Дом Мой или Шанс 2

– Так. Стоп!
– прервал я его нетерпеливым жестом, - Я знаю, что ты сейчас скажешь! "Да я тебя! Да мы тебе!" И прочее. Но я прошу, пока как просто новый человек в этом месте, оставь меня в покое! Все твои наезды для меня пройденный этап. А повторяться скучно! Так что бери своих орангутангов. И валите от сюда пока целы!
– и зная, что эта шваль так просто не успокаивается, закончил: - Пять секунд! Потом прошу не обижаться! Время пошло!

Нужно сказать, что пока Кочан открывал и закрывал рот, не зная как мне ответить, его шкафы с антресолями, будучи ребятами битыми и не раз, рванули наружу, едва протиснувшись в узкую дверь.

Оставшись в одиночестве Кочан, как-то сразу сник, и глянув многообещающе последний раз мне в глаза, неторопливым шагом тоже вышел вон.

Этот инцидент, как и ожидалось, имел весьма серьезные по местным меркам последствия. Но за текущее время, я успел побывать в стольких передрягах, что все эти (печки-лавочки), мне были сейчас до фонаря. Как оказалось, Кочан здесь фигура серьезная, и обидеть его значило - заработать автоматом черную метку. Поэтому, когда я, выйдя на следующий же день из тесного пластикового узилища, в котором кроме жесткого лежака, пластикового стола и такого же стула больше ничего не было, тут же едва не схлопотал чем-то тяжелым по голове. Лишь в последний момент отшатнувшись, я пропустил прямо перед носом какую-то явно металлическую штуковину, а за тем вновь, чисто на рефлексах покидал всех пятерых, ожидавших бедного Алекса под его дверью, тут же на изгвазданный пол.

За всем этим, с безопасного расстояния, наблюдало еще с десять рыл, но видя, что стало с их товарищами, приближаться не решились. Лишь послышалось несколько громких выкриков:

– Смотри новенький! Кочан тебе ... оторвет за это!

– И не на таких управу находили! Думаешь, махаться умеешь, все? Против пики в печень это не поможет!

– Ничего ... Спи спокойнее! Кочан уже на тебя охоту объявил! За твою голову целый мешок дури обещан! Так что скоро тебя отправят в утиль! А башка твоя, у Кочана в коллекции останется!

Я понимал, что эти угрозы, непростой треп. Поскольку в противоположном конце коридора, собралось тоже человек двадцать, и наблюдая за этой сценой, поглядывали на меня с сожалением. Особенно это читалось в глазах нескольких девушек в серых тюремных балахонах.

Глядя на этих, возможно вчера еще, таких же сборщиков или даже патрульных, я ужасался, как велика была разница между жителями тех, даже и самых бедных уровней, и этими несчастными. Серые, как и их одежды лица. Блеклые, какие-то пыльные глаза. Вялые, странно замедленные движения. Тихие бесцветные голоса. В тот момент когда я отчетливо представил, что через пару лет и вечный непоседа Алекс Некий, станет здесь вот таким же подобием человека, сердце мое захолонуло.

Под ногами зашевелились, приходя в себя горе - киллеры, а я подумал, что удержать здесь форму будет ох как непросто. На местных-то харчах, без спортзала, так что, скоро и вот такие задохлики, что вяло ковыряются у моих ног, станут для меня настоящими противниками.

Еще два раза мне пытались проломить череп, и раза три засадить пику в бок, но школа дяди Вани, не оставляла этим, в общем-то дилетантам, никаких шансов.

Один только раз, кто-то, видно довольно опытный, попытался взять меня ночью, по-тихому войдя в мой модуль. Благо я как чувствовал: "Сегодня что-то произойдет", поэтому едва услышав за тонкими стенами осторожные крадущиеся шаги, одним движением оказался у двери, и когда этот горе - ниндзя, приоткрыв тихонько дверь, попытался осторожно просунуть голову, я так долбанул по пластиковой филенке, что искры из глаз этого бедняги, были видны, наверное, и в соседних коридорах. Между прочим, он так и провалялся до утра под моей дверью, пока очнувшись, и ругаясь последними словами на весь сектор, не побрел восвояси.

"Правильно. Стучаться надо! Тем более в такое нервное время суток!"

Но вот одним ранним утром, в мою дверь робко поскреблись, а затем, чей-то девичий голос спросил:

– Новенький, к тебе можно?

Я, ожидая какой-то пакости со стороны ребят Кочана, поднявшись, ответил:

– Можно, если осторожно!

Тут, моя многострадальная дверь тихонько приоткрылась, и из щели глянула чья-то симпатичная мордашка.

– Здрасте!
– моргнули мне два синих огромных глаза, - Меня за тобой послали! Драться не будешь?

– Буду!
– состроил я грозную гримасу, - Я очень люблю девочек! На завтрак! Особенно в жареном виде!
– и улыбнувшись криво, Бармалеевским голосом пропел: - В Африке акулы, в Африке гориллы, в Африке большие крокодилы!

На что эта синеглазка, расплывшись в довольной улыбке, спросила:

– Так ты тоже из России?

– Ага, из ее родимой! Только давай заходи! Не топчись на пороге!
– ответил я.

– Нет!
– слегка отшатнулась она, - здесь так не положено! Если я войду, это значит что ты можешь ... Ну... Делать все!

– Не бойся! Не трону! Обещаю!
– успокоил я ее, - Прости, но не до игр сейчас!

И вот, дверь раскрылась шире, и в комнату осторожно, словно лань к водопою, готовая в любой момент задать стрекача, вошла, одетая, как и все здесь, в серый балахон, светловолосая худенькая девушка.

– Да не трусь! Не маньяк я!
– ободрил я замершую у открытой двери посланницу, - Проходи, присаживайся. Как говорят у нас на родине: "В ногах правды нет!"

И чуть успокоившаяся девчонка, аккуратно притворив за собой дверь, присела на краешек придвинутого ей стула.

Она с минуту таращила на меня свои синие глазищи, после чего тихо, как бы про себя произнесла:

– Вот ты какой. Красавец просто. И свежий совсем.

Но я, постаравшись не смущаться - аки девица на сватанье, просто спросил:

– Кто послал-то? И на кой я ему нужен?

девчонка словно очнувшись от каких-то своих дум, бестолково захлопала ресницами, а потом, поняв смысл моих слов, зачастила:

– Так это. Кочан меня послал! "Иди, говорит, босая, приведи нам этого новенького. Авось тебя не тронет! Тут его Олег, патрульный вызывает!" Вот.

– Не понял! А почему босая?
– глянув на обутые в черные сланцы ножки этой курносой и тощей девчонки, спросил я.

– А-а! Это так... зовут меня так здесь! Вообще-то я Валя. Валя Синицына. А Кочан сказал, если без тебя вернусь, он спустит меня к психам.

– К каким еще психам?
– не понял я.

– Так к обычным... Ой, прости! Забыла! Ну..., у нас тут есть нормальные, ну, это... Кочан, я, ты. А они, психи эти, совсем того. Даже говорить толком не умеют. Они же тут по пятьсот лет сидят. Вот умом и тронулись. Так что ты, пожалуйста, это... не отказывай!

– пробормотала она в конце, опустив светлую головку.

"Ну, если это какой-то развод. Я этого Кочана из-под земли достану. Ишь придумал, девок засылать! А в прочем, откуда он может знать Олега? Так что, пойти нужно по любому".

– Хорошо. Давай сходим! Глянем на твоего Кочана!
– поднимаясь, сказал я.

– Он не мой! Ты чего? Он же... Я чего последняя что ли!

– Ну ладно. Не твой так не твой! Пойдем.

Когда я с этой синеглазкой вышел в коридор, там было совершенно пусто, так, словно все в один момент вымерли. Мы, пройдя неспешно к заветной решетке, за поворотом обнаружили процессию из десяти человек, топчущуюся у входа в тамбур. Среди них выделялись оба тушкохранителя местного авторитета, а подойдя ближе, я увидел и его самого, спокойно общающегося через прутья решетки с двумя патрульными. Приглядевшись, я узнал в одном из них Олега, и расталкивая собравшихся, направился к этим хлопцам.