Дом на цилиндрах

— Что, брат, тяжеловато?

— Да, что-то такое есть. Сам всё видишь! — выдохнул я.

— Ну ничего, тут совсем немного, а моя машина стоит прямо возле центрального входа. Думаю, сумеем как-нибудь добраться, — Хельман взял меня за руку, слегка поддерживая, и от этого стало немного легче. — Только не вынуждай меня нести тебя на руках, как невесту. Не люблю я этого дела, хотя ты здесь, наверное, с десяток килограмм точно сбросил. Санаторий — одно слово!

Лестничных пролётов оказалось всего четыре, но по ощущениям казалось, что я не спустился, а поднялся по ступенькам на последний этаж самого высокого в мире небоскрёба. Когда же мы увидели широкий холл с группками суетящихся людей и двери с большими стёклами без решёток, за которыми что-то зеленело, я почувствовал, что очень хочу есть. Этой мыслью я незамедлительно поделился с Хельманом, на что тот хохотнул и ответил:

— Не беспокойся, у меня в машине есть пара бананов. Сойдёт на первое время?

— А нет ли ещё чего-нибудь? Я их как-то всегда не очень…

— Ну ты и интеллигент. Сказали банан, значит банан. Да и, сдаётся мне, блевать тебе будет с него гораздо легче, чем после какого-нибудь стейка!

Сначала казалось, что слова Хельмана не подтвердятся: когда он предупредительно открыл дверь, то я чуть было не потерял сознание от пахнувшей чем-то приторным жары, гари и начавшегося головокружения. Чуть позже, практически доволочённый попутчиком до машины, оказавшейся обыкновенным стареньким «мерсом», хотя ожидал увидеть разрисованный джип, я быстро жевал банан и, несмотря на нелюбимый привкус во рту, съел оба.

— Вот так, правильно. Легче? — спросил Хельман, выдержав паузу и заботливо склоняясь надо мной.

— Да, немного. Но, наверное, главным образом потому, что я полулежу, а не двигаюсь.

— Может, и так. Теперь, давай-ка бери пакет. Наверное, для него пришло самое время…

Я хотел что-то через силу ответить, но тут же почувствовал, как в горле что-то стало неукротимо подниматься и горячая зловонная струя вырвалась из моего рта. Потом ещё одна, и новая, до тех пор пока, по-видимому, не исчерпалось всё скромное содержимое желудка, кривя губы лишь пустыми кряхтящими спазмами.

— Вот и ладно. Теперь на-ка, глотни водички, только первые разы лучше сплюнь в пакет, а потом… Что ещё?

На ветровое стекло откуда-то приземлилось сразу два смятых чайных пакетика, обрызгавших всё вокруг мутно-коричневыми, немедленно начавшими растекаться каплями.

— Ну с этим надо разобраться. Побудь-ка тут и никуда не выходи!

Хельман покинул машину, запер дверь, предварительно излишне сильно ею хлопнув, и некоторое время всматривался в стоящее рядом невысокое здание, составляющее единый комплекс с больницей, но, судя по множеству вывесок, скорее всего, отданное в аренду каким-то фирмам.

— Эй ты, лысый. Да-да, я тебе, не прячься! — закричал он в одно из распахнутых окон, и, немного пригнувшись, я вскоре увидел появившегося там худосочного пожилого мужчину:

— Это вы мне?

— А то кому же. Вы что себе позволяете, уважаемый?

— О чём вы? — пискляво выкрикнул в ответ тот.

— Да про чайные пакетики. Кто это вас научил швыряться ими из окон?

— Ну… извините, если в вас попало, я не хотел!

— Ага, значит, нечаянно. А вы помните, как за него бьют?

Хельман сплюнул, сделал шаг к машине и сгрёб пальцами тёмные комочки, от которых вниз по стеклу уже пролегло несколько широких светло-коричневых дорожек.

— Чего молчите-то? По-хорошему, конечно, надо бы мне сейчас к вам туда подняться да начистить кое-кому лысину, однако время поджимает, поэтому вот вам!

Он размахнулся и бросил оба пакета в окно, а пожилой мужчина быстро нагнулся, чтобы избежать попадания снарядов.

— А вот ещё от меня отдельное фи!

Хельман поднял с растрескавшегося от пробивающейся растительности асфальта неровный кусок чего-то вроде бетона и также зашвырнул в сторону обидчика. Где-то за окном раздался звон, вскрики, и я невольно представил себе, как ни с того ни с сего пугается кто-то из сотрудников, недоумевающий по поводу произошедшего. Но хотя Хельман здесь явно переборщил, в полной мере порицать его поступок я никак не мог: когда отдельные люди ведут себя откровенно по-хамски, простыми окриками и внушениями делу не поможешь точно.

— Вот и всё. Немного разрешили этот вопрос! — воскликнул Хельман, открывая дверь и ополаскивая стекло.

— И куда мы теперь? — осторожно поинтересовался я, наблюдая, как длинный одинокий дворник старательно трётся перед нашими глазами.

— О, у нас запланировано несколько мероприятий, и не беспокойся, каждое из них покажется тебе чем-нибудь да примечательным. Скажи, разве со мной было когда-нибудь скучно?

— Это уж точно, что нет.

— Вот и не сомневайся попусту…

Мы миновали шлагбаум и, ввинтившись в плотный поток машин, поехали вдоль однотипных панельных домов.

— А ты-то, наверное, думал, что застрял в этой дыре навсегда?

— Да, что-то такое было… — задумчиво протянул я и хотел упомянуть о встрече с Адой и Виолеттой, но потом передумал… Мало ли что и как там у них сложилось дальше.

— Вот-вот, со мной-то не пропадёшь. Прошёл этот этап, за ним обязательно должен последовать следующий. Главное, не тормозить!

— Представляешь, я даже в первое мгновение поверил, что ты можешь быть неким Александром, как отрекомендовал тебя доктор. Однако, наверное, есть люди, которые не забываются ни при каких обстоятельствах и ты, несомненно, один из них.

— Ты мне попросту льстишь в глаза! — усмехнулся Хельман. — Но на самом деле, скажу честно, что рад тебя видеть. Согласись, развлекаться с самим собой, это как-то не особенно интересно…

Машина резко газанула, повернула со второго ряда и понеслась вдоль утопающей в дыму набережной.

— Смотри-ка, сегодня там получше! — Хельман указал вперёд, где явственно различался высокий угловатый мост, упирающийся в возвышающийся на другой стороне стеклянный бизнес-центр, рядом с которым размыто зеленело что-то вроде парка. — И какие-никакие, а листья нужного цвета кое-где в Москве остались. Думаю, поэтому они не изменят своей привычке и обязательно будут там сегодня.

— Кто?

— Всё увидишь, не беспокойся. Кстати, одень-ка это на шею… — Хельман наклонился, открыл бардачок и сунул мне в руки тяжёлый чёрный футляр: — Там бинокль, и будь спокоен, все детали разглядишь как на ладони.

Я молча повесил на плечо забавно тонкий для такого весомого аксессуара кожаный ремешок и наблюдал, как мы, развернувшись, притормаживаем у самого моста.

— Всё, давай, пошли!

Хельман посмотрел на свои большие спортивные часы с излишне выпуклым стеклом и показал рукой, чтобы я поторопился. Как ни удивительно, на мост мне удалось подняться в три захода, но достаточно сносно. Может, и вправду смена обстановки пошла на пользу или дело было ещё в чём-то, но чувствовать я себя стал точно лучше.

— Видишь тот парк и скамейку возле фонтана с каменными цветами? — Хельман высвободил из чехла бинокль и пихнул его мне в руки: — Давай, наведи и посмотри!

Я поднёс к глазам окуляры и только сейчас заметил, как сильно дрожат мои руки. Сначала в бинокле мелькнула зелёная жижа, потом я покрутил единственное колёсико, и всё стало чётче. Да, вот фонтан, лавочка, на ней сидит какая-то девушка и что-то выговаривает стоящему рядом с насупленным видом мальчику лет шести. Тот возражает, замахивается загорелой рукой с татуировкой в виде чего-то, напоминающего маяк, и забавно топает ножкой, явно несогласный с услышанным.