол и нажимает на шею так, чтобы я не поднялась.
Его ладонь со шлепком опускается на мою ягодицу, и я жмурюсь, вздрагивая от боли. У меня на глазах выступают слёзы, но я приказываю себе не плакать. Нет. Этот поступок все воспринимают с радостью. Ещё один удар, от которого я вздрагиваю, и мою кожу пощипывает от боли, но она быстро исчезает, а вот другая боль приникает глубже.
— Я предупреждал, что если кто-то не выполняет мои приказы, то он будет наказан. Это касается даже королевы. И она не получит удовольствия. Я получу, начав с вами, мои гости, праздник. Для меня жертва осталась? Или может быть две? — смеётся Томас и сдвигает мои трусики в сторону.
Крики и похотливые звуки звучат спереди. Они наблюдают, лаская своих жертв. Они готовят их, когда пальцы Томаса врываются в меня, и я жмурюсь от неприятного ощущения. Я абсолютно не возбуждена. Но суть в том, что у меня не будет никаких последствий после насилия. Я же вампир и могу пережить всё.
И я просто жду. Стараюсь отключиться от происходящего, но не могу игнорировать настойчивые прикосновения Томаса. Его губы скользят по изгибу моего плеча, и он прикусывает его. Я сжимаю сильнее губы, чтобы не издать ни звука. Нет. Никогда. Для меня всё кончено. Если он это сделает… он уже сделал. Он разрушил всё. Он уничтожил всё.
Его член врезается в меня, и я инстинктивно подаюсь вперёд. Мои пальцы до боли стискивают стол. Под звуки радости и поддержки Томас насилует меня. Удар за ударом внутри меня. Он двигается, разрывая меня изнутри. Его член сухой, как и я. Боль
бьётся огнём внизу живота, и я только жмурюсь, когда он снова входит в меня. Он трахает меня быстрее, хватаясь за мои бёдра. До моего носа доносится запах крови. Запах смешивается с унизительными криками подбадривания. А я просто жду. Я смотрю в одну точку, и из уголка моих глаз стекает слеза. Быть изнасилованной на собственной свадьбе ужасно. Но быть изнасилованной мужчиной, который ещё несколько часов назад говорил, как любит… разрушающе.Толчок, и боль растекается ядом по моей крови. Томас ожесточённо трахает меня, вымещая на мне злость.
Толчок, и я беззвучно умоляю о смерти. Его фрикции становятся безумнее. Его ногти впиваются в мою плоть ягодиц и рвут кожу, вызывая адскую боль.
Толчок. Толчок. Толчок. Тонкая струйка крови стекает между моих ног. Я не позволяю себе закричать от той боли, в которой варюсь сейчас. Это ужасно больно, словно я стала куском мяса. Томас разрывает меня всё сильнее и сильнее.
Толчок. Толчок. Толчок. Кажется, что я становлюсь пустой. Полой внутри. Куклой.
Толчок. Толчок. Толчок. Я перестаю что-либо слышать.
Толчок. Толчок. Толчок. Мне так стыдно перед Рома и Станом. И я рада тому, что их нет рядом. Это убило бы их. А так я пронесу это внутри себя. Я вынесу эту боль. Вынесу унижение. Вынесу всё. Я всегда и всё вытерплю.
Толчок. Толчок. Толчок. Толчок. Кажется, что в моей груди всё покрывается коркой льда.
Толчок… слеза снова скатывается из глаза. Я же любила его… я любила. Я была жестока в своей любви или фантазии. Я любила… там в церкви любила Томаса, а он меня. Мне так казалось…
Толчок… меня хватают за шею и швыряют на пол.
Удар сердца. Я поднимаю голову и встаю, выпрямляя спину, хотя хочется просто упасть и сжаться, притянуть ноги к груди и заснуть навечно.
Удар сердца. Слёзы высыхают. Никому не покажу, как я разрушена. Я поправляю трусики, ощущая, как из меня вытекает кровь. Мои руки трясутся, ноги дрожат. Кожа горит огнём, но я не издаю ни звука.
Удар сердца… не успеваю уловить. Я смотрю в глаза Томаса, и мне просто больно. Больно видеть там лёд и удовольствие. Больно видеть там монстра. Больно видеть… его. Снова так больно. Когда пройдёт боль? У неё есть срок?
Удар сердца. Я разворачиваюсь и ухожу. Спокойно. Не тороплюсь. Я иду в нижнем белье мимо вампиров, предающихся разврату, а за мной тянется струйка крови.
Удар сердца. Я бы хотела, чтобы оно остановилось.
Глава 25
Не знаю, сколько ещё всё это будет продолжаться. Я даже анализировать не могу. Мне больно думать, потому что в моих мыслях Томас. Лишь от упоминания его имени меня всю скручивает от невыносимого яда, который продолжает терзать мои вены отравленной кровью. Я пытаюсь угомонить свои чувства, сердце и существо. Но все они орут о боли. Даже моё существо ранено настолько сильно, что теперь никак не может помочь мне защитить себя. У меня нет сил. Больше нет никаких сил, и так пусто в груди.
Смотрю на свои руки, лежащие на коленях, и они до сих пор дрожат. Несколько ногтей, сломанных во время моего отчаянного стискивания стола, сломались до мяса и отвалились, оставив после себя кровавые раны. Они затянутся. Любые физические раны затягиваются, а вот эмоциональные дыры никогда не залатать. Они всегда будут со мной.
Мне пришлось дойти до спальни. Сав хотел мне помочь, но я не позволила. Любое прикосновение причиняло боль. Любое. Я и без того была унижена и испачкана дерьмом, меня изваляли в этой вони, поэтому было невыносимо больно осознавать, если кто-нибудь ещё меня хотя бы коснётся. Нет. Успокоилась ли я? Да. Я больше не плачу. Стало ли мне лучше? Нет. Стало хуже. Играть так, как повёл себя Томас, просто невозможно. Да ни один нормальный мужчина, который любит женщину, не протащит её мордой по асфальту на потеху другим людям. Ни один. Томас мог бы этого не делать. Господи, да он, вообще, не должен был так поступать! И, конечно, я сделала вывод, что он водил меня за нос, чтобы добиться короны, водружённой на свою голову. Я вновь облажалась.