Дом на окраине

Спустя три дня женщина-педиатр вновь пришла к нам и, осмотрев дочь, постановила, что у нас все в порядке. Я облегченно выдохнула, Корсаров хмуро кивал. И что ему не так?

Пациентов на время Дарькиной болезни мне не приносили и не приводили. Слухи в деревне расходятся быстро, так что все послушно ждали, когда у меня действительно будет возможность помочь. Зато после выздоровления ребенка поток страждущих потянулся. Чаще всего приносили кошек, учуявших скорую весну.

С Пулькиной лапы я сняла бинты. Собака уже хорошо на нее наступала. Таблетки пока оставила. И витамины еще начала давать. А еще думала о том, как бы организовать в Тивже хотя бы ветеринарную аптеку. Лекарств здесь практически не было. Два десятка наименований, самых дешевых.

Я покосилась наагукающую в кроватке дочь. Конечно, пока Дарина маленькая мне и мечтать нечего о своем деле. Но, потом, когда дочь подрастет, я попробую накопить на что-то подобное. Нужно только все продумать. Плохо, что с экономикой у меня все не очень хорошо. Может быть, спросить об этом знающего человека? Геннадия, например. Я представила и тут же вздрогнула от картины, где он тут же бежит организовывать мне прибыльное предприятие.

А еще, я пока не могла разобраться со своим собственным отношением к Корсарову. В последнее время ловила себя на том, что рассматриваю его все чаще и чаще. Особенно лицо. Залегшие в уголках рта печальные морщинки, резче проявляющиеся, когда он кривил губы. Лучики, расходящиеся от глаз. Пушистые ресницы, которые делали его взгляд более открытым. Вертикальная морщина между бровями, потому что он часто хмурился. Широкие плечи, которые вкупе с невысоким ростом придавали ему слегка коренастый вид.

Я пришла к выводу, что причина моего повышенного внимания кроется в том, что я пытаюсь изучить непонятный для меня мужской пол. А еще я люблю красивые вещи, картины к примеру. Вот и смотрю на Гека, как на красивое изображение. Но мне хотелось бы поговорить об этом с кем-то знающим. Но с кем? С Анжеликой? Но мне стыдно, да и мы не настолько друг с другом общаемся, чтобы мужчин вместе обсуждать. Хотя, она Геннадия знает лучше, чем я.

Больше я ни с кем дружеских отношений не поддерживала. Тут же почувствовала себя эгоисткой, которая не умеет общаться с людьми. А еще собралась открывать что-то такое, где общаться придется часто. Пора выбираться из своей берлоги.

В пятницу, после ухода Гека на работу, я собралась, одела Даринку и вышла на улицу. Небо хмурилось, но на улице было тепло. Я выкатила коляску, положила туда дочь, и отправилась в деревню. Пулька проводила нас печальным взглядом, но осталась дома. Видимо, приказ от хозяина был.

Коляска была проходимая, с большими колесами, и по мокрому снегу ехала хорошо. До нужного мне дома мне пришлось пройти больше, чем полдеревни. К моему удивлению все попавшиеся мне по пути люди вежливо здоровались. Ни один человек не скривился, увидев дуру-женщину, которая без мужа растит ребенка. Наоборот, все спрашивали, надолго ли я приехала, и когда у меня будет время осмотреть их питомцев. Раньше лета на осмотре никто и не настаивал, так как понимали, что маленький ребенок не позволит мне ничем серьезным заниматься.

Только попавшаяся мне по пути Любовь Карповна, шустрая старушка, задала странный вопрос.

— Вы расписались, али свадьбу делали? — Участливо спросила она, заглянув в коляску.

Я порадовалась, что прикрыла дочь палантином.

— С кем? — Удивилась.

— Как с кем? С парнем этим… Геннадий, кажись. — Вспомнила она.

— Ничего мы не делали. — Тут же принялась оправдываться я.

— Значит, просто расписались. — Удовлетворенно кивнула она и поковыляла прочь, довольно улыбаясь.

Я даже опровергнуть информацию не успела. Ой, а если до Гека дойдет? Надо будет вечером его предупредить о возможных слухах.

Анна Николаевна вновь нашлась на улице. Она дорожки посыпала соленой трухой от сена. И химии никакой и дорожки не леденеют. Я бы тоже посыпала, если бы Корсаров не выдолбил весь лед до земли, пока курил по утрам на улице.

— Здравствуйте. — Поздоровалась.

Бабушка подняла на нас взгляд и ее глаза радостно загорелись.

— Ну, здравствуй, коль не шутишь. — Она вытряхнула из газеты остатки трухи. — Чего долго не заходила? Али жизнь налаживала?

Я неопределенно передернула плечами.

— Да, там все понемногу.

Она улыбнулась.

— Ну, заходи скорее. Внучка-то спит, небось?

Дома Анна Николаевна тут же засуетилась на кухне, пока я раздевала спящую Дарьку на диване в большой комнате.

— Садись за стол-то. Рассказывай, что привело. — Старушка усадила меня за стол и поставила передо мной большую кружку травяного чая.

— С чего вы взяли, что что-то привело? — Я заинтересованно на нее посмотрела.

– Как с чего? Ты совсем не привыкшая по чужим дворам якшаться, сама пришла, не из-под палки пригнали. Значит, вопросы есть. — Она лукаво улыбнулась.

Я вздохнула. Все-то все про меня знают. Часто больше меня самой.

— Я не знаю с чего начать. — Призналась честно. — Все такое непонятное. Все такое странное.

Пожилая женщина покачала головой.

— Что ж непонятного? Хороший мужик попался, брать надо. Не пьет, не бьет, работает. К ребенку, небось, привязался уже. Чего тебе еще надо? — Она потрясла ладошкой.

— Куда его надо брать? — Спросила жалостливо.

— О-ой! — Она от меня отпрянула даже. — Ты как с отцом ребенка то связалась, раз таких простых вещей не знаешь? И ведь родить умудрилась, знать не от святого духа. Отношения-то как начинала?

Я неожиданно для себя заплакала.

— Никак. — Выдавила сквозь слезы. — Сходили, расписались, и три раза в кровати… ну….

— Вот дела-а. — Протянула старушка, протянув салфетку. — Тебя что, замуж-то заставили?

Я нервно передернула плечами и вытерла нос.

— Как-то так получилось.

— Хмм, — Анна Николаевна задумалась. — И такое, оказывается, бывает. А Топтун, дед твой, ничего про отношения между мужчиной и женщиной тебе не рассказывал? — Поинтересовалась она.

Я помотала головой.

— Нет.

— Так вот ты какая, дева непорочная. — Бабушка побарабанила узловатыми пальцами по столешнице. — Совет тебе нужен женский.

— Нужен. — Быстро закивала головой.

— Тебе Геннадий нравится? — Прямо спросила она.

Я задумалась.

— Ну, он неплохой. — Наконец, сформулировала.

— И все? — Прищурилась старушка.

Я вздохнула.

— Он к Дарьке хорошо относится. Помогает. Он хороший человек.

Анна Николаевна поморщилась.

— Нет, так дело не пойдет. Ты бы за него пошла?

— Куда?

— Замуж!

Я дернулась, расплескав чай на стол.

— Нет. Я вообще больше замуж не хочу! — Насупилась, забрала тряпку из рук хозяйки дома и протерла стол.

— Хочешь — не хочешь, а мужик бесхозный пропадает. — Не сдавалась она.

— Я там уже была и мне не понравилось. А Геннадий и сам не пропадет. И любую нормальную, без ребенка взять может. Зачем ему я? — Непонимающе развела руками.

— Ты ветошью-то рано не тряси. — Анна Николаевна отобрала тряпку и пристроила ее к раковине. — Я тебе вот чего расскажу. Геннадий фигура в деревне видная. Холостой, не дурной, материально обеспеченный. За ним столько косяков девок ходило, однако ж ни одной рядом с собой он жить не позволил. И вообще от баб бегал, как мог. Ни одному ребенку конфетки не подал, а с тобой живет, и, небось, дочку с рук не спускает. — Она прищурилась и пригрозила мне пальцем. — Нельзя такого на произвол судьбы бросать. Это как со щенком: приручила — мучайся теперь. Не топить же в речке!