Дом Монтеану. Том 2

— Вот так, — отец прижимает меня к себе, приставляя к моей голове автомат. — Прикажи им сдаться.

— Я не управляю ими. Стана проси, — рявкает Томас.

«Слушай меня, Флорина».

«Убей его».

«Слушай. Когда я моргну, бей его в затылок…»

— Прикажи им отступить, Томас! — орёт отец.

Мы выиграли, он боится. Мы выиграли.

Я смотрю на Томаса, и тот улыбается.

— Хорошо.

Томас медленно моргает, и я собираю все свои силы. Он открывает рот, я отодвигаюсь вперёд настолько, насколько могу. Удар затылком в лицо отца отдаётся в моей черепной коробке приличной трещиной. Кровь начинает кипеть в голове. Виски взрывает болью. Крик отца за спиной оглушает меня.

Томас срывается с места, когда отец ослабевает хватку на мне. Меня швыряет в сторону, и я лечу, наблюдая за тем, как Томас обхватывает талию отца и таранит его.

«Я люблю тебя. Всегда. Навечно. Твой».

— Томас! — крик боли смешивается с ударом моего тела о дерево, а Томас и отец вместе падают с обрыва прямо в озеро.

Шум в моей голове усиливается. Острая боль превращает мою кровь в осколки. Она словно становится ледяной и рвёт мои вены.

Всё внезапно стихает.

Мы выиграли, но какой ценой?

— Томас… Томас, — я, подтягиваясь, ползу по земле. Моя голова болит настолько, что я не прочь в неё выстрелить. Но это всё не важно. Вся физическая боль уходит на второй план, когда моё сердце умирает. Медленно и чётко. Умирает, потеряв своего возлюбленного.

— Томас…

Я доползаю до края и смотрю на тихую, грязную гладь вонючего озера.

— Томас! — мой крик раздаётся в полной тишине.

Мне никто не отвечает. Никто.

Томас вместе с моим отцом упал в озеро, которое заперло их там навечно.

Эпилог

Терять любимых это самое страшное, что может случиться с любым из нас в жизни. Не важно, вампир ты или же человек. Понимать, что больше никогда не коснёшься… никогда не услышишь его голос… никогда… вот оно, это слово «никогда»… агония и пустота внутри. Первые секунды это непонимание. Ты можешь даже рассмеяться, потому что твой мозг не готов к такому. Ты не готова. Ведь ты считала, что всё получится. Ты находила сотню аргументов, что такого просто не может быть. А как тихо! Ты когда-нибудь задумывался, как же тихо становится после потери. Тихо настолько, что кажется, это было выдумкой твоей больной фантазии. Тихо… словно ничего не произошло, словно никто не превратился лишь в воспоминание. И в этой тишине ты слышишь себя. Страшно то, что ты слышишь себя только тогда, когда становится уже поздно и тихо. Думаю, что каждый из нас отдал бы всё, заплатил бы любую цену за то, чтобы вернуть хотя бы на пару минут… да боже, кому я вру. Пары минут никогда не достаточно. Пары минут не хватит. Нужна вся жизнь. Нужна каждая минута, каждая секунда и каждый вздох. Но ничего не будет больше. Ничего. Это прошлое.

Стук в дверь отрывает меня от наблюдения за воробьём, гуляющим по перилам на балконе.

— Да? — Я, не оборачиваясь, продолжаю смотреть на зелёную лужайку заднего двора.

— Ваше Величество, все собрались. Все ждут вас, — сообщает Михей.

— Спасибо. Пусть начинают. Я подойду через пять минут, — отвечаю ему.

— Хорошо.

Дверь мягко закрывается, и я делаю глубокий вдох. Прикладываю руку к сердцу и слышу равномерный стук.

— Прощай. Я буду всегда любить тебя. И я никогда тебя не забуду. Мы когда-нибудь встретимся, — целую свою ладонь и отправляю поцелуй в небо, окрашенное в красновато-оранжевые краски заката.

Поправив платье и корону, я выхожу из спальни и иду по коридору. Одна. Теперь одна. Ткань шуршит при каждом моём шаге. Серьги качаются. И всё так спокойно, словно два месяца назад мы не пережили страшное и болезненное время. Какой ценой?

— Ваше Величество, — Стан склоняется в глубоком поклоне передо мной.

— Князь Моциону, — я улыбаюсь ему, и друг тоже отвечает улыбкой. На его лице не осталось ни шрама, ни единого напоминания о том, что он пережил серьёзную битву и героически выстоял, разбив врага. Ни единого напоминания, что его руки были по локоть в крови, он потерял отца, узнал о том, что я его сестра, и выжил. Ни единого. Вот это и страшно. У людей хотя бы шрамы остаются, чтобы напоминать им о том, что всё было не зря. У нас же ничего. Идеальная кожа. Идеальное платье. Идеальная корона.

Звучит торжественная музыка, и двойные двери открываются. Стан первым идёт по проходу к трону, одиноко стоящему впереди. Только один трон. Лишь один…

Томас… как жаль, что не видишь этого. Тебе бы понравилось.

Я дёргаю головой, слыша, как толпа вампиров, которых мы оставили в живых, приветствует своего героя. Конечно, мы не оставили в секрете то, что случилось с нами. Поэтому сегодня на празднике победы среди нас двенадцать глав кланов оборотней, которые изъявили желание тоже стать частью одной большой семьи. Это для нас высшая награда.

— Её Величество Флорина Монтеану, — раздаётся громогласный голос Сава.

И я благодарна ему за отсутствие моего второго имени. Для меня его нет и больше не будет. Русо Монтеану умер и больше никогда и никому не испортит жизнь. Но он забрал так много… так много…

Я делаю шаг за шагом, нацепив на лицо улыбку, пока иду. Каждое движение на самом деле не моё, и вообще, не принадлежит мне. Это просто долг. Последний полёт, или же моё прощание.

Дохожу до возвышения, где меня ожидает Стан, и поднимаю руку, чтобы унять возглас толпы. Оборачиваюсь, вижу широкую улыбку Стана и тоже улыбаюсь ему в ответ.

Вот он тот момент, который видел Томас. Именно этот момент в будущем. Мы дошли до него. Но какой ценой? Самое интересное то, что ты никогда не знаешь, в каких именно обстоятельствах проиграется видение. Ты видишь лишь картинку, но не понимаешь, что чувствует за пределами этой картинки тот, за кем ты подглядываешь. Видение — это лишь миф, в нём можно быть любой. А что будет через минуту? А что предшествовало этому моменту, который кажется сейчас таким счастливым? Об этом никто не рассказывает. Никто не знает, сколько боли ты испытала и слёз пролила. Никто не знает, сколько ты потеряла, и сколько горя живёт внутри тебя. Никто и не догадывается, что это радостная картинка лишь пыль, не имеющая ничего общего с тем, что происходит на самом деле.

— Два месяца прошло с того дня, когда наш клан потерпел серьёзные и болезненные потери. Два месяца для кого-то долгий срок, ведь за это время можно совершить множество хороших и не особо поступков. А для кого-то два месяца это слишком мало, чтобы принять факт горя, смириться с ним и идти дальше. Кому-то не хватит и двух лет. Для каждого из нас эти два месяца стали новым витком в нашей истории. Наша история разделилась надвое. Период правления Русо Монтеану и после него. Так вот, «после» не началось с его исчезновением, и даже не тогда, когда он вернулся, чтобы уничтожить нас, как делал это в прошлом. «После» начинается сегодня. И этот день я бы хотела запомнить на всю свою оставшуюся жизнь, потому что сегодня вы приняли решение. Решение, которое будет с вами до тех пор, пока вы верите в него и следуете принятому вами выбору, — я делаю паузу. Вот и улыбки исчезли. Вот и повисла в торжественном зале печаль. Вот и чувствуется огромное горе. Вот то, что творится за пределами картинки.

— Сегодня я бы хотела почтить память всех павших, кто верил в нас, был с нами и помогал нам, — Стан передаёт мне бокал с шампанским. Каждый из гостей так же в полном молчании поднимает свой бокал. — Я благодарна каждому. Но, как и каждый из вас, я тоже выделила для себя тех, кого любила. Искренне любила и не успела сказать им о том, как была счастлива каждую минуту, находясь рядом с ними. Князь Рома Моциону. Он пал в ужасных муках, но не опустил своей головы. Он был верен своему сердцу. Шёл на казнь с достоинством и гордо нёс на своих плечах историю своей жизни, с которой вы скоро ознакомитесь. Наши летописцы предоставят каждому возможность изучить досконально, что же случилось с Рома Моциону. Но ни один летописец не сможет передать ту любовь, любовь к отцу, которую я познала рядом с ним. Покойся с миром, Рома! Покойся с миром, папа!