Дом мой или шанс №2. Книга 1

И поскольку последнее слово оставалось за оператором проекта, и искин мог раскапсулировать того, или иного жителя, только после моего, непосредственного приказа, на мои плечи, вновь лег, тяжкий груз ответственности.

как-то за ужином, после одного из таких дежурств в комнате сканирования, Роман, утомленный и грусный, тихо произнес:

– Да! Не думал я, что это будет так сложно! Но после того, что мы там насмотрелись, кажеться что все еще сложнее! Ведь здесь вскоре появяться первые дети! И если мы ошибившись, пропустим к нам, кого-то из тех уродов! я же просто себе этого не прощу никогда! А с другой стороны, из-за какой-то ошибки в прошлом, можно погубить хорошего человека! Вот это и задачка! Можно конечно сославшись, на тонкую душевную организацию, свалить все на кого-то другого! Но только врядли это будет выходом!

Ребята, тоже усталые и вымотанные, чужими воспоминаниями, только согласно кивали и нехотя ковыряясь в тарелках, перебрасывались короткими репликами.

За последнее время, многие из них сильно изменились. Кое-кто, и прежде всего Лукьян, стали очень сосредоточенными, и серьезными. И даже в обычное от работы время, выглядели суровыми и даже какими-то ожесточенными.

Я поначалу не мог понять в чем тут дело, а когда пришел мой черед решать кого из рекомендованных этими комиссиями, пробуждать, мне пришлось столкнутся с таким валом информации, чужой жизни, чужих эмоций, что я едва не захлебнулся в этом море.

Оказалось, что ментаскопирование, отдельных областей памяти, это настолько животрепещущий процесс, при котором, оператор сканера, проживает все то же что пришлось пережить сканируемому индивиду.

вот почему мои ребята, стали такими молчаливыми и сосредоточенными. Видно действительно тяжела была ноша, которую пришлось им взвалить на свои плечи. Однако, утешало то, что это дело, хоть и трудное, но очень важное и нужное, а уж когда все закончится, и каждый достойный встанет в наши ряды, присоеденившись к огромному войску строителей, нового будущего, начнется самая удивительная, и прекрасная эпоха. Я старался как мог, потдержать этих парней и девчонок, так как, некоторые , просили даже освободить их от этой обязанности. Я часто беседовал с ними, как с глазу на глаз, так и собирая целые группы. И постепенно, почти все они втянулись, и даже по немногу стали возвращать былой, радостный облик.

Я конечно тоже прошол через такой этап, и только благодаря моим девчонкам, и помощи Притория, мне-таки удалось не впасть в депрессию.

Когда я стал просматривать первые рекомендации, меня окунуло в такой водоворот, после которого, пришлось сутки отходить.

Но дальше, передо мной целые дни напролет, висели отмеченные маркерами, списки оценочной комисси, с прилагающимися фото, и я прокручивая в голове те ужасные картинки, что пришлось мне по неволе наблюдать, во время сканирования, больше и больше понимал как мучались мои бедные ребята. И как сложно порой принять действительно, отложив эмоции, и прочую рефлексию, единственно верное решение.

И дело еще было в том, что большенство из оказавшихся здесь в доме, получив шанс доказать что они не животные, а мыслящие, достойные называться венцом творения существа, становились еще хуже, чем были в своей жизни, там на земле.

К примеру, вот этот, простой на вид парень, Николай Камински, выходец из русской семьи, переехавшей в Канаду, на поверку оказавшийся мерзким педофилом, тайно совративший свою, пятилетнюю племянницу. Едва появившись в доме, вступил в партию моллокийцев. И до последнего дня являл собой образец разврата и аморальности.

Или вот еще, Каталина Ротэнзельц,, на земле уроженка Берлина, мать троих детей, прекрасная женщина, и отличная домохозяйка, оказавшаяся в итоге, убежденной легби, тоже в первые же дни жизни здесь, вступила в ряды этой партии развратников.

Запомнился еще Артур Бэренберг, Английский джентельмен. Трах- тара-рах!, На протяжении восемнадцати лет, насилующий там, свою дочь, являющийся, по мнению, всех знакомых, отличным семьянином, а в итоге ставший, одновременно отцом и дедом троих не полноценных детей. Этот с позволения сказать человек, был несколько раз осужден здесь за насилие над девушками, пока кто-то из жителей не придушил его в одном из темных коридоров.

Вот еще, Виктория Гуськова, милая Вика, очень напомнившая мне, одну из моих однокласниц, добрая и улыбчивая, просто так, отравила там, своего мужа, ради того что бы перетащить в их квартиру, своего любовника. Здесь, еще в первые годы создание патрульной службы, записалась было в групу психологической потдержки, но спустя пару недель, пустилась во все тяжкие, за что была лишена звания патрульного и после чего, опустилась до такой степени, что одной из первых девушек дома, попала в списки неполноценных, и была зверски убита одним из психов на седьмом уровне.

И все это, я видел, ощущал, чувствовал, так, словно это происходило со мной лично. И так страшно было осозновать такое человеческое-безумие, так мерзко, что я откровенно говоря, едва в первые дни не спятил. Хорошо хоть, моя Шерри, быстро поняв в чем дело, занялась со мной аутотренингом. И после нескольких сеансов с ней, мне сильно полегчало, и я уже не так резко реагировал на виденные в чужих матрицах воспоминания.

Я бывало совершенно не знал как быть с такими вот темными. Сразу хотелось навсегда удалить их из списков, но по долгом размышлении, я оставлял некоторым последний шанс. Все может быть, возможно и здесь они просто подпали под чье-то влияние, либо потдались низменным инстинктам по другим, независящим от них причинам.

Конечно, встречались и такие индивиды, после знакомства с которыми, я тут же записывал их сразу в свои помошники. Настолько светлыми и безупречными были их души, настолько чистыми и добрыми были их мысли, что я встретив такую матрицу, радовался, так словно отыскал в куче хлама, какой нибудь голубой бриллиант, или еще какую драгоценность. Естественно, что таких было не много, но даже и это, их малое колличество, я был уверен, стоило, любых трудностей, что пришлось пройти нам всем за время проекта. Да, именно, ради жизни таких вот, настоящих праведников, и созданна была вся эта вселенная!

Так что, листая белые списки, я все больше убеждался в правоте наших потомков, достич какого нибудь, хотя бы мало мальски серьезного развития, можно лиш тогда, когда общество станет одним большим домом, одной семьей. Где не будет всего этого , что до сих пор вызывает у нас, участников проекта , омерзение и ужас. Что является для кого то, образом жизни и нормой.

За все эти дни, я узнал столько, что по ночам меня даже стали мучать кошмары. Я и не подозревал, какими развращенными бывают люди. Какими гнусными предателями, злодеями и убийцами. Как просто оказывается для кого-то из тех, кого мы ежедневно встречали на улице, на работе, в школе, было, предать своего супруга, совратить малолетнего, отнять последнее у самого слабого, врать и изворачиваться, пресмыкаться перед сильными, и жестоко унижать беззащитных. Короче говоря, не хватит слов что бы передать всю глубину моего разочарования, и боль за тех, кто так и не осознал в конце концов, чем может закончиться это такое его существование.

В итоге, я раскапсулировал, чуть больше девятисот индивидов, остальные же, почти семь тысяч жителей дома, оказались по ту сторону добра и зла. Так что я не посмел взять на себя ответственность за их поведение в этом новом мире.

Из этих семи тысяч, половина, была в той самой, красной зоне, и я после долгих совещаний, на общих собраниях, в которых учавствовали, все шестнадцать групп, оценщиков, где решалось фактическое-уничтожение той, или иной матрицы, с болью в сердце, отдавал приказы на форматирование.